Mon cher Alexandre

"Теперь всё равно! Уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?" - думал Ростов. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять-пятнадцать убитых, кругом стонали и кричали раненые. Он пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Николай въехал в деревню Гостиерадеку, куда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далёкими. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, объясняя этот ложный распространившийся слух тем, что действительно в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер-гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней налево он видел кого-то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уж не надеясь найти кого-нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, Ростов увидал около огорода, окопанного канавой, стоявшего против этой самой канавы всадника с белым султаном на шляпе, фигура которого показалась Николаю знакомой. Всадник этот, невольно приковавший к себе внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой кому-то вдалеке, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого обожаемого государя. "Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля" - подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и юноша увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Но как влюблённый дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно. "Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали, и потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?" - Николая терзали сомнения. Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуты побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою. Ростов натянул поводья и стал медленно приближаться к царю, мысленно прикидывая, что сказать своему объекту симпатии, как утешить Александра в трудную минуту и в то же время благородно показать себя. Казалось, император не замечает ничего вокруг, он слишком погружён в раздумья и слишком шокирован увиденным на поле боя зрелищем, оно будто бы оглушило его, отрезало от внешнего мира, оставляя лишь тонкий еле заметный след, по которому Николаю так хотелось вывести государя из его печального состояния. - Ваше величество, я... - юноша поравнялся с царем и собрался было с духом, чтобы произнести заготовленную речь, но не успел он закончить и вступления, как государь, не оборачиваясь, показал жест рукой, и Ростов замолчал. Сейчас разговоры бессмысленны. Что толку? Былого не вернёшь, не выбьешь из головы и увиденного. Можно бесконечно расписывать все ужасы войны, рассказывать их молодому поколению у костра вместо привычных пугающих историй, но только увидев всё собственными глазами, можно понять, насколько бесчеловечно то, что происходит между противоборствующими странами. А увидев, лучше промолчать. Порою молчание даст больше, чем пустые слова.

***

Солнце грело обоих всадников, напекало голову, а лошади от долгого стояния на одном месте перебирали ногами, приминая молодую зелёную траву к земле. Облака медленно плыли по небу, всё пустело - не осталось в округе людей. Все невредимые разъехались по полкам, привезли с собой раненых, надеясь вылечить их до следующего боя. Время шло, а Александр молча смотрел вдаль. Ростов не смел его потревожить. Он молча рассматривал так полюбившуюся ему фигуру, а лёгкий ветерок изредка трепал его тёмные волосы. - Вы что-то хотели? - тихо произнёс государь, - Николай Ростов, так ведь? Я слышал о Вас. Щёки юноши покрылись румянцем, мышцы напряглись и стали будто тверже камня. Николай приосанился, кровь застучала в висках. Он не забыл! - Так точно, ваше величество! На самом деле, я пришёл сюда, чтобы... - Ростов замялся, - я хотел сказать, что то, что Вы видели - не стоит так реагировать. Мне больно смотреть, когда Вы такой, мой государь. Ведь эта битва не последняя, а что же с Вами будет, когда... - Николай замолчал. Зачем, зачем! Стоило ему раскрыть рот, как слова полились сами собой, неконтролируемый поток мыслей захлестнул его и вырвался наружу, порождая за собой одни только проблемы. Что, если царь не в настроении? Что, если он зол? Навлечь на себя гнев Александра, его обожаемого государя. Горе! Что может быть хуже? Но стоит ли себя корить, когда всё сказано... Будь то, что должно быть по воле судьбы! - Что ж, должен признать, Вы правы, молодой человек, - Александр обернулся, и их взгляды встретились, - только как прикажете себя вести? Такой уж я, не могу оставаться безучастным, когда вокруг творится страшное несчастье. К тому же пост главы государства обязывает объезжать поле боя, я должен давать мотивацию бойцам и утешать их в случае поражения. Обязан оглядеть количество раненых и убитых хотя бы из-за своего личного чувства долга! Разве вы бы поступили иначе, Ростов? Отвечайте же! Николай заметил, как покраснели глаза государя, как заблестели в их уголках слёзы. Каким беззащитным, ищущим утешения он сейчас казался! Ростову хотелось быть ещё ближе к Александру, хотелось прижаться друг к другу и разделить печаль на двоих, чтобы кругом лишь мир и спокойствие, никакой войны, чтобы только они вдвоём. Всё труднее было сдержать самообладание. В носу защипало. - Я поступил бы точно так же, как и Вы! Каждый шаг, каждое решение - всё такое же, разве могу я перечить воле государя? - Ростов подъехал настолько близко, насколько было возможно, и накрыл своей ладонью руку Александра, - но сейчас я готов даже умереть, лишь бы Вам не доводилось видеть то, что видят бойцы, гусары, офицеры, главнокомандующие! А если это невозможно - позвольте мне хотя бы разделить вашу печаль. Государь, моё сердце не выдержит, если Вы будете стоять здесь один в горестном молчании, в то время, когда все остальные уехали в полк. - Я право не знаю, что ответить Вам, Ростов, - Александр едва заметно улыбнулся, - Вы смелый и добрый молодой человек, раз подъехали ко мне и говорите такие вещи... Я имею в виду, сейчас мне это крайне важно, и я ценю ваш поступок, он достоин высших похвал, - государь потянулся к юноше и обнял его, слегка похлопывая по спине. Сердце Николая бешено стучало, в лёгких не хватало воздуха, так что приходилось глотать его так же жадно, как выброшенная на раскалённый песок рыба; во рту пересохло, а грудь часто-часто вздымалась от бесшумных всхлипываний. Он сжал кисть Александра, сплетая свои и его пальцы в замок. - Для меня наивысшая похвала - Ваше внимание, - Ростов отстранился и положил руку царю на плечо, на эполет, очерчивая пальцами контур золотой пуговицы, подбираясь ближе к нежной чувствительной коже шеи, слегка касаясь её подушечками пальцев. - Николай... Ростов, - закрыв глаза, выдохнул Александр и перехватил руку молодого гусара, - кажется, нам пора разъехаться: вам в полк, пока не потеряли, а мне... - Ничего не говорите, только позвольте мне, - полушёпотом сказал Николай, - а затем я сразу же уеду. Ростов потянулся к Александру и коснулся его губ своими, оттягивая момент, когда им придётся разъехаться, возможно, навсегда. Казалось, течение времени прекратилось, сладостная минута казалась вечностью, а всё вокруг не имело никакого значения.

***

Николай остановил лошадь и обернулся. Удаляющаяся фигура Александра теперь уж едва виднелась вдали. Сердце юноши болезненно сжималось в груди, лишь стоило ему подумать о том, что это могла быть его последняя встреча с государем. А если не последняя - будут ли они ещё когда-либо так же близки, как сейчас? Ведь он царь, важная и уважаемая личность, а Ростов - всего лишь гусар.