Недотрога

      Дёма замёрз и устал. Дёрнул же его чёрт согласиться снимать квартиру с Малаховым на пару! Теперь вот расплачивается. Матвей опять собрал компанию, и Дёма сбежал на улицу от насмешек и подколов. Чем он так не угодил малаховским приятелям, так и оставалось для него загадкой, но факт оставался фактом: они его сразу невзлюбили. Так, по крайней мере, казалось Дёме. Парни всё пытались его напоить, а девчонки смотрели с завистью и злостью. А он разве был в чём-то виноват? Ему, может, они тоже не особо нравились, но терпел же. Вон, даже уходил иногда прогуляться часика на три-четыре, чтобы не портить им настроение. А то, что не любит всех этих панибратских похлопываний и псевдоприятельских объятий, так это только его дело. Да и чёрт бы с ними, но и Матвей от них не отставал: то приобнимет, то волосы взъерошит, то на колени к себе затянет. Ещё и обзывается! Именно с его языка слетело дурацкое прозвище «Недотрога», намертво приклеившееся к Дёме. И это было тем более обидно, потому что Дёме Матвей нравился, очень. А ему только и оставалось фыркать, шипеть и отбиваться. И чем больше он сопротивлялся, тем колючее становились дурацкие шутки и розыгрыши. Малахову уже не требовалась компания, чтобы поддразнить своего сожителя. В последнее время вообще моду взял практически раздетым по квартире дефилировать, трусы, не скрывающие ничего, а скорее демонстрирующие, не в счёт. А уж спать и вовсе голый заваливался. И всё бы ничего, да только двери в комнатах были только для проформы, через прозрачное стекло можно было рассмотреть всё, даже то, чего и не хотелось. Дёма и так еле сдерживался, а тут такой соблазн перед глазами, и он тайком подглядывал за Матвеем. Чувствовал себя при этом омерзительно, будто извращенец какой.       Он уже почти собрался перебраться назад в общежитие, но всё не решался сказать об этом Матвею. Ситуация «и хочется, и колется»: страшно потерять возможность хоть такого общения, когда твоё наваждение на расстоянии вытянутой руки каждый день, но ещё страшнее, что его подловят однажды, и тогда позора не избежать. Малахов точно молчать не будет и ославит его на весь универ. Придётся возвращаться уже не в общагу, а домой, к маме, врать ей что-то и думать, как жить дальше. Так что выбор у Дёмы был небогатый.       Дёма и не заметил, как добрёл до дома. Посмотрел на окна, в комнате Матвея горел свет. Неужели ещё не разошлись? До утра, что ли, сидеть собрались? Вот ведь люди! Завтра с утра всем на пары, Дёме — так точно. Ему-то не на кого надеяться, самому надо о себе заботиться. Он и так, чтобы было чем платить за квартиру, нашёл себе две подработки, хорошо хоть не в ущерб учёбе. Малахову деньги исправно переводили родители, и его вопрос выживания не особо тревожил. Хотя учился Матвей на совесть, тут бы Дёма врать не стал. Как Малахов умудрялся успевать везде, он не знал, но иногда завидовал ему чёрной завистью.       Вот за что Дёма был Матвею благодарен, так за то, что тот не приводил своих подружек домой. Слышимость в доме была прекрасная, что уж говорить об их квартире. Дёма бы тогда точно сдох от ревности. А девчонки вокруг Малахова вились постоянно, и одна краше другой. Вот вам и ещё один повод для зависти. Был бы, если бы Дёма неровно дышал к женскому полу и если бы в его голове и сердце прочно не поселился сволочной гад по имени Матвей Малахов. Вытравить, выгнать его оттуда не получалось, как бы Дёма себя не уговаривал. Но, наверное, каждый гей должен хоть один раз влюбиться в натурала. А то что влюбился, он не сомневался. Иначе почему так бьётся сердце, когда Матвей подходит слишком близко, и дыхание перехватывает от злости, стоит кому-то приблизиться к нему? Были и другие симптомы любовной горячки, но Дёма старался на них не обращать внимания, только вот с каждым днём это становилось всё труднее.       Дёма ещё раз взглянул на окна и решительно шагнул в подъезд. Стой не стой, а усталость и холод давали о себе знать.       «Сейчас поднимусь и разгоню всех! — настраивал он себя, пока поднимался по лестнице. — В конце концов, я тоже плачу за квартиру. Почему я должен каждый раз, когда его высочество хочет развлечься, уходить куда-то?!» Про то, что его, вообще-то, никто не гнал, Дёма не думал. Ему казалось, что его нелюбовь к шумным сборищам очевидна всем, и Малахов устраивает гулянки назло ему. Только тогда непонятно, зачем звал Дёму вместе снимать жильё? Приятелей у Матвея было достаточно, и любой бы с радостью согласился, но он САМ подошёл к Дёме с этим предложением.       