Против бесконечности

Июль – восхитительный месяц. Его тягучая жара и расслабленность текут по венам всех, кто находится сейчас в Великобритании. Даже чересчур активная Гарри просто сидит и равнодушно переключает каналы, обмахиваясь каким-то журналом, который мама принесла с работы. Джон ощущает себя мухой, попавшей в вязкое варенье – настолько лениво и сложно ему двигаться. На улице 93 год, ему шестнадцать, в колонках играет Ace of Base и кажется, что впереди ждет только наполненная чем-то значимым вечность. Юный Ватсон находит в себе силы выбраться на улицу, но только когда палящее солнце начинает скрываться за зубчатыми крышами старинных построек Лондона. Он уверенно идет к зданию госпиталя Святого Варфоломея, чувствуя, как подошвы его кроссовок слипаются с асфальтом. Они с Шерлоком никогда не договариваются о времени встречи заранее – каждый интуитивно чувствует, когда нужно выдвигаться из дома. Сзади, возле мусорных баков, прячется лестница, ведущая на крышу. Джон усердно карабкается по ступенькам, не обращая внимания на футболку, облепляющую его грудь влажной тряпкой. Взобравшись наверх он, наученный горьким опытом, зажмуривается, чтобы последние яркие лучи не ударили по глазам, и, прикрывая лицо ладонью, бредет к груде кирпичей. На них уже расположилась длинная худая фигура, вокруг которой стоит облако дыма. Ватсон находит комичным то, что Шерлок не курит нигде, кроме как возле больницы. Холмс одет в тонкую белую рубашку с закатанными рукавами, стоптанные кеды и узкие темно-синие джинсы. Джон не может решить, какой вид друга нравится ему больше – в черной, идеально выглаженной школьной форме тот тоже выглядит исключительно привлекательно. Шерлок не отвечает на тихое «Привет», лишь кивает своей кудрявой головой и небрежно стряхивает пепел себе под ноги. По его шее стекают капли пота, глаза наполовину прикрыты, а губы влажно блестят. Таким расслабленным он бывает крайне редко. Ватсон шлепается на крышу рядом со своим другом, укладывая голову на его острую коленку. Она ужасна в роли подушки, но дело не в удобстве, а в том, что Джону выпала редкая возможность прикоснуться к Шерлоку, и он её не упустит. Брюнет хмыкает и запускает свои длинные, пахнущие табаком пальцы в соломенные волосы друга. Они слишком молоды, в их телах бушуют гормоны, мозги повернуты совсем в другую сторону, а понятия о правильности и приличиях размыты. Жара опутывает их тела, распаляя все сильнее и сильнее с каждым днем. Это их время. *** Джон обожает бывать у Шерлока дома – его богатые родители могут позволить себе такую вещь как кондиционер, и благодаря этому по их квартире растекается блаженная прохлада. - Эй, Джонни, тебя к телефону! Ватсон дергается от такого варварского варианта своего имени но, не желая ругаться с мамой, проглатывает замечания и бредет в гостиную, чтобы взять трубку. - Слушаю. - Отец уехал в Манчестер по работе на три дня, и мама увязалась за ним. Приходи. - Майк не будет возражать? В трубке раздается тихий смешок. - Он уже притащил Грега, так что я имею право притащить кого угодно. А вообще, если бы он возражал, я бы привел тебя сюда даже против воли. Губы Джона невольно растягиваются в улыбке. - Жди, буду через полчаса. *** Часы отмеряют одиннадцать вечера, когда Майкрофт и Грегори наконец-то выползают из комнаты старшего Холмса в гостиную. Джон валяется на диване, щелкая пультом от телевизора, а Шерлок лениво перечисляет ему виды табачного пепла, отпивая из стакана после каждого предложения. Майк морщится, качает головой и шипит: - Фу, Шерлок! Пиво! Какая гадость. Где ты вообще его достал? Не боишься, что мама об этом узнает? Кудрявый пьяно улыбается в лицо брату и выдает: - А ты не боишься, что мама узнает, чем вы с Лестрейдом занимаетесь в спальне? Щеки Майкрофта становятся пунцовыми, сливаясь с рыжими волосами. Пытаясь разрядить обстановку, Ватсон с хрустом потягивается и бормочет: - Кстати, пиво принес я. Будете? Большой Брат уже открывает рот, чтобы высказать все, что думает об этом варварском напитке, но его Грег, его воспитанный и милый Грег, плюхается