Ты смотришь

Ты смотришь на меня глазами полными отчаянья. На грустном лице блестят слезы: маленькие сверкающие капли, что медленно стекают по подбородку. Губы твои дрожат, и ты почти падаешь на колени. А ведь я вижу тебя впервые... Мы живем вместе уже неделю, и я понял кое-что важное. Ты — хороший человек. Твои нежные взгляды и прикосновения, твой тихий смех и скромная улыбка, твоя задумчивость и отрешенность, а еще — а еще слезы и всепоглощающее море горечи в глазах — все это не дает мне покоя. Я стараюсь не думать о том, что вы вдвоем скрываете — ты, человек, забредший сюда по счастливой случайности, и он, мой брат, монстр, что никогда не видел поверхности. Но вы так упорно пытаетесь скрыть от меня что-то… Что-то важное и очень печальное — я ведь все еще слышу твои приглушенные рыдания по ночам. Вы оба думаете, что я — маленький ребенок. Ничего не смыслю, не понимаю, не замечаю. Будто я — бесчувственная наивная глупая кукла, застрявшая в своем маленьком радостном мирке. Но я все вижу: особенно сильно болит душа, когда вы так упорно продолжаете лгать. Лжете, а на лице такая мягкая и беззаботная улыбка. От этого еще больнее, но вы же не знаете… Я понимаю, что это — то, о чем вы молчите так яростно — нечто ужасное, омерзительное и неприятное, то, что вспоминать не стоит, но забыть уже невозможно. Вы думаете, я не вижу, но Санс полон злости и горечи, когда ты рядом. И это тоже не дает мне покоя. Что же вы такого скрываете от меня? Какие тайны могут быть у человека, который всего неделю живет у нас, и моего брата, который толком-то и не умеет хранить секреты? Уж точно не от меня. Уж точно я бы понял, если бы это было так… Уж точно бы этого не было бы…? Я знаю. Я уверен… Может быть…? Может быть, я сделал что-то не так? Может быть, было ошибкой оставить тебя у нас дома, ничего не сказав Андайн? Может быть, но… так трудно было даже думать об этом, когда ты, такая маленькая и хрупкая, плакала и просила прощения. Ты не сказала за что — просто продолжала шептать извинения, а еще… а еще ты смотрела на брата — я слышал, как ты сказала: «Мне жаль». Прошло три недели с тех пор, как ты живешь вместе с нами. Прошло три недели с того момента, как вокруг меня начались ваши таинственные недомолвки, фальшивые улыбки и море просьб о прощении. Вы делаете вид, что все в порядке — ты улыбаешься, а он продолжает шутить свои глупые шутки, но это все одна сплошная ложь. Я же вижу, почти сердцем чувствую, как темнота царит в ваших душах, а еще… а еще вы никогда не смеетесь искренне. Это задевает, заставляет сердце сжиматься от боли, а мой голос становится громче. Может, хоть так вы услышите меня? Может быть, мне суждено быть глупым ребенком, о котором заботятся, скрывая неприглядные истины? На роду написано ничего не замечать, радостно улыбаться и наполнять всех вокруг оптимизмом? Может быть, только так можно построить наше счастье? На обоюдном притворстве, закрытых на простые истины глазах и всеобщем желании выдавить улыбку правдивей? Было бы все так, я бы дышал полной грудью. Но это не дает мне покоя. А еще… эти сны. Мимолетные, полные тебя — они захватывают мое тело и душу, и так трудно просыпаться. Так трудно, и так не хочется — там ты всегда улыбаешься искренне. Но я просыпаюсь, раз за разом, в этой суровой реальности, где с твоим приходом все стало каким-то черно-белым. И я знаю, твоей вины здесь нет — это наше обоюдное решение играть в дураков. Потому что там, в моих снах — наш мир живет. Он цветной, он пылает, он дышит, а еще… А еще там много красного и золотого. В этих снах ты с яркими-яркими глазами — это красный. В волосах твоих там прекрасные