Льдистым днем друг к другу прильнем, Вместе пойдем ко дну. Брат-свиристель, позови нам метель, Злую лесную луну.
Зимнее поле вполне можно сравнить с большим белым пятном, не вызывающим ни восторга, ни грусти, ни волнующего замирания сердца. Чего не сказать о лесе. Синеватые хвойные ветви задорно выглядывают из-под снежных шапок, и солнце радостно отвечало своими лучами на их игру. Торжественная тишина окутала все вокруг. Идеально белый снег, и лишь в некоторых местах под соснами можно было увидеть лисьи следы. Такая девственная красота Снежной Королевы царила всего на протяжение жалких нескольких месяцев, к сожалению. Из сказок мы всегда помнили ее образ: белоснежные струящиеся локоны, бледная фарфоровая кожа, холодный взгляд и сердце, не способное почувствовать тепло, не способное почувствовать любовь. С малого я считал это глупым. Наверное, это единственное, что отчетливо отражало мои воспоминания детства. Или же… Нет, не единственное. Как-то мне рассказывали, что зимой бывает так холодно, что смех застывает в горле и душит человека насмерть. Это казалось интересным, хоть и слишком неправдоподобным. Да, я всегда был чрезмерно серьезным ребенком, но это никогда не мешало моей детской любви к зиме. Наверное, из-за того же холодка в душе, как выражался дед. Можно любить зиму и нести в себе тепло, а можно предпочитать лето, оставаясь осколком льда. Никогда не знал точно, к чему меня можно отнести. Тихий шорох. С тонкой ветви, на которой сидели озадаченные присутствием постороннего белки, на меня свалился небольшой сугроб. Они не смотрели на меня, как на чужака. Они знали меня. Покопавшись в кармане, я достал несколько орешков, припасенные специально для них, и оставил их под деревом. Благодарно что-то протараторив на своем беличьем, зверюшки быстро спустились вниз за своим угощением, я же продолжил путь. Щеки щипал мороз, но и в этом была своя прелесть. Какое-то время я шел, полностью утонув в своих мыслях, пока очередной шорох не привлек внимание. Конечно, лес живет, поэтому здесь никогда не может быть тихо, и я всегда прислушивался к каждому его вздоху. В этот раз прямо передо мной в метрах десяти сидела лиса. Я знал и ее. С самого детства я знал ее. Мех лисицы был не огненно-рыжим, как все привыкли видеть и слышать в сказках. Он был серебристым, с рябыми темными пятнами. Я невольно улыбнулся, заметив старую подругу. Думаю, что она тоже меня помнила и узнала. Я звал ее Сильвией. Обычно, встретив меня, Сильвия какое-то время просто смотрела и сразу же уходила, после чего я нигде не мог ее найти, но на сей раз она внимательно наблюдала за каждым моим шагом, жестом и действием, будто завороженная. Мое тело поддалось в сторону лесной красавицы, она лишь едва заметно вздрогнула и теперь уже стала смотреть куда-то в даль позади меня. Лес замолк. Только две совы вдруг сорвались с дерева и, пролетев прямо над нами, поспешили скрыться. Раздался оглушительный выстрел и звонкий лай собак. Я не сразу понял, что произошло, однако краем глаза заметил, что Сильвия тоже не двинулась с места. Только когда я сделал шаг в сторону, она, грациозно взмахнув пушистым хвостом, побежала прочь. Что эти охотники делают здесь, еще и зимой? Стиснув зубы, я ухватился за ветку и постарался как можно сильнее дернуть ее, чтобы наши следы хоть немного замело. Но только падающий с деревьев снег образовал некого рода барьер, как злобный рык послышался уже совсем рядом. Две гончие уже неслись на меня. Попадись я им — не поздоровится, так как с их хозяином я уже несколько лет не ладил. Все потому, что я считаю охотой неприемлемым занятием и даже грехом. Забирать жизни ради развлечения недопустимо, если крепко держишься со свою. «Церберы» охотника отставать не собирались, один так и вовсе все норовил укусить за штанину. На одной из тропинок вновь появилась Сильвия. Немного потоптавшись на месте, будто выжидая меня, она вновь скрылась среди кустов. Я завернул туда же в надежде, что собаки не последуют за мной, но как бы ни так. Ловко перепрыгнув колючую преграду, гончие громко залаяли, продолжая погоню. Холодный воздух сдавливал легкие, и бежать становилось все сложнее. Голова начинала гудеть от нехватки кислорода и лая собак. Размытым силуэтом я увидел впереди себя лису. И чем быстрее я бежал, тем дальше она мне казалась. Собаки стали немного отставать, но вот выстрелы ружья стали звучать громче и пронзительнее. Наконец лес