Псих.

Это был один из тех дней, когда над городом висели тяжёлые тучи, тёмные разбухшие, будто гигантские чёрно-серые опухоли. При всей мрачности, в которую окрашивался город, чувствовалась в этом пред дождливом состоянии какое-то упоительное спокойствие. Будто все невзгоды позади, и дождь сейчас смоет все проблемы. На самом деле осадков в городе никогда не было. Капли, падая на купол, испарялись. Из-за этого во время дождя, близ города стоял белый, густой как молоко туман. У меня всегда было хорошее настроение в такое время. Хорошим, как ни странно, оно было и сейчас. Пожалуй, мои невзгоды и проблемы тоже были позади. Сегодня я умру. А какие могут быть проблемы у мертвеца? Со смертью я смирился. Несколько дней назад, ещё на суде. Затем была неделя в камере. Это время давали на подачу апелляции, суд по истечении срока обычно выносил оправдательный приговор, если конечно заключённый никого не убил. Такая вот игра в судебный процесс. Я в отличие от суда с принятием решений не колебался и никаких апелляций подавать не стал. Мне, как психиатру, понятно, к чему может привести, нахождение в обществе «частично поражённых». В последнюю неделю своей жизни я так ничего и не предпринял для своего спасения. Долгие часы проводил, наблюдая город из маленького окошка камеры. Огромные серые стены, бледно-голубой энергетический купол. Кругом всё металлическое, приторно-стерильное. Жилые боксы, налепленные друг на друга, дороги напоминающие громадные цепи, опутавшие великана, мелкие люди, того и гляди, опять кто-нибудь свихнётся. При всём неприятии, которое во мне вызывало это место, я осознавал, что у него есть одно преимущество — оно безопасно. Правда, плата за безопасность не так уж мала. Энергетический щит имел недостатки. У большинства жителей он вызывал психические расстройства. К счастью, лишь у немногих это проявлялось. До того, как приступ случился у меня, я сам занимался отсеиванием этих немногих из рядов Охраны Городской Безопасности. Так уж получилось, что по нелепой иронии судьбы, в разряд так называемых «частично поражённых» не повезло попасть и мне. Вот уж анекдотичный случай:«кто без халата, тот и пациент». Почему «частично»? Потому что большую часть времени, человек сохранял сознание, и лишь иногда случался приступ. Конвой пришёл довольно скоро. Сопровождал меня один человек. За время, проведённое в камере, я успел с ним познакомиться. Среднего роста, молодой парень с зачёсанной набок чёлкой и грустными серыми глазами. У него не было семьи, и именно поэтому его взяли на работу в пограничном секторе. Сюда берут только таких, чтобы некому было рассказать о том, что они здесь видят. Он каждый день исправно носил мне еду и рассказывал о своей жизни. Смертнику он мог рассказывать всё что угодно. Я привычно подставил руки, стальные браслеты жёстко врезались в кожу. Он шёл позади, чуть слева, время от времени подталкивая в нужном направлении. Повороты, шаги, двери. Я даже не пытался запоминать. Давно стало ясно, я не сбегу, да и некуда. В какой-то момент становится наплевать, остаётся только лежать и наблюдать как будто со стороны за тем, куда тебя выведет кривая судьбы. Сам для себя я определил своё состояние, как апатический синдром. Работа психиатра хороша тем, что ты всегда первым заметишь отклонения. Шли мы недолго. Я здесь уже был. Кабинет начальника охраны сектора С-23, и по совместительству главного в сфере исполнения наказания нашего города. Хмм, Города… Об этом начинаешь задумываться именно в такие моменты. Город так и назывался. Никто никогда не употреблял какие-то особые имена. Просто Город. Начальник охраны, высокий сутулый дядька. Какой-то весь неказистый, рожа вся в царапинах. Вытянутое лицо его всегда изображало удивление. На лбу блестят объёмные залысины, а жидкие волосы покрылись налётом седины. Насколько мне известно, ему нет и сорока, но выглядел он на все пятьдесят. Неудивительно, работа такая. Психопатов вроде меня выпроваживали из города именно через С-23. Это порождало множество слухов, то тут кто-то пропал, то дрянь какая-нибудь из-за периметра проползла. К тому же под этим сектором города располагалась значительная часть всего производства. Следить за безопасностью здесь — сущее наказание. В С-23 из-за этого очень часто менялись управленцы, назначение сюда — ссылка для чиновников. — Сядь, — сказал он тихо, вытирая потный лоб бледно-жёлтым платком. Я сел. Начальник кивнул, после чего конвойный вышел. — Внимательно меня послушай. Мне не очень хотелось кого-то слушать, но я, тем не менее, приготовился, в конце концов, возможно, он последний человек, с которым мне придётся поговорить. — Ты знаешь, формально, смертной казни нет, поэтому мы отправляем людей за периметр, давая им шанс выжить. Только шансов у тебя почти нет, люди из ГОРОДА там не выживают. Но я могу помочь тебе. Мне показалось странным, такое ударение, будто там могут жить «люди-не-из-города». Хотя, кто его знает, слухи ходят разные, а правда, как это обычно бывает, прозаичнее и злее любых слухов. — С чего вдруг такая милость? — А ты не понимаешь с чего? Естественно я понимал. Решение о лишении человека жизни, даже таким «гуманным» способом, всё равно даётся нелегко. И мне ясно как день, почему начальник охраны сектора С-23 так выглядит. Каждый раз, отдавая приказ выдворить кого-нибудь за стену, пускай, что психа, но всё-таки живого, он