солнечные цветы — это золотой. А еще ты улыбаешься, и ты ко мне так близко, что я чувствую твой запах, и он кажется мне прекрасным — хотя становится трудно дышать, а голова идет кругом, и даже немного тошнит. С каждой ночью я все больше понимаю, насколько мне хочется увидеть тебя такой. Как хочется мне видеть взгляд твоих глаз, без намека на слезы и печаль, а еще… А еще там ты никогда не просишь прощения. Лишь протягиваешь руку, и будто предлагаешь мне такое, от чего невозможно отказаться… Но это всего лишь глупые сны, и ничего более. По крайней мере, я в этом уверен. По крайней мере, так должно быть… По крайней мере, это было бы странно, нет? Нельзя жить мечтами, но так хочется хоть немного увидеть вас счастливыми. Хочется на секунду окунуться в это всепоглощающее чувство радости, которое ты приносишь мне во снах. Там от тебя веет счастьем, а глаза твои сияют так ярко… И всегда в голове всплывает имя: имя, твое имя, но вовсе другое. Никак не могу вспомнить его, но оно кажется таким близким… И дело даже не в том, что твое имя плохое. Твое имя красивое, маленькое и аккуратное, я часто люблю называть его, когда никого нет рядом. Но то, другое, от которого по всему телу идут мурашки, а коленки дрожат и хочется произносить его постоянно — вот это имя я так бы хотел узнать. Мне даже кажется, вы оба знаете, чье это имя. Прошло полгода после того, как мы все вместе, и я понимаю, что в моих снах — не ты. Не ты стоишь ко мне так близко и улыбаешься, не ты касаешься меня теплыми пальцами, не ты улыбаешься: так открыто и ярко, что нет сил противиться твоим чарам… Не ты протягиваешь мне руку и говоришь: «Давай всегда будем вместе». Вот только голос твой. И лицо, и волосы, и губы, и нежная теплая кожа: я теперь часто держу тебя за руку, потому что так снова хочется окунуться в тот мир. Мы теперь вообще очень часто вместе. Только я и ты, без брата, хотя я знаю, что он всегда где-то рядом. Он не может оставить нас вдвоем, и это тоже какая-то тайна. Если честно, уже все равно на ваше притворство. Потому что от него меня всегда спасают сны, и в них — все настоящее. Я уверен. Мне хочется верить… Я надеюсь? Это придает мне сил. На самом деле, я думаю, что ты могла бы стать такой — я ведь каждый день вижу твое лицо, и оно точно такое, но в тоже время, это совсем не ты. Ты — хорошая, тихая, милая. С тобой тепло, а сердце мое замирает так часто, когда ты улыбаешься… Ты во сне — яркая, смелая, и такая близкая. Там с тобой я готов на все — на все, но сердце почему-то так ноет. Я знаю, что это глупости — сны никогда не могут стать реальностью, а реальность не так уж и плоха, но… Я бы хотел видеть твои глаза яркими. Прошел год с того момента, как мы выбрались на поверхность благодаря твоей силе, и почти три года, как мы вместе. Вместе только мы — потому что брат уже год как съехал, больше не следя за нами так пристально. Я думал, что со временем сны перестанут быть такими яркими. Затрутся сквозь года, да и я находил в тебе больше живого, того, что мне так нравилось в другой тебе. Но мои мечты несбыточны, а от этого растет и желание их исполнить. Во снах ты говорила со мной, называла свое имя — часто-часто я повторял его себе, прежде чем проснуться, но как только открывал глаза и видел твое спокойное лицо рядом, сразу же забывал. Может быть, не так уж и важно то, что мне снится? Может быть, жить, окутанным тайнами и секретами, не так уж плохо, когда ты счастлив? Может быть, я даже счастлив? Может быть, однажды я проснусь, посмотрю на твое бледное лицо, проведу пальцами по темным волосам, и подумаю: «Как же я люблю тебя, Чара…» Чара…? Разве твое имя не Фриск?