отступил, и передо мной во всей своей красе предстало замерзшее озеро, в самом сердце которого сидела Сильвия и внимательно изучала меня взглядом. Она словно чего-то ждала. Вдруг все осознав, я затормозил прямо у замерзшей воды. Не уверен, что лед настолько прочный, чтобы удержать мой вес. Но лисица продолжала пристально смотреть на меня своими черными глазами. Чего же ты хочешь? Неожиданно громкий рык раздался прямо за спиной. Если бы эти собаки просто лаяли да кусались, но они глотку перегрызут. Понимая, что на какие-либо маневры у меня нет времени, и Сильвия все чего-то ждала, я ринулся вперед. Прозрачный лед, под которым так и виднелась чернота глубокого, неизведанного озера, даже звука не издал. По звонкому цоканью когтей можно было понять, что этих шавок, как и меня, инстинктом самосохранения не наградила жизнь. И знаете, пожалуй скажу, что тот слух правда. Почти. То ли от усталости, то ли от мороза, который уже проник мне в голову, я бежал, задыхался и негромко смеялся. И этот глупый смех душил меня, сдавливал горло легкие своими когтистыми лапами, а время будто начало странно тянуться, из-за этого казалось, будто я бежал на месте. Лай расплывался, раздаваясь в голове эхом и сливаясь с ласковым, сладким голосом. Перед глазами все стало плыть. Летними вечерами я часто и достаточно много бегал, и такого ни разу не происходило. Думаю, это действительно ледяной воздух стал ломать меня. Как глупо. Я не мог сфокусировать взгляд Сильвии, но вдруг заметил — она сорвалась с места и теперь стала бежать ко мне навстречу. «Льдистым днем друг к другу прильнем,» — вновь произнес чудесный голос, который словно шелковая лента, обволок меня, скользнул по телу и растворился во внезапной тишине. Холод полностью сковал меня, когда нас с лисицей разделяли всего два метра. Легкие неприятно сжало, и я стал жадно хватать воздух ртом, словно пытался утолит болезненную жажду. Бессмысленно. Лай прекратился, на его место пришел жалкий приглушенный скулеж. Я попытался согнать эту странную завесу с глаз, которая мешала мне все это время. И когда мне это удалось, я ужаснулся. С пониманием пришел холод. Казалось, все внутри покрылось льдом, под который я провалился. Ничего не в силах сделать, тело медленно шло ко дну. Большие пузыри воздуха так и выходили изнутри, уступая место воде. Недалеко от меня также тонула Сильвия. Свет, проникающий под толщу льда из-за огромной дыры, красиво играл на ее белом меху, который казался теперь чуть темнее, но не менее изящным. А вокруг становилось все темнее, внутри все холоднее, а душе все легче. Я ничего не чувствовал. Сам не понимая как, я повернул голову к своей подруге по несчастью. Она смотрела на меня. Прямо на меня, уставившись черными глазками-угольками, которых я уже не мог различить из-за черных пятен вокруг. Я уже говорил, что Сильвия — самая красивая лиса, которую я когда-либо видел? Нет, значит… Теперь скажу. Она прекрасна. Льдистым днем друг к другу прильнем, Вместе пойдем ко дну. Брат-свиристель, позови нам метель, Злую лесную луну. Когда тишина полностью поглотила меня, а я уже просто стал ждать исчезновения всех чувств, вновь послышалось пение. Нежный голос звучал так близко, что я уж думал, он играет в моей голове. Но сам того не ожидая, я приоткрыл глаза. И увидел ее. Увидел ее, обладательницу этого чудесного голоса, и, казалось, ее пению не мешает даже вода. Девушка с длинными, шелковыми, белыми, как снег, как свет всего мира, волосами и настолько бледной кожей, что, казалось, она не могла быть живой. Незнакомка протянула ко мне свои руки. Черное легкое платье волнами струилось по тонкому телу, оставляя открытыми хрупкие, острые плечи. Она постепенно сливалась с тьмой вокруг, ведь уже и свет от проруби не мог помочь на такой глубине. Если это сама смерть предстала передо мной в таком виде — я счастлив, правда. Я не мог разглядеть ее лица из-за пелены на глазах, которая так и не спадала, но я видел, как ее губы медленно двигались, то приоткрываясь в мягкое "О" то обнажая белые маленькие клыки. Это единственное, что я смог разглядеть. Шорохом сов укрыться от псов — Им не заметить нас. Хвостом к хвосту, вдвоем в пустоту, Снова, в который раз. А она все пела. Так славно, так чудно! Это была словно колыбель для души. Я прикрыл глаза. Веки стали такими тяжелыми, а тело, наоборот, таким легким и пустым. Девичья ручонка скользнула по моей щеке. Наверное, я бы