заключал сделку с совестью. Отсюда и преждевременная старость, работа изматывает. — Я могу устроить тебя к себе, охранять периметр. Четверть из тех, кто работает в моём секторе смертники. Никто об этом не узнает. Я улыбнулся. Это получается, что среди его подчинённых работает почти пятьдесят психически нездоровых человек, интересно, из-за кого-нибудь из них был скандал, никогда не знаешь, чего ждать от потенциальных маньяков. Впрочем, это был шанс, но мне почему-то совсем не хотелось им пользоваться. А если меня накроет ещё раз, и я таки убью кого-нибудь? Нет уж. — Вы же знаете, из-за чего я здесь? Что, не боитесь рискнуть? — Я достаточно рисковал, могу рискнуть и ещё раз, — он почесал длинный щетинистый подбородок. Разговор затянулся, мне просто надоело слушать его. Я слишком привык к ощущению, что уже труп. А трупу, как известно, следует лежать себе тихонечко, а не принимать заманчивые предложения. — Нет, в этот раз вам рисковать не придётся. — Ладно, чёрт с тобой! — он откинулся в кресло, потёр переносицу. Решил меня дальше не уговаривать. Принял за настоящего психа. Хмм, настоящего психа… Смешно думать о себе дальше как о здоровом человеке, когда сам осознаёшь, что социально опасен. — Уводите его! — нажимая кнопку интеркома, он рявкнул на конвойного. Тот мгновенно оказался в комнате. Схватив за локоть, выволок меня в коридор. Куда-то потащил. Кажется, гражданин большой начальник тоже нуждается в моих услугах, а то, недолго и сам сорвётся. Не повезло ему, что я больше не работаю по специальности. Через два поворота мы оказались в лифте. Конвойный ввёл код на цифровой панели. Один-Два-Четыре-Три — успел заметить. А какая теперь разница? И для чего мне это нужно? «Не знаю» — подумал я и выкинул ненужное знание из головы. Мы ехали недолго. Дверь открылась с другой стороны. Лифт оказался двухсторонним. Полутёмное помещение. Мы находились где-то под землёй. Впрочем, сухо. Под потолком светила красная аварийная лампа. Небольшая платформа. Метрах в пятнадцати рельсы, на них электрическая дрезина. Я сел на одно из сидений, конвойный заводил дрезину. Техника, судя по всему, была древняя как мир. Всё скрипело, жужжало, металлические части большей частью ржавые. Конвойный завёл дрезину, та стала медленно набирать скорость. Тоннель длинный, плохо освещённый, только редкие красные лампы обливали кровью очертания предметов. — Мы уже за периметром. — Конвойный посмотрел на меня. Скорее всего, он первый раз выводит кого-то за стену, в глазах читался страх. Я промолчал. Точнее, даже не подал виду, что слышу. С каким-то детским восторгом я осматривал тоннель — никогда не думал, что в городе есть такие места. — Псих! — Хмм, псих… Ну вот, уже и ты туда же. На себя бы посмотрели. Вам тоже недолго осталось. Я ухмыльнулся. Ему тоже нужен психиатр. Задумался о чём-то. Дрезина остановилась, прервала поток мыслей. Я попытался вспомнить, о чём только что думал — не смог. Ну и ладно. — Вставай. Тебе туда. Справа небольшая платформа. Чуть дальше гермозатвор. Я остановился перед ним. Конвойный снова набрал код на панели сбоку. Многотонные двери стали с жужжанием разъезжаться. Мой сопровождающий боялся, весь вспотел, постоянно поправлял чёлку, хрустел пальцами. За гермозатвором комната, не очень большая, видимо в ней проводилась дезинфекция. На другой стороне комнаты такая же дверь. — Я сейчас вернусь. С той стороны открою ворота. ты выйдешь. Останешься сидеть здесь всё равно помрёшь — комнату зальёт дезраствором. Понял? Я кивнул. — Наручники снять мне не забудь. Он как-то невнятно усмехнулся, достал пистолет и подошёл ко мне. Тыкнул стволом: «дёрнешься — пальну». Я кивнул. Блестящие металлические браслеты с лязгом упали с рук. Конвойный повесил их на пояс. Снова неуклюже поправил чёлку. В спешке вышел. Дверь поехала на своё место. Я подвигал плечами, разминаясь перед смертью. Сердце стало стучать быстрее. Почему-то мне казалось, что как только гермозатвор на той стороне откроется, мясо сразу начнёт отслаиваться от костей, из-за радиации, и на меня толпой навалятся мутанты, дикари и каннибалы. Я усмехнулся. На самом деле, я, наверное, протяну ещё некоторое время. О мире за стенами мне известно немногое, но исходя из официальных данных, опасной живности вблизи города нет. Голод тоже не очень большая проблема, уж я-то как врач знаю, что человек способен некоторое время обойтись без пищи, во всяком случае, гораздо дольше, чем без воды. На данный момент, реальная опасность, в другом. Начало мая, ночи ещё по-весеннему холодны, а городская одежда, хотя и качественная, но от всех бед защитить не сможет. Гермозатвор тяжело и с грохотом стал открываться. Я замер. Наблюдал, слушал, дышал. Первое, что я заметил — это свет. Самый обыкновенный, белый, без того голубоватого фильтра купола, на который натыкался взгляд в городе. Я быстро пошёл вперёд, опасаясь, что дверь закроется до того, как успею выйти. Эта мысль почему-то меня испугала гораздо больше, чем сам факт нахождения за пределами стен. Я выбежал, тут же замер. Двери за моей спиной сомкнулись. Я сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Возможно, я умру едва поднявшись на поверхность, возможно, научусь выживать в мире, о котором ничего не знаю, стану путешествовать, открывая для себя другие грани жизни или найду людей и осяду где-нибудь. Интересно, кто это решает? Бог? Судьба?.. Я?