Дёма, помнится, тогда очень удивился: они и не общались-то толком. Но потом подумал, что хитрый Малахов просто искал того, кто будет поддерживать в квартире порядок. Поразмыслив и взвесив все «за» и «против», Дёма согласился. Во-первых, отдельное жильё гораздо удобнее общажной комнаты на четверых. Во-вторых, даже если Матвей позвал его из корыстных побуждений, то ему не трудно убраться, помыть посуду и приготовить что-нибудь поесть. И, наконец, в-третьих, Дёма мог быть рядом с Малаховым, не вызывая подозрений. Но неожиданно это «в-третьих» превратилось в проблему. Оказывается, в тесном пространстве небольшой квартирки спалиться гораздо проще, и именно поэтому приходилось сбегать.       В подъезде стояла тишина, что и неудивительно: на дворе глубокая ночь, а завтра рабочий день — все нормальные люди давно спят. Но это нормальные, а Матвея со товарищи к ним отнести трудно. Однако и из их квартиры не раздавалось ни звука. Дёма тихо провернул ключ в замке и медленно открыл дверь, всё ещё недоверчиво прислушиваясь. Тихо, значит, все разошлись. Не успел он обрадоваться, как споткнулся о разбросанную по коридору обувь.       — Не понял, это ещё что за дела? — шёпотом спросил он. В голове начало зарождаться подозрение.       Дёма на цыпочках прошёл сначала к комнате Матвея, чтобы убедиться, что в ней никого нет, и застыл, рассматривая соблазнительно раскинувшегося на постели Малахова. Одного. А где же остальные? Не ушли же они босиком? Хотя с этих станется!       А вот в его комнате Дёму ждал неприятный сюрприз: на кровати сладко посапывала парочка девчонок, на полу развалились Андрон и Пашка, и даже в стареньком кресле свернулся калачиком мелкий Денис.       Дёма разозлился не на шутку. И где ему теперь спать? Не к Матвею же идти? Хотя почему бы и нет? Хватило же у него совести разместить своих гостей у Дёмы в комнате, так пусть теперь сам потеснится. И он решительно развернулся. Но с каждым шагом смелость покидала его. «Может, лучше на кухне приткнуться? Как я к нему завалюсь, что скажу?»       Потоптавшись у Матвеевой комнаты, словно вор проскользнул в дверь и остановился у кровати. Оставалось всего ничего: раздеться, растолкать Малахова и заставить его подвинуться, но у Дёмы неожиданно всё тело налилось тяжестью. Перед ним лежала мечта, только руку протяни, а она-то и не протягивалась.       — Хорош пыхтеть, спать мешаешь, — вдруг сонно пробурчал Матвей, и Дёма чуть не подпрыгнул, но быстро взял себя в руки.       — Это я мешаю?! — возмутился он шёпотом. — А мне где спать прикажешь? В ванной? На кухне?       — Чё разорался? — Матвей подвинулся, так и не открывая глаз. — Заваливайся, нам с тобой места хватит.       — Ты голый! — слова сами сорвались с губ.       — Я всегда сплю голый. Тело должно отдыхать, знаешь ли, — улыбнулся Матвей и наконец приоткрыл глаза.       Дёме показалось, что он сейчас сгорит на месте — или от стыда, или от возбуждения. А Малахов будто специально, чтобы подразнить его, ещё и изогнулся соблазнительно, открыв смущённому Дёминому взору все свои достоинства.       — Я не могу, — жалобно простонал Дёма, понимая, что выхода у него нет, и молясь про себя, чтобы дожить до утра, сохранив остатки рассудка.       — Чего не можешь? — Голос Матвея сейчас напоминал мурчание сытого кота, приготовившегося поиграть с несчастной мышью, попавшейся ему в лапы.       Дёма махнул рукой, вздохнул, сглотнул ставшую вязкой слюну, и наконец сказал:       — С голым с тобой спать не могу.       — Боишься? — сощурился Матвей. — Обещаю не приставать, Недотрога. Дём, хорош уже заморачиваться, — внезапно перешёл он на серьёзный тон. — Стесняешься — возьми мои спортивки в шкафу и давай уже заваливайся, завтра вставать рано. А свет оставь, — остановил он потянувшегося к выключателю парня. — Я, может, темноты боюсь.       Радовать Малахова стриптизом и своим стояком Дёма не решился и трусливо сбежал в ванную. Ещё никогда в жизни он так долго не готовился ко сну: тщательно помыл руки и лицо, три раза почистил зубы и даже зачем-то побрился, хотя растительности на лице отродясь не было. Сделав несколько вдохов и выдохов, решил, что Матвей, скорее всего, снова заснул, и отправился к нему.       Матвей или делал вид, что спит, чтобы вконец не смущать Дёму, или действительно спал.       «Вот же! И совесть его не мучит!» — раздражённо подумал Дёма и со мстительной улыбкой нажал на выключатель. С кровати не донеслось ни звука.       Дёма улёгся на самом краешке, рискуя при малейшем движении свалиться на пол, и вцепился холодными пальцами в простыню. Он даже дышать старался через раз, чтобы не разбудить Малахова.       