you wanna be high for this

Миша всегда знал, что шумные вечеринки и огромные толпы людей — это его, но только на короткое время, потому что он быстро выдыхается, потому что потом ему нужна моральная передышка, перезарядка, чтобы дальше можно было спокойно существовать в своем мире и в мире окружающих его людей. Но, несмотря на это, он всегда принимал приглашения на какие-нибудь тусовки, куда его звали друзья. И еще ни разу не жалел об этом, как бы тяжело ни было восстанавливаться после. И на этот раз все идет по проверенной схеме. Вечеринка в самом разгаре, и Мише все нравится. Честно. Но кто он такой, чтобы перечить собственной природе? Поэтому уже через пару часов шумного веселья он понимает, что необходим перерыв. Он уходит в темный угол клуба, где музыка не становится тише, но огни уже слепят не так сильно. И — удивительно — в этом закуточке нет целующихся парочек, которым сойдет любая поверхность, только бы удовлетворить животные инстинкты, но в самом углу, зажавшись, обхватив колени руками, сидит парень. Он выглядит потерянным, смотрит на танцпол, но, судя по выражению на лице — или это игра теней? — не видит ничего перед собой. И то ли он под кайфом, то ли просто много выпил, Миша не знает. Но парень красив как чертов бог. У него немного неправильные черты лица, но, насколько Миша может в сумраке разглядеть, очень красивые губы и, наверное, такая же красивая улыбка. Его волосы взъерошены, но он все равно раз за разом ерошит их вновь, пропуская пряди сквозь пальцы. Миша не решается подойти к нему, но что-то внутри неожиданно придает сил. И пусть их хватает, только чтобы дойти до барной стойки и заказать себе пару шотов. Пусть. Миша чувствует, что этот парень — это что-то особенное. То, чего не было никогда в его жизни. И господи — Миша хочет попробовать. Он залпом выпивает оба шота, не переставая смотреть на парня. Шальной луч пробегается по сгорбившейся фигуре, и в этот момент у незнакомца немного сползает рукав его мантии, открывая руку и широкие мазки краски, неоном светящейся в этом освещении. А потом парень поворачивает голову, будто подставляясь под эти лучи, и на лице Миша видит ту же краску. Это поражает. Парень выглядит космически красиво с этими рисунками, линиями, пересекающими его кожу, и Миша просто не может отвести взгляд. Он приглаживает волосы, хотя догадывается, что парень просто не разглядит его за алкогольной или наркотической мутью в глазах, но он все равно хочет выглядеть хорошо. И подходит к парню, опускаясь перед ним на корточки. — У тебя все в порядке? — спрашивает он, перекрикивая музыку. Парень поднимает взгляд на него и молча ощупывает собственные карманы. Он все еще выглядит потерянным, и, кажется, Мишин голос не вернул ему чувства реальности. — У тебя есть сигареты? Кажется, я где-то потерял свои, — усмехается он. Миша кивает. Парень — неожиданно резко для того, кого Миша принимал за наркомана, — поднимается на ноги и идет к выходу. Все, о чем может думать Миша в этот момент, — это та уверенность, с которой движется этот парень. Он будто знает, что Миша пойдет за ним. Он будто предлагает ему игру, зная, что Миша не сможет отказать. И черт — Миша не может отказать. Они выходят на улицу. Свежий весенний воздух ударяет в нос, заполняет легкие, пытаясь оградить от губительного сигаретного дыма, но Миша выдыхает, улыбаясь собственным мыслям, и закуривает, предлагая сигареты незнакомцу. Тот принимает ее, касаясь пальцами Мишиной руки, словно рассеянно, но по тому, как напряжена рука, Миша понимает — специально. Это смешит и льстит одновременно. Это приятно, хоть и касание — мимолетное, призрачное, будто его и не было вовсе. — Это же ты все время наблюдал за мной? — спрашивает незнакомец, хитро прищуриваясь. Он курит глубокими затяжками, долго выдыхает белесые струйки дыма, и выглядит так красиво, что Миша снова не в силах не смотреть на него. Молчание затягивается. Миша просто не может ответить, сказать очевидную вещь вслух, и парень поворачивается к нему. У него расширены зрачки, но Мише плевать на это сейчас, и было плевать несколько минут назад. — Не стесняйся. Это было даже приятно. Обычно всем плевать, — говорит парень, снова затягиваясь. — С чего ты решил, что мне не плевать? — Ну, ты ведь пошел за мной. Незнакомец улыбается, чуть прикусывая губу, и Мише просто интересно — он знает, насколько соблазнительно выглядит в этот