на диван рядом с этим дружком Шерлока и, сияя словно начищенный чайник, кивает. - Будем, еще как будем. Давай. Майкрофт ухитряется игнорировать насмешливый взгляд брата даже тогда, когда в его ладони оказывается открытая бутылка. Алкоголь впитывается кожу, течет по венам с кровью, заполоняет собой сознание. Шерлок никогда не увлекался горячительным, поэтому, решив пить наравне с остальными, уже лишился всей своей брони и напыщенности. Его худое тело расслабленно облокачивается на стену, а длинные ноги переплетаются с ногами Джона, который не может оторвать взгляда от белоснежной узкой ступни, лежащей на его бедре. В их маленькой компании собрались очень странные и эксцентричные личности, поэтому Ватсон даже не удивляется, понимая, что разговор зашел не о футболе, рок-музыке или девочках – Майкрофт с Шерлоком разглагольствуют о генетике, а Грег с умным видом вставляет какие-то свои замечания, которые снисходительно принимаются Холмсами. Джон не понимает, что дергает его за язык, но перебивает всех и выпаливает: - Кстати о генах. Вы знаете, что если один брат гей, вероятность того, чтобы второй будет геем, огромна? Кажется, напряжение, возникшее в комнате, можно резать ножом. Майкрофт откашливается и, приосанившись, произносит: - Я не скрываю своей сексуальной ориентации и не стыжусь своего партнера. И, тем не менее, я не пропагандирую и не навязываю Шерлоку… - Я тоже гей. Три пары изумленных глаз поворачиваются к Холмсу-младшему, который невозмутимо пожимает плечами. - Эй, можно подумать, вы не догадывались. Мой брат гей, его дружок с которым я нашел общий язык гей, мой друг гей и… - Я не гей! Кудрявый закатывает глаза и неловко машет рукой, задевая пальцами антикварную вазу миссис Холмс. - Ну, хорошо, бисексуал. Какая разница, черт возьми? Нам сейчас хорошо, наше окружение не волнуют наши сексуальные предпочтения – так почему бы просто не быть выше этих условностей? Грегори кивает и, заметно расслабившись, кладет свою голову на плечо Майкрофта, который, фыркнув, интересуется: - Откуда тебе знать о своих сексуальных предпочтениях наверняка? У тебя же не было секса. - Полагаю, скоро будет. Даже наутро Джон был готов поклясться, что в ту секунду Шерлок не сводил с него глаз, а стройная нога прижалась к его телу еще сильнее. *** Взъерошив свои каштановые волосы, Грег громко орет вместе с толпой, скандирующей его имя - быть футбольным нападающим местного молодежного клуба престижно, удобно и круто - ты становишься популярным, все вокруг начинают пытаться заполучить твой номер и внимание, но в случае с Лестрейдом это не срабатывает. Разумеется, его хотят, но только самому футболисту на это наплевать - он игнорирует восхищенные взгляды девиц из первого ряда и широко улыбается нескладному рыжему парню в веснушках, который чуть краснеет от этого и начинает хлопать громче всех. На беснующихся трибунах уже вовсю обсуждают роскошный зад нападающего и его смазливое личико, не замечая, как раздражается Майкрофт. Наблюдающий за этой картиной Джон наклоняется к уху Шерлока и шепчет: - Кажется, они действительно счастливы. Младший Холмс оборачивается на брата, который уже успел обвить Грегори руками и горделиво выпятить грудь, будто бы сообщая всем "да, этот парень со мной, и я чертовски горд, завидуйте все". Подавив смешок от вида самодовольного Майка, он кивает. - Да, видимо, очень. Ватсон мнется, теребит край футболки, но все равно спрашивает: - А ты придешь поболеть за меня на мой матч по регби? Шерлок изумленно вскидывает бровь - раньше они просто обходили стороной эту часть жизни Джона, а тут оказывается, что зря. - Ладно, забудь, знаю, ты не любишь спортивные... Ватсон запинается, чувствуя, как брюнет переплетает их пальцы и просто говорит: - Если хочешь, я приду. Джон кивает, сжимая узкую ладошку сильнее. - Наверное, нам пора идти. Матч уже закончился. Съедим по пицце у Анжело? - Мы же собирались смотреть те твои глупые кассеты у меня дома? Ватсон хмыкает и, заговорщически понизив голос, говорит: - Грег победитель в обтягивающих шортах, живущий с матерью, отцом и