Рука, нагло обнявшая его, вызвала у Дёмы приступ паники. Он застыл, ожидая дальнейших действий, но ничего больше не происходило. Матвей мирно сопел у него за спиной, иногда всхрапывая, в квартире, да и во всём доме стояла тишина, а вот сон никак не шёл.       Через какое-то время Дёма понял, что уснуть ему не удастся — и лежать неудобно, и Матвей в опасной близости не располагал к спокойному здоровому сну. А ещё было страшно, что если вдруг уснёт, то потеряет над собой контроль. Конечно, была возможность отшутиться потом, что ему приснилась сексуальная красотка с необъятным бюстом, но вот получится ли…       И чёртовы стеклянные двери и посторонние в квартире! Это же утром все увидят их в постели вместе, и тогда бедному Демьяну вообще жизни не будет — задолбают шуточками и намёками.       Дёма решил, что надо вставать и заняться чем-нибудь полезным: помыть посуду или пролистать конспекты. Подумаешь, не поспит разок, зато краснеть не придётся.       Он попытался снять с себя Матвееву руку, но она не хотела убираться. Наоборот, ещё крепче обняла его и подтянула поближе к своему хозяину.       — Матвей, зараза, отпусти меня! — зашипел Дёма, выворачиваясь из захвата.       — Да что ж ты неугомонный такой! — возмутился Матвей ему в затылок и закинул на многострадального Дёму ещё и ногу, окончательно пресекая попытку к бегству. — Чего тебе не спится?       — Пожалуйста… — Дёма окончательно растерялся.       — Пожалуйста что? — судя по голосу, Матвей проснулся окончательно.       — Увидят же, — пустил в ход последний аргумент Дёма.       — Да они столько выпили, что утром себя в зеркале не рассмотрят, не то что нас, — хохотнул Малахов.       — А ты не пил?       — Не-а, я тебя ждал, волновался, все глаза проглядел, в окна выглядываючи!       — Шут! Отпусти! — Дёма опять заворочался, подозревая, что над ним вновь издеваются.       — Дёма, лежи спокойно! — шикнул на него Матвей. — А то я за себя не отвечаю. Или лучше повернись ко мне лицом. У тебя симпатичный затылок, но разговаривать с ним у меня нет никакого желания. Дём…       Дёма разозлился и развернулся, уставившись в лицо Матвею. Он бы не мог поручиться, всё-таки в темноте трудно было что-либо рассмотреть, но показалось, что Малахов сейчас серьёзен, как никогда. Ну или очень хотелось в это верить. А Матвей тем временем продолжал его удивлять:       — Я уже задолбался тебя соблазнять. Сегодня решил идти напролом. К тебе завалиться наглости не хватило, вот и пришлось всех спаивать и у тебя спать укладывать, — повинился он.       — А просто сказать было — не судьба? — тихо спросил Дёма, ещё не веря до конца и ожидая обидного смеха.       — Страшно, — признался Матвей и провёл рукой Дёме по спине, спускаясь к резинке штанов.       — Руку на место! — рявкнул Демьян и испуганно закрыл рот ладонью. Не хватало ещё разбудить честную компанию, дрыхнущую в его комнате. Когда ещё появится возможность нормально поговорить, а он разорался! Нет уж, свидетели им сейчас ни к чему.       — С чего бы, ты думаешь, я тебе предложил жить вместе? — продолжал исповедь Матвей, вернув руку на Дёмины лопатки и выписывая пальцем на них круги. — К тебе же просто так и не подойти было: вечно серьёзный, весь из себя отличник и зубрила, на меня если и смотрел, то так, будто врезать хотел.       — Неправда! — тихо возразил Дёма. — Я вообще на тебя смотреть не хотел.       — Вот! А я о чём? Дём, я тебе совсем не нравлюсь, да?       — В том-то и дело… — Дёма не договорил, решив, что и так слишком много сказал.       — Мы два дурака, да? — Матвей сверкнул глазами в темноте.       — Ага, — согласился Дёма. — Матвей, я тебе сейчас руку вырву, чтобы она по мне не гуляла!       — Ну мы же договорились, — обиженно пропыхтел Малахов, на всякий случай перехватывая Дёмино запястье.       — Во-первых, мы ни о чём не договорились, а во-вторых, у нас полно народа в доме, и я не хочу, чтобы все… Кстати, а если бы вместо меня к тебе кто-нибудь другой завалился? — спросил Дёма, не скрывая ревнивых ноток.       — Не завалился бы. Зря я их, что ли, весь вечер спаивал? Дём, может, мы потом будем выяснять отношения, чуть попозже, лет так через пять? Мне сейчас так тебя поцеловать хочется. Веришь?       Дёма не стал отвечать и сам потянулся к Матвею. Действительно, чего это он? Можно ведь заняться и более приятными вещами, поцелуями, например, и не только. Главное, утром встать пораньше и заставить Малахова одеться. Нечего тут перед всеми светить Дёмкиной собственностью! И вообще, Матвей сам назвал его Недотрогой, вот Дёма ему и покажет, что это теперь не только к нему относится.