Крик души

      Мне иногда кажется, что моя жизнь закончилась. Мне всего двадцать пять, а я чувствую себя дряхлым стариком. Кто-то бы назвал это депрессией. Если это так, тогда она у меня явно затянулась. Я устал жить. Я не любил, у меня нет семьи. Я не посадил дерево. Не построил дом. Не вырастил сына. Я даже не повидал мир! Депрессия? Явно не на погоду. Это не осень, не зима, чтобы можно было все списать на слякоть и грязь. Сейчас весна. Как раз тот случай, когда все зелено, всё цветет и… ничто не радует.       Ночь. Я снова не сплю. Увлеченно читаю в инете фанфики, и не сплю. Не могу спать, не хочу спать. Глаза красные, монитор бликует, а я всё продолжаю читать о чьей-то, совсем чужой, жизни. Переживаю, беспокоюсь и жду, жду, когда все у них будет хорошо…. У других людей персонажей всегда всё заканчивается хорошо. Хэпи Энд! Будет ли он и у меня?       Главное отвлечься, не думать, не зацикливаться над своей собственной судьбой. Книги, рассказы, истории – все, что угодно, только бы отвлечься и не вспоминать о своих проблемах…. Нет, я не болен. У меня нет нервного срыва. В моей жизни не произошло великой драмы. Меня никто не предавал. Я просто устал жить. Ничего не происходит. Ничего не меняется. Я как улитка ползу по времени своей жизни. Мне плохо. Работа – дом, дом – работа. Счастливые люди, счастливые лица, и я. Иногда маска сползает, и под ней видна вселенская печаль и мое личное поражение.       У меня нет друзей, только знакомые. У меня нет родителей. Они есть, но такое чувство, что их НЕТ и никогда не было.       Зря все думают, что дети ничего не понимают и им можно запудрить мозги. Я чувствовал! Я хотел обратить на себя внимание. Сначала неуклюже. Я болел! — Тупой уебок. Сколько можно тянуть с нас деньги на лекарство? Еще раз заболеешь, сдадим в больницу, на стационар. Там узнаешь, как щи хлебать.       Не помогло.       Потом я решил его заработать. Ведь все отцы любят, когда им помогают? — У тебя руки с жопы растут!       Может, стоит научиться готовить? Маме приятно будет…. — Какого хрена ты возле меня отираешься? Что уже натворил? Признавайся! А то хуже будет!       Точно! Учиться! Мешаться никому не буду, да и отличников все любят! Вылез с троек. Последний класс. Я почти добился своего. Почти стал отличником! Как сейчас помню. Четверка по химии. Похвалили! — Если б хуйней до сих пор не занимался, а как все, блядь, нормальные дети, учил, вышел бы с золотой медалью.       Поступил в универ, съехал в общагу. — Опять помощи от тебя никакой, только сумки с дома тягать умеешь.       Устроился на работу, на полставки. Официантом. — Хоть бы денег иногда присылал! Знаешь же, что мать болеет…       Умерла бабушка. Я любил ее, жаль, что мы с ней почти не виделись. Родители с бабулей давно не разговаривали. Даже на похороны не приехали. Она отписала мне двухкомнатную квартиру. Может переехать? — Никаких пьянок, гулянок и шалав! Тебе последний год остался! И так столько лет тянем твой гребаный универ! Не хватало, чтобы ты расслабился.… И-и-и-и вообще. Мы с отцом решили ее сдать. Ты и в общаге неплохо прижился, а нам ремонт пора делать…       Бомба, разорвавшая наши отношения окончательно, прилетела на пятом курсе универа. В двадцать один я признался, что гей. Может я поступил глупо? Скорее всего, да, но мне так не хватало их внимания. — Сука, урод, тварь не благодарная! Кормили! Растили! Всю жизнь! Тебе! Скоту! Помогали! А ты? Ты решил нас на всю округу ославить? Убирайся! Пошёл вон! То-то тебя ни с одной девкой ни разу не видели! Урод! Пидор! Хуесос! — как же они орали!       Ну что. Я добился того, чего хотел. Теперь у меня его стало даже слишком много!       Ну. Нет. Они от меня не отреклись. Как можно отречься от того, кого и так не любишь? Родители всегда были зациклены друг на друге. Их не интересовало, что происходит за пределами их мирка. Они воспитывали, хвалили, ругали, наказывали, так… механически, так не заинтересованно, так… не любя.       Я привык. Смирился, наверное. Закончил учебу. Переехал. Устроился на работу, менеджером, в компанию по производству бытовой техники. Пропахал пять лет, занял кресло начальника сбыта…       