двумя сестрами, а Майкрофт - его парень, наблюдавший за игрой Лестрейда без футболки пару часов, и у которого, кстати, сегодня нет родителей дома. Как думаешь, чем и где они сейчас будут заниматься? Издав совершенно легкомысленный смешок, Шерлок вскакивает с лавки и легко проскальзывает сквозь толпу, двигаясь в сторону любимой пиццерии. Уже на входе в кафе он понимает, что всю дорогу они с Ватсоном держались за руки, и что Джон не попытался отдернуть руку и ни слова об этом не сказал. *** Вопли Джона разносятся по всей улице, однако, Шерлок продолжает невозмутимо идти рядом, совершенно не реагируя на столь бурные эмоции. - Бесплатно! Два билета! На Oasis! На мою любимую группу! Да это же самое лучшее, что случалось со мной за всю жизнь! Самый счастливый день в жизни! Брюнет снисходительно хмыкает и вполголоса пробормочет: - А мне казалось, что лучшее воспоминание – это когда Мэри дала тебе потрогать грудь. Ярко покрасневший Джон надувает щеки и прекращает скакать, размахивая руками в воздухе. - Уверен, тебе понравится. Правда, в клубе наверняка будет душновато, но после твоих химических опытов вообще дышать невозможно, так что теперь мы вытерпим что угодно. Шерлок запинается о собственные ноги и останавливается, удивленно глядя на своего друга. - Ты хочешь пойти со мной? Ватсон смотрит на него с не меньшим удивлением, приподнимая выгоревшие на солнце брови. - А с кем еще? В кудрявой голове пролетают тысячи вариантов – безотказная Мэри, застенчивая, но не менее привлекательная Молли, открытый и веселый поклонник рока Грег, их длинноногая одноклассница Донован… - Действительно. Во сколько и где встречаемся? Джон радостно начинает рассуждать об очередях, толпах и медленном метро, в то время как Шерлок отчаянно старается подавить предательскую улыбку и бешеное сердцебиение. *** Рев толпы буквально оглушает парней, когда гитарное соло заканчивается на своем пике. Абсолютно расхристанный, но тем не менее жутко довольный Джон цепляется за руку Шерлока, громко скандирующего имя гитариста. - Черт подери, это просто охуительно! Не ожидавший от всегда тактичного Ватсона таких слов Холмс хохочет, сильнее сжимая влажную ладонь своей, буквально кожей ощущая, как реагирует на это прикосновение Джон. Смех брюнета прерывается, потому что в смотрящих на него темно-синих глазах отражается что-то, что он еще не научился объяснять – именно так блондин смотрел на него, когда им пришлось вместе принимать душ после физкультуры, когда они в шутку боролись и упали на кровать младшего Холмса, когда Шерлок учил его танцевать вальс для школьного концерта и когда он признался в своей сексуальной ориентации. Этот тяжелый взгляд, с поволокой, заставляющий почувствовать армию мурашек, бегающих по телу, преследовал брюнета уже несколько месяцев, мешал здраво рассуждать и отзывался неоднозначным покалыванием в кончиках пальцев и на губах. Вдоволь искупавшийся в лучах славы вокалист наклоняется к микрофону и хриплым голосом кричит в него: - А сейчааааааааааас – Supersonic! Озверевшая куча народа ломится к сцене, толкая парней еще ближе друг к другу. Прикосновение худых бедер Шерлока кажется Джону ударом тока – настолько сильно его тело вздрогнуло от этих ощущений. Перед его глазами оказывается белоснежная шея с россыпью родинок, в нос ударяет сносящий голову запах, а к телу прижимается стройный, обтянутый темно-серой футболкой торс. Вокруг все плывет, ноги не слушаются, и если бы не сильная рука, обхватившая его талию, Джон точно упал. Шелковистые завитки кудрей скользят по щеке, и тихий шепот, раздавшийся над ухом, звучит громче надрывающихся на сцене барабанов и гитар. - Можно тебя поцеловать? Позже Джон не мог вспомнить ни одной песни, прозвучавшей на концерте, не мог вспомнить, во что были одеты музыканты – зато он точно мог рассказать, насколько сладкие губы Холмса, как фантастически он пахнет, как приятно прижимать его потрясающее тело к себе, и что издаваемые им звуки звучат в миллионы раз лучше какой-то там манчестерской группы. В тот момент он не сомневался, что это был самый счастливый