вздрогнул, если бы только мог. Ее пальцы были настолько холодными, что и ледяная вода зимнего озера не сравнилась бы с ее нежной ладонью. Наконец мой разум отключился. Я не знаю, сколько времени прошло. Сплошная темнота. Ни сна, ни видений, ни обещанного света на дороге, ведущей в небеса. Потому разум негодовал: почему ничего не происходит? Отчего-то, чем дольше я находился в воде, чем глубже опускался, тем теплее мне становилось. Вдруг я стал чувствовать себя странно… Точнее, я стал чувствовать, и это было странно. Тело меня не слушалось, сознание не хотело возвращаться в реальность. Вдруг меня изнутри окутало тепло. Будто внутри настала ранняя весна, которая взяла начало в середине февраля. Я приоткрыл глаза. Странная ноющая боль прошлась по всему телу. Все было таким белым, я не мог разглядеть ничего. С огромным трудом мне удалось приподняться. — Советовала бы тебе пока отлежаться, щеночек, — послышался нежный, лукавый голосок. Его владелицу я нашел не сразу. В нескольких метрах от меня сидела девушка, которую я уже видел чуть ранее. Думаю, за пару секунд мое лицо успело сменить целый спектр эмоций, однако я все не мог из себя выдавить ни слова. Незнакомка, чуть наклонив голову набок, расплылась в хитрой улыбке, — М-м… Что-то не так? — Я знаю тебя?.. — полу-спросил, полу-утвердил я, наконец усевшись. — М-м, да, знаешь, — кивнула черноглазая. — Да?.. Откуда? — я совершенно ничего не понимал. Если это Рай, то представлял я его несколько иначе, как и его служащих, — Как тебя зовут? — Мое имя? — девушка указала пальцем на себя, наигранно удивившись и дернув… ушком? У нее уши животного! Фыркнув, она отвела взгляд, проведя рукой по подолу своего черного платья, — У меня нет имени. — Нет имени? — Нет имени, — девушка пожала плечами. Подняв взгляд, она чуть поддалась вперед, — Но если для тебя имя так важно… — белесая привстала, поправив свое длинное одеяние. Теперь я заметил длинный белый хвост. В этот раз я почти не удивился. Наверное. — Можешь звать меня Сильвией. — Сильвия?.. Только сейчас кусочки пазла потихоньку стали складываться, но многие все равно сливались или вовсе были утеряны. Чуть отстранившись, я окинул собеседницу внимательным взглядом. Если быть наивным, то внешние сходства с моей Сильвией и девушкой действительно были, но если рассуждать как здравомыслящий человек — это глупо. Незнакомка была спокойна, как удав… или как лиса? — А… Хорошо, — начал я, немного поразмыслив. Отчего-то я решил не терзать ее вопросами о том, кто она и откуда взялась, — Что здесь происходит? И… Что произошло? И собаки где? И… Вскинув бровь, Сильвия как-то недовольно взглянула на меня. Отвернувшись, она вздохнула и вновь повернулась ко мне. Медленно покачивая пышным хвостом, девушка не спеша направилась ко мне. Каждый ее маленький шаг был грациозен и почти не слышен. Все ее движения не были похожи на человеческие. Лисица присела прямо напротив меня, пристально смотря прямо в глаза. Честно говоря, это сильно смутило меня. Хмыкнув, она резко встала и снова отвернулась. — Не знаю. — Не знаешь? — Не знаю. Сильвия вновь присела у дерева. Но в этот раз она не казалась мне такой заносчивой и по-лисьи хитрой. Она теперь, кажется, была в смятении. — Я не знаю, что сделала. Я думала, они не пойдут на лед… Новый фрагмент пазла встал на свое место. Значит, это действительно была моя подруга детства, именно моя Сильвия. — То есть, ты специально привела меня сюда? Ну, к озеру, то есть. — Нет. — Нет? — Нет, — она подняла на меня прищуренные черные глаза, — Ты сам туда пришел. А я лишь хотела помочь. Но… Лед ведь должен был выдержать. Он выдерживал даже медведя! — Верю, верю, — я всплеснул руками и закачал головой, видя, что она занервничала, — Все ведь хорошо, в конце концов. Все живы. — Я бы не сказала. Теперь целый кусок всей картины картины потерялся. Эта фраза заставила меня ужаснуться. — Что это значит? — То и значит, — прорычала светловолосая. Немного подумав, она кивнула куда-то в сторону, — Пошли. Было видно, объясняться она не хотела. И вообще манера разговора и акцент этой девушки были действительно странными. Я кое-как поднялся на ноги. Теперь идти было как-то неудобно, и всему мешала одежда. Одежда, которой на мне не было до этого. Что-то легкое и белое, похожее на халат или кимоно, струилось по телу и перехватывалось черной лентой на поясе, ноги были босыми. Несмотря на все легкость одеяния, мне не