момент? Он знает, как хочется прижаться к этим губам своими? Он знает, что Миша сейчас бы многое отдал, чтобы просто почувствовать его горьковато-сигаретный вкус? Миша стоит, уперевшись спиной в кирпичную стену клуба, и всем телом чувствует вибрации музыки, гулом отдающиеся внутри. Кажется, сердце бьется в такт битам, играющим в клубе, и от этого можно с ума сойти. Голова кружится от сигарет, горло немного дерет от никотина. А что-то внутри, там, в самой сути, тлеет от желания коснуться незнакомца, стоящего рядом. Они курят в тишине, которая нарушается только отзвуками царящей внутри вечеринки. Но даже это безмолвие кажется уютным и таинственным, возбуждающим интерес. И не только. — Хочешь узнать что-то новое? Вопрос звучит как предложение. Миша догадывается, что ему могут предложить, но, когда незнакомец выкидывает почти докуренную сигарету и идет в сторону входа в клуб, он, не задумываясь, идет следом. Они снова оказываются в разномастной толпе веселящихся, но парень не дает Мише потеряться: он держит его за запястье и ведет за собой куда-то наверх по узкой лестнице. И Мише вся эта сцена напоминает отрывки из порнофильмов, где герои только-только встретились, но уже готовы предаться разврату, совсем как та парочка несколько минут назад. Незнакомец закрывает какую-то дверь, и внезапно музыка стихает. Они оказываются в коридоре перед другой дверью, и за ней — комната. В ней белые стены и светлая мебель, Миша видит это с порога. Справа, над кроватью, горит люминесцентная лампа. В ее свете вся комната кажется неоновой, светящейся, и незнакомец, закрывший дверь и прошедший вперед, будто часть этого места: такой же горящий красками на руках и лице. — Где это мы? — спрашивает Миша, нарушая тишину. Смущенно откашливается, потому что голос кажется чужим. В ожидании ответа смотрит на парня напротив. — У меня. Я живу над клубом. — А лестница? — Друг — владелец. Миша кивает, хотя ему хочется узнать больше. Например, спросить, как зовут незнакомца, но что-то внутри удерживает его от этого вопроса. Будто он может тремя словами разрушить все, что есть между ними. Если что-то вообще есть. Незнакомец садится на кровать, которая — под стать комнате — тоже белая, и наблюдает за тем, как Миша проходит вглубь помещения. Миша честно не знает, что он здесь делает. Зачем он пришел сюда? Почему позволил этому парню увести себя? Но он чувствует, что не может — да и не хочет — отсюда уходить, а потому садится рядом с ним на кровать. — Закрой глаза, — шепчет незнакомец совсем рядом с ухом. Миша — умом — понимает, что может произойти что угодно, но — сердцем — все равно доверяет и закрывает глаза. Он чувствует, как его берут за руку, разжимая пальцы, а после — на ладони оказывается что-то маленькое, кажется, круглое и легкое. Раздается тихий смешок, и Миша открывает глаза. На руке — именно маленькая и круглая — лежит таблетка. Миша видел такие в фильмах и на картинках, которые раньше, несколько лет назад в школе, показывали на лекциях о вреде наркотиков. Он переводит взгляд на парня. Тот улыбается, а в его зрачках — широких, черных, затягивающих, как бездна, манящих — отражается сам Миша, его лицо, полное нерешительности и немого вопроса. — И что я должен с этим делать? — глупо спрашивает он. Парень смеется, не переставая смотреть на Мишу, и встает с кровати. — То, что считаешь нужным. Миша кивает, понимая, что следует отказаться, но в голубых глазах напротив он видит вызов, хорошо скрываемое, но все равно заметное «Слабо?», и не может не поддаться, не может отложить таблетку куда угодно и бежать отсюда подальше. Не может. Он кладет ее на язык и тщательно рассасывает, чувствуя на себе пытливый взгляд. Смотрит на незнакомца и видит, как улыбка становится шире, а чужая рука тянется к нему в приглашающем жесте. Миша хватается за нее, не зная, что теперь с ним будет, не зная, как на него подействует наркотик, и потому незнакомец кажется последней соломинкой для утопающего в собственной тревоге Миши. Парень дергает его, поднимая на ноги. Резко включается музыка. И в этот самый момент у Миши внутри будто срабатывает переключатель. Все вокруг становится в несколько раз ярче, а изнутри поднимается такое дикое, первобытное счастье, что Миша просто не может сдержать улыбку и рвущийся из груди смех. Незнакомец смотрит на него понимающе, смеется с ним, и так, держась за руки, они танцуют, отдаваясь