день в его жизни. *** Раскаленная звезда, названная Солнцем, яростно разбрасывает свои лучи по Лондону, и один из них попадает в спальню Холмса-младшего. Там, на узкой кровати, лежат двое полуголых мальчишек. Невысокий, смуглый и как следует подкаченный блондин покрывает поцелуями шею худого и нескладного брюнета, совсем уже непристойно стонущего. Джон шипит, чувствуя, как его каменная эрекция давит на грубую молнию штанов, и запускает пальцы в волосы своего парня, притягивая его поближе к себе. Шерлок стонет, хихикает, пытается потереться о простыни своим членом, закидывает ногу на бедро Ватсона и мечется по кровати, впервые в жизни ощущая себя глупцом. Его молочно-белое неискушенное тело требует разрядки, потому что сегодня руки Джона уж совсем разошлись. Мышцы Ватсона перекатываются под гладкой кожей, и Шерлок еле-еле давит в себе желание вцепиться в них губами, зубами и ногтями. Вместо этого он набрасывается на рот блондина с глубокими влажными поцелуями, толкая того наверх. Джон нависает над Холмсом и, отстранившись, начинает спускаться вниз, оставляя за собой цепочку засосов на стройном теле, которое абсолютно точно уже свело его с ума. Тонкие покусанные губы останавливаются у ремня джинсов Шерлока, и синие глаза вопросительно смотрят в серые. Брюнет поднимается на локтях и сконфуженно бормочет: - Я девственник, я не знаю… Спортсмен пожимает плечами и начинает расстегивать пряжку, пытаясь вытащить пуговицу из петли собственных брюк. - Я тоже. Думаю, это не сложнее, чем самому себе. Ну, ты понимаешь. Джон падает на спину рядом с Шерлоком, доставая собственный член. Чуть помедлив, Холмс следует его примеру и, краснея, спрашивает: - Друг другу? Блондин подхватывает Шерлока и усаживает сверху, обхватывая ладонью их обоих сразу. Кудрявый охает от неожиданности и наклоняется, с силой впиваясь в губы своего Джона. Им не требуется много времени, и вскоре они кончают, пачкая друг друга и одеяло. Шерлок тихо выдыхает, уткнувшись носом в плечо Ватсона. Они оба мокрые и их тела слипаются от пота и спермы, им жарко, но ни один не хочет отстраняться. Чмокнув Джона в шею, Холмс приподнимает бровь и хмыкает. - Надеюсь, я был потише Майкрофта. Когда они с Лестрейдом занимались сексом впервые, я ставил эксперимент с плесенью дома и, услышав вопли, побежал в их комнату – мне показалось Майк умирает и мучается в агонии. Он запустил в меня подсвечником, представляешь? Джон смеется так сильно, что Шерлок не удерживается на нем и скатывается на кровать. *** Тихо выдохнув, Джон приваливается спиной к груди Шерлока, затянувшегося сигаретой. Длинные тонкие пальцы Холмса сжимаются на мускулистом плече блондина, и Ватсон, заурчав от удовольствия, прижимается еще ближе. Через несколько минут уютного молчания Джон оборачивается и, уткнувшись взглядом в колени, неуверенно спрашивает: - Скажи, как ты думаешь... Все это у нас с тобой... Оно надолго или как? Шерлок поднимает глаза и задумчиво смотрит наверх, наблюдая за ярким звездным небом. Они опять сидят на крыше Бартса, решив, что это будет символичным прощанием с летом. - Думаешь, Вселенная бесконечна? Ожидавший чего угодно, но только не такого вопроса Ватсон медлит, но уверенно отвечает: - Полагаю, что да. - Хорошо. Тогда, если она действительно бесконечна, в ней должны быть миры, где есть наши копии. Таких миров миллионы, и каждый отличается от другого. В одном мы изначально прошли мимо друг друга, во втором остались просто друзьями, в третьем ты родился в Копенгагене а я в Мадриде... Следовательно, где-то на задворках, есть мир, где мы всегда будем вместе. Вероятность того, что мы именно в нем, равна одному к бесконечности, и все же... Я надеюсь, что мы родились именно в этом самом мире, Джон. Шерлок Холмс никогда не был излишне романтичен, редко говорил слова любви и признавался в своих нежных чувствах. И каждый раз, когда Ватсону было мало его эмоций, он вспоминал это признание, произнесенное срывающимся голосом подростка, и понимал, что они, судя по всему, стали той самой единицей против огромной бесконечности.

THE END.