***

      Три месяца назад умер отец, … Я переживал, конечно! Наверное.… Не долго… Хотя, кому я вру? Я злился! Злился и ненавидел его, себя… Картинно рыдающую мать, с ее голосистыми причитаниями, типа: «На кого ж ты на-а-ас поки-и-и-ну-у-у-л!» или: «Как мы-ы-ы без тебя-я-я, теп-е-е-е-рь!». Больше всего я ненавидел фальшь! Ненавидел Мать на своей груди, слова: «Ты один у меня остался!!!». И шепот за кадром: «Мне перед людьми стыдно за тебя, пидора!»       Все было фальшью. Все измазано. Наиграно. Отвратно. Тошно…       Девятый день. Соболезнования. Воспоминания о «прекрасном муже – отце», «домовитом хозяине», «хорошем друге»! Если бы кто-нибудь меня тогда спросил, что я чувствую! Какие у меня самые яркие воспоминания о «любимом» папочке? Я бы сказал правду. Правду: «О козле, который меня всю жизнь пинал и ненавидел. Об алкаше, пропивший последние годы своей жизни. Об уроде, который по пьяни мог позвонить мне раз двадцать с обещанием убить и прикопать, где-нибудь, где никто и никогда меня не найдет!». Еще бы я сказал о том, что каким бы он не был, он был моим отцом. Человеком, ради улыбки и искренней любви которого, я бы свернул горы, сбил бы ноги в кровь, убил бы и умер бы сам.… Но я так и не дождался… И уже никогда не дождусь…. Любви.       Осталась мать.       Это глупая «Надежда»! Глу-у-у-пая! Зачем ты снова подняла свою голову? Неужели тебе все еще мало?       Надежда – ты такая зараза! Тебя из меня выдирали раскаленными словами-клещами. Каждый раз оставляли кровоточащие раны. Шрамы, от которых, я был уверен, не смог бы уже забыть и залечить никогда!       Ты – сука, надежда! Ты все никак не можешь, не хочешь умирать! Сколько еще нужно тебя топтать? Сколько еще ты позволишь рвать мою душу? Снова прорастаешь. Тоненьким стебельком. Робкая, глупая надежда. А вдруг? Вдруг всё изменится? Вдруг всего лишь ещё чуть-чуть, ещё немножко осталось постараться? Вдруг твой самый дорогой на свете человек, тот, который дал тебе жизнь, одумается? Примет? Полюбит? Будет тобой гордиться?       Надежда – это тварь, которая умирает последней! С последним ударом твоего израненного, измученного болью, сердца. С последним выдохом души… — Вы когда-нибудь думали о смерти? Не о той – размытой и далекой, а о той, которую ты сам можешь себе позволить? Я думал. Размышлял. — Кто такие самоубийцы? — Трусы? Не желающие справляться с жизненными трудностями? Люди, сломавшиеся под ударом обстоятельств? — Или же они бесстрашные смельчаки? Решиться на такое.… очень дебильный, ужасно абсурдный, абсолютно безмозглый и все-таки такой смелый поступок!       Нет! Я не прыгал с многоэтажки. Не бросался под машины. Не напивался таблеток. Не вешался. Не вскрывал вены… Но иногда. Очень. Этого. Хотел!       Кто может удержать самоубийцу от решающего, последнего шага? Любовь? Нет. Влюбленный человек о таком даже не думает. Общественное положение? Нет. Когда ты готовишься к смерти, тебя оно уже не интересует. Семья? Родные? Дети? Нет. Ты об этом уже сто раз передумал и, по возможности, все уладил. Кто же остается? А может что? Что может удержать на краю бездны? Самоубийцу может спасти только его трусость! Страх перед смертью помогает осознать, как дорога и бесценна данная тебе жизнь! Спасение утопающего – дело рук самого утопающего!        К чему такие громкие слова? К чему столько пафоса!       Я многого добился. Я строгий, но справедливый руководитель. Я прихожу первым и ухожу последним. Секретарша называет меня не иначе, как «трудоголик». Я часто организовываю после рабочие посиделки и отдых на природе по выходным. Шутки и инициатива в такое время только приветствуются. Коллектив у меня дружный, молодой и голодный. На совещаниях здоровая, рабочая атмосфера. Мой отдел на хорошем счету, начальство прислушивается и одобряет многие мои идеи. На днях был сдан проект по расширению старого и открытию нового рынка сбыта наших товаров. У меня все отлично!       И только ночью… Ночью. Когда накатывает черная тоска. Когда свет луны просачивается через плохо зашторенные окна. Когда в темноте с только что прикуренной сигареты медленно вьется дым.… Только тогда в молодых и уже таких циничных глазах сильного духом человека, можно увидеть маленького мальчика. Мальчика, с заплаканной душой, уставшего жить, в котором все еще теплится глупая, никак не желающая умирать – надежда…