музыке полностью. Ее ритм бежит по венам, в ушах громко стучит кровь, а в груди — ничуть не тише — сердце, которое бьется о ребра в такт мелодии. И Миша теряется в ее власти, позволяет ей захватить себя, околдовать, унести за рамки собственного сознания. Все, что остается в его реальности, украшенной музыкой и наркотиком, — это чужая рука в собственной ладони, которая держит так крепко, что Миша знает — он никуда не уйдет. Пока он чувствует чужое тепло, все будет хорошо. Он будет здесь, крепко стоять в этой комнате и знать, что рядом есть он — человек, чьего имени он не знает, но который привязывает лучше якоря. Не отпуская руку, Миша скидывает толстовку и кроссовки, помогает незнакомцу расстегнуть его рубашку и не может не провести по нарисованным неоновым полосам. Прослеживает эти узоры от начала до самого конца, касается разгоряченной кожи сначала кончиками пальцев, а после, осмелев, — всей ладонью, прижимая ее к телу. Ведет вниз, замирает только у пояса джинсов и поднимает дикий взгляд на парня. Тот смотрит с ожиданием и интересом, накрывает руку Миши своей и, наклонившись, шепчет куда-то в шею: — Хочешь почувствовать больше? — Миша кивает, поражаясь тому, как за орущей музыкой он может разобрать чужой горячечный шепот. — Все в порядке, я знаю, что ты чувствуешь. Я чувствую то же. И он целует Мишу, перемещая руки на талию и прижимая к себе. У Миши перед глазами — взрыв сверхновой. У Миши перед глазами — неоновые всполохи, сплетающиеся в линии, похожие на те, что нарисованы на теле незнакомца. Губы горят, и последние связные мысли, которые еще оставались в голове, теряются в потоке наслаждения, принесенного одним лишь поцелуем. Мише кажется, что никогда еще в его жизни просто поцелуй не ощущался так красочно и сочно, так ярко и остро, так потрясающе и затягивающе, что не хочется прекращать. И незнакомец напирает. Миша не отталкивает его, когда чувствует, как задней стороной коленей упирается в кровать. Не отталкивает, когда чувствует чужие ладони под своей футболкой. И даже когда оказывается лежащим на мягком матрасе, а незнакомец нависает сверху, целуя в ямочку ключицы, — не отталкивает тоже, потому что хочет так сильно, как не хотел никогда в жизни. Парень кусает — именно кусает — Мишу куда-то в плечо, и тот вскрикивает, прижимая его к себе, обвивая ногами и толкаясь бедрами вверх. Чистые рефлексы, он действует по наитию, не соображая, что происходит. Все вокруг — размытое, нечеткое, горящее яркостью и сводящее с ума цветами, и незнакомец — его укусы, поцелуи, касания, — это все, что есть у Миши из реального. — Я буду рядом. Не бойся. Миша слышит шепот и кивает. Фраза звучит до банального пафосно, но сейчас — это то, что нужно. Просто быть рядом друг с другом. Просто отдаваться друг другу, как в чертов последний раз. И Миша отдается. Миша позволяет брать его, как душе угодно, позволяет касаться там, где захочется. Он просто вверяет себя в руки незнакомца, чувствуя, как каждое действие наслаждением отдается где-то глубоко внутри. И он совсем не уверен, что, когда удовольствие выплеснулось через край, он смог себя сдержать и не кричать. Потому что было восхитительно, невероятно, жарко и просто космически хорошо. * * * Утром вокруг оглушительно тихо и светло. Постель, в которой просыпается Миша, измазана разными красками. Тут и там — пятна красного, синего, желтого. И на Мишином теле — тоже, вместе со следами укусов и засосов. В голове несколько вопросов, и главный из них — где тот парень? Его нет рядом, и Миша успевает перевернуться на другой бок, когда соседняя половина кровати прогибается под чужим весом, а на талии оказывается тяжелая, теплая рука. — Уже уходишь? Миша поворачивается к незнакомцу, внимательно рассматривая его чистое лицо. Он выглядит так же красиво, как выглядел вчера, но все вокруг такое светлое, что глазам больно. Миша щурится. Незнакомец понимающе хмыкает и с головой накрывает их одеялом. В наступившей темноте Миша чувствует его руку в своей. И больше всего на свете ему хочется остаться в этой реальности. — Меня Даней зовут, а тебя? — звучит над ухом тихий шепот. Миша улыбается и повторяет чужое имя, пробуя его на вкус, кончиком языка ощущая эту мягкость и одновременную остроту. — Я Миша. Даня рядом шипит его имя в ответ. И прижимает ближе к себе, не позволяя сдвинуться с места. И — будем честны — Миша никуда и не собирается.