О жизни непростой горнячной

Тодо всю жизнь был влюблен в одного человека – идеального, с идеальной внешностью и идеальным умом – в самого себя. Джинпачи мог подолгу любоваться своим отражением, улыбаясь, хмурясь, кривляясь. Какое бы выражение лица он ни выбрал, все было прекрасно. И Тодо был верен своей любви, как Ромео Джульетте, пока не появилось Оно. Оно было зеленым жуком с длинными белыми лапками, противно ухмылялось и ничего не понимало в истинной красоте. Но самое ужасное, что оно каким-то колдовским образом заставило Тодо любоваться этими лапками, затаив дыхание. Тодо, мучимый сомнениями, то предавался губительной страсти, то брал себя в руки и возвращался к зеркалу. Он метался в этом любовном треугольнике, сходил с ума и наконец решил, разорвать порочный круг. Не давая себе времени передумать, Тодо позвонил жуку: - Как дела, Маки-чан? Кислый блеющий голос в трубке заставил сердце Тодо дрогнуть: - Я на тренировке, сейчас у меня нет времени с тобой болтать. - Ты так суров! Тогда я перезвоню вечером! Тодо положил трубку, со счастливой улыбкой предвкушая долгий вечерний разговор. О своем решении избавиться от жука он как-то забыл.

***

- Снова названивает, когда вздумается, - Макишима с досадой спрятал телефон в карман. У него все прочнее складывалось ощущение, что Тодо банально нечем заняться, кроме как висеть на телефоне. А рядом уже мелькала восторженно-заинтересованная физиономия Оноды: - Кто названивает? - Неважно. – Юске отмахнулся от него. Раньше к Макишиме с подобными вопросами привязывался Тадокоро: «Красивая хоть?». Однажды Юске не выдержал и огрызнулся: - Да, красивая. Глаза Тадокоро загорелись: - А подружки у неё есть? - Целый велоклуб. Потом Макишиме пришлось прятаться от воодушевленного Тадокоро, выспрашивающего в какой школе есть женский велоклуб. Не поймав Юске, он стал наседать на Гинджо. Тот отмалчивался и лишь время от времени бросал нехорошие взгляды в сторону Макишимы. Отстав от капитана, спринтер кинулся к менеджеру. Проклятая яойщица хихикала и по секрету сообщила, что Тадокоро будет не в восторге, узнав правду. «Хотя, кто знает…» - внезапно перестав смеяться, она задумчиво осмотрела парня, и, многозначительно повторив «кто знает», скрылась в клубной комнате. И вот теперь Онода преданным щенком смотрел на семпая и только что хвостом не вилял. - Лучше бы тебе не знать, - Макишима устало от него отмахнулся.

***

- Маки-чан! Привет, давно не виделись! И без того нерадостный Макишима скис еще больше: - Ты что здесь делаешь? - Как грубо, а где мое приветствие? Макишима, отвернувшись, что-то неразборчиво буркнул в сторону. Тренировка только закончилась, и он планировал спокойно в одиночестве добраться до дома, отдохнуть от идиотов из клуба… - А неплохой тут у вас склон. Ты на нем тренируешься? Здорово! Давай прокатимся туда, обратно? - Нет, я устал. - Ну, Маки-чан! Я что, зря сюда тащился?! Поехали, ну разок. Макишима вздохнул и в очередной раз уступил. Спуск прошел относительно спокойно, хотя и шумно, но вот подъем… - Маки-чан! Я придумал, как сделать твой стиль более благородным. Стой и смотри. Хотя нет, сразу езжай и повторяй. Тодо вдохнул поглубже и сосредоточенно, поехал в гору, слегка раскачиваясь, а Макишима, скривившись, не торопясь двинулся за ним. Так продолжалось минуты три, пока Тодо не оглянулся: - Ну, как тебе? - Что как мне? - Твой новый стиль. - Отстой. - Я понимаю, что у тебя ужасный вкус, но это поправимо. Просто делай, как я говорю. - Сгинь. - Маки-чан! Крики, мольбы, шантаж, - ничто не заставило горного паука заинтересоваться новым стилем и закосить под бабочку. Только физиономия у него становилась все мрачней и кривей, но в темноте сгустившихся сумерек этого не видно (да и когда Тодо обращал внимание на настроение Юске?). Уезжая из школы, Гинджо заметил знакомую зеленую шевелюру и усмехнулся: - А говорил, что хочет поскорее уйти домой. Опять тайно тренируется.