Москва слезам не верит,а мне пора переставать верить людям

Этот ап­рель ра­довал по-ве­сен­не­му теп­лой по­годой. За ок­ном све­тило сол­нце, лу­чи ко­торо­го не­чет­ки­ми пят­на­ми рас­сы­пались по тка­ни ку­хон­ных за­наве­сок. По­дой­дя к ок­ну, я пос­мотрел вниз. Во дво­ре ко­поши­лась дет­во­ра, из при­пар­ко­ван­ной под ок­на­ми ма­шины до­носил­ся оче­ред­ной хит, на­чис­то ли­шен­ный смыс­ла, но с очень бод­рым, за­поми­на­ющим­ся мо­тивом, а по кры­ше га­ража, на­ходя­щего­ся нап­ро­тив мо­его до­ма, сте­пен­но вы­шаги­вал яв­но до­воль­ный жизнью ры­же-бу­рый кот. Бе­зум­но хо­телось ока­зать­ся там, сна­ружи, вдох­нуть пол­ной грудью воз­дух, на­пол­ненный не­пов­то­римы­ми ап­рель­ски­ми аро­мата­ми, ощу­тить твер­дый су­хой ас­фальт под по­дош­ва­ми пот­ре­пан­ных кед. Но из-за ос­тро­го ла­рин­ги­та все эти прос­тые, ка­залось бы, дей­ствия, вре­мен­но ос­та­вались для ме­ня лишь нес­бы­точ­ны­ми же­лани­ями. Нес­коль­ко ста­канов ле­дяной во­ды в жар­кий день, и вот, по­жалуй­ста, две не­дели пос­тель­но­го ре­жима, нес­коль­ко сор­вавших­ся кор­по­рати­вов и пол­ное от­сутс­твие го­лоса. Виб­ра­ция в кар­ма­не, но­вое со­об­ще­ние от ше­фа. И что ему мо­жет быть нуж­но, я ведь уже офор­мил боль­нич­ный? Чёрт. Поз­драв­ляю, Ан­тон, те­перь ты глав­ный пре­тен­дент на пре­мию «Не­удач­ник го­да» Юби­лей од­ной очень круп­ной ком­па­нии, про­ект, к ко­торо­му я го­товил­ся боль­ше двух ме­сяцев, пе­рено­сит­ся на зав­траш­ний ве­чер. В кон­це смс при­пис­ка, наз­ва­ние ле­карс­тва, ко­торое мо­жет вер­нуть го­лос. Серь­ез­но? Спа­сибо, подъ­еб зас­чи­тан. Не то, что­бы я был очень оди­ноким и зам­кну­тым че­лове­ком, но поп­ро­сить схо­дить в ап­те­ку мне дей­стви­тель­но бы­ло не­кого. Шо­умэн, по­пуляр­ный ве­дущий, из­вес­тная в дос­та­точ­но ши­роких кру­гах лич­ность.… А что тол­ку? Ог­ромное ко­личес­тво па­фос­ных зна­комых да­вало о се­бе знать лишь на свет­ских ту­сов­ках, та­ков уж за­кон это­го ми­ра. Об­ре­чен­но вы­дох­нув, я от­ки­нул мо­биль­ник на ди­ван и вновь пос­мотрел в ок­но, си­лясь при­думать хоть что-ни­будь. Взгляд за­цепил­ся за пар­ня, ко­торый с рас­те­рян­ным ви­дом хо­дил меж­ду га­ражей, яв­но пы­та­ясь что-то най­ти. Еще не до кон­ца ве­ря в нор­маль­ность сво­ей идеи, ок­ликнул нез­на­ком­ца, но, ожи­да­емо, ни­чего кро­ме хри­па из­дать не выш­ло. У ме­ня ос­та­валась бук­валь­но ми­нута, что­бы прив­лечь его вни­мание, ина­че да­же этот сом­ни­тель­ный план мож­но счи­тать с трес­ком про­валив­шимся. Схва­тив со сто­ла не­боль­шой ман­да­рин, я за­мах­нулся, при­целил­ся, бла­го рас­сто­яние в два эта­жа бы­ло не­боль­шим, и раз­жал кисть. Фрукт упал к но­гам брю­нета, от­ско­чив от зем­ли, тем са­мым не­хило на­пугав мо­его по­тен­ци­аль­но­го спа­сите­ля. За­метив, что тот обер­нулся, я на­чал ак­тивно ма­хать ру­ками, жес­ти­кули­ровать, мыс­ленно на­де­ясь на то, что он все-та­ки не пос­чи­та­ет ме­ня су­мас­шедшим. Па­рень не­до­умен­но пос­мотрел на мое ок­но, но, по­мед­лив па­ру се­кунд в не­реши­тель­нос­ти, всё же сде­лал нес­коль­ко ша­гов в сто­рону до­ма. Вско­ре вслед за ман­да­рином от­пра­вил­ся ском­канный тет­радный лис­ток. Те­перь па­рень с го­тов­ностью пой­мал этот «сна­ряд», раз­вернул бу­маж­ный ша­рик и при­нял­ся раз­би­рать мой по­черк. Я же все это вре­мя прос­то сто­ял, опер­шись ру­ками на по­докон­ник и нер­вно от­би­вая ритм паль­ца­ми. До­читав пос­ла­ние, брю­нет вни­матель­но пос­мотрел на ме­ня, при­щурив­шись то ли от сол­нца, то ли от не­дове­рия, а по­том улыб­нулся, прос­то и ис­крен­не, так, как мне не улы­бались с тех пор, как я пе­ре­ехал из род­но­го го­род­ка. По прось­бе пар­ня, день­ги, ад­рес ап­те­ки и наз­ва­ние ле­карс­тва бы­ли «дос­тавле­ны» тем же спо­собом. Вре­мя шло, сол­нце на не­бе сме­нилось ту­чами, пос­ле и вов­се хо­лод­ным лив­не­вым дож­дем, а мо­его нез­на­ком­ца всё не бы­ло. С каж­дым взгля­дом на ча­сы нас­тро­ение опус­ка­лось при­мер­но на од­ну от­метку. Бы­ло до­сад­но от собс­твен­ной на­ив­ности. «Мос­ква сле­зам не ве­рит» — так, ка­жет­ся, го­ворят. А мне по­ра пе­рес­та­вать ве­рить лю­дям. Уже сми­рив­шись с нав­сег­да по­те­рян­ным про­ек­том и мыс­лен­но по­же­лав сво­ему, чтоб-его-«спа­си­те­лю», все­го хо­ро­ше­го, ес­тес­твен­но, то­же в ка­выч­ках, я нап­ра­вил­ся на кух­ню за­ли­вать в свой ор­га­низм оче­ред­ную пор­цию чая с ли­мо­ном, од­на­ко трель двер­но­го звон­ка рез­ко по­ме­ня­ла эти не­хит­рые пла­ны. Рва­нув дверь на се­бя, я чуть бы­ло не вы­ле­тел по инер­ции на лес­тнич­ную пло­щад­ку, но зас­тыл на мес­те, с тру­дом опоз­на­вая в не­ожи­дан­ном ви­зи­тё­ре сво­его но­во­го зна­ко­мо­го. Нас­квозь про­мок­ший, он сто­ял пе­ре­до мной, упе­рев­шись ру­ка­ми в ко­ле­ни, и пы­тал­ся вос­ста­но­вить ды­ха­ние, сби­тое, на­вер­ня­ка, быс­трой ходь­бой или бе­гом. — В той ап­те­ке, ад­рес ко­то­рой ты дал, нуж­но­го не бы­ло, по­это­му так дол­го, из­ви­ни, вот, — па­рень про­тя­нул мне не­боль­шой бе­лый па­кет с эм­бле­мой круп­ной ап­теч­ной се­ти. — Я пой­ду, на­вер­ное… «Ну ку­да ты, блин, соб­рал­ся, в та­ком сос­то­янии» — ска­зал бы я, не будь на­чис­то ли­шен этой воз­мож­нос­ти, а так мне ос­та­ва­лось лишь за­мо­тать го­ло­вой и бук­валь­но вта­щить нез­на­ком­ца в при­хо­жую, ух­ва­тив­шись паль­ца­ми за мок­рую ткань тол­стов­ки. Пой­мав на се­бе удив­лен­ный взгляд, я схва­тил со сто­ла те­ле­фон, и то­роп­ли­во на­пе­ча­тав в тек­сто­вом ре­дак­то­ре нес­коль­ко пред­ло­же­ний, про­тя­нул ему. Вни­ма­тель­но ос­мот­рев ме­ня с ног до го­ло­вы, слов­но в мо­ём пас­пор­те на­пи­са­но не Ан­тон, а Вось­мое-чу­до-све­та, па­рень, ви­ди­мо ре­шил для се­бя, что я не со­би­ра­юсь про­дать его на ор­га­ны или че­го по­ху­же, улыб­нул­ся и, про­тя­нув ла­донь, про­из­нёс: «Ар­се­ний» Спус­тя чет­верть ча­са мой но­вый зна­ко­мый уже си­дел за сто­лом, сжи­мая паль­ца­ми, в по­пыт­ке сог­реть­ся, круж­ку, на­пол­нен­ную ча­ем. Ре­шив по­ка не от­вле­кать, не в мо­ей си­ту­ации бу­дет ска­за­но, расс­про­са­ми, я мол­ча наб­лю­дал за ним, си­дя нап­ро­тив. На тем­ных, взъ­еро­шен­ных во­ло­сах, не­вы­сох­шие ка­пель­ки во­ды, брас­лет на за­пястье ле­вой ру­ки и коль­цо на пра­вой, ви­ди­мо, об­ру­чаль­ное. А еще гла­за. Яр­ко-го­лу­бые, они ка­за­лись слег­ка не­ес­тес­твен­ны­ми, буд­то на­ри­со­ван­ны­ми в фо­то­шо­пе. Я б на­вер­ня­ка по­доб­рал ку­чу эпи­те­тов и ме­та­фор для опи­са­ния этих глаз, но крас­но­ре­чие — это не про ме­ня, да и ху­до­жес­твен­ны­ми спо­соб­нос­тя­ми ни­ког­да не сла­вил­ся. А вот Ар­се­ний как раз ока­зал­ся ху­дож­ни­ком. Точ­нее, рай­те­ром. Его целью бы­ло най­ти граф­фи­ти, не­дав­но по­явив­ше­еся на од­ном из га­ра­жей по со­седс­тву с мо­им до­мом, но да­же мес­тные, про­жив­шие в этом рай­оне не один де­ся­ток, по­рой с тру­дом раз­би­ра­ют­ся в хит­рос­пле­тен­ной сис­те­ме пос­тро­ек. И ког­да я по­обе­щал пар­ню при пер­вой воз­мож­нос­ти по­ка­зать ему те са­мые га­ра­жи, Арс с улыб­кой про­тя­нул мне лис­ток, с изоб­ра­жен­ным на нем муль­тяш­ным че­ло­веч­ком и об­лач­ком-над­писью, ко­то­рая со­об­ща­ла: «Ан­тон хо­ро­ший»