было холодно. Пока я разглядывал себя, Сильвия успела отойти на приличное расстояние и ждать, видимо, не собиралась. Я поторопился за ней. Идти было несколько неудобно. Я то и дело проваливался босыми ногами в снег, но все же я смог догнать спутницу. На все мои вопросы она либо не отвечала, либо раздраженно фыркала. Лес почему-то до сих пор молчал. В полнейшей тишине мы дошли до озера. Я остановился, недоверчиво взглянув на припорошенную снегом толщу льда, покрывавшую всю водную гладь. Прямо у кромки можно было увидеть много лисьих следов. Вдруг Сильвия шагнула вперед. Я хотел было остановить ее, лед все-таки: исходя из опыта, не таким уж прочным был, но она, не оборачиваясь, тихо произнесла: «Идем». Я не был уверен, но все же послушался. Ступив на лед, он не издал ни единого звука, и я медленно зашагал дальше. Девушка остановилась у самого края дыры в центре замерзшего озера. Я не стал подходить так близко. — Смотри, — прошептала она, пристально рассматривая слабое колыхание воды. — Куда? — спросил я, но она не ответила. Немного подумав, я подошел к краю и присел на корточки. Чуть нагнувшись, чтобы видеть свое отражение, я замер. У меня на голове красовалась такие же два лисьих уха, как и у моей подруги. Я неуверенно коснулся одного. Мягкие. Настоящие. Также я обнаружил пышный черный хвост, которого я сначала, как ни странно, не заметил, — Что эт… — Смотри дальше, глубже, — перебила меня лиса, не отрывая глаз глади воды. Смотреть глубже? Кроме моего отражения ничего не было видно — одна сплошная чернота. Смотреть глубже. Я наклонился чуть сильнее, прищурился. Вдруг вся тьма озера будто стала отступать. Теперь можно было видеть подводных обитателей, спокойно проживающих под толщей льда, видны были и водоросли, растущие на дне, и какой-то силуэт, который все оставался темным и мутным. И когда эта темнота отступила окончательно, я пожалел, что вообще пришел сюда. Там был я. Почти на самом дне, зацепившись за корягу, находилось мое безжизненное тело. Почему-то я не мог понять, как реагировать и как нужно себя вести в данной ситуации. Внутри было абсолютно пусто. — Я сожалею, — негромко произнесла Сильвия. — Почему я здесь? — привстав, холодно спросил я. Она пожала плечами, — Это все сон. Скоро я проснусь и буду лежать в теплой кровати. И… — Я тоже сначала не верила. — Тоже? — Да, — она развернулась и медленным шагом направилась к берегу, — Скоро стемнеет, пойдем. Еще раз взглянув на прорубь и стиснув зубы, я последовал за белесой. Мы долгое время шли в неизвестном направлении, не проронив ни слова. Небо потемнело, лес наконец заговорил. Наверное, охотник ушел. Чуть позже среди деревьев показался деревянный домик. — Здесь кто-то живет? — спросил я, нарушив тишину. — Я, — коротко ответила лиса. С немым удивлением я отвернулся. Мы зашли внутрь. В доме было достаточно тепло и уютно. Сильвия провела меня в гостиную и скрылась в следующей комнате, где ее не было достаточно долго, поэтому я успел получше рассмотреть помещение. Небольшой диван стоял прямо перед массивным камином, в котором еще тлели угольки. Наверное, его не так давно использовали. Через пару минут девушка вернулась с пледом и чаем. Протянув мне кружку, она присела на пол перед камином, потупив голову. — Прости, — вдруг тихо промолвила она, — Это единственное, что я могу сделать. — Я очень благодарен тебе и за это, — я постарался улыбнуться как можно мягче, чтобы Сильвия хоть немного расслабилась. Странная она, конечно, но все же… Хотя может и я таким стану, когда проживу столько же в лисьем теле. Я присел рядом, поставив свою кружку на пол. — Ты здесь одна живешь? — я решил сменить тему, но, кажется, не очень удачно. Светловолосая сразу переменилась в лице. — Здесь жил одинокий лесник, — после достаточно продолжительной паузы начала она, обхватив руками колени, — Но он умер. Лет как пять назад. Его, вроде как, Дмитрий звали… — А что… С ним случилось? Она подняла свои черные глаза на меня, внимательно осмотрев. — Я не хочу об этом говорить, — прошептала она с такой горечью в голосе, — Просто… Он был самым добрым человеком, которого я знала. Он дал мне дом, кормил, лечил. Но умер. Умер и оставил меня. Настала неловкая пауза. Сильвия уставилась на камин и больше не проронила ни слова. Мне стало жутко неудобно. — Позволь, — я взял из ее рук синий теплый плед и легким движением расправил его, накрыв нас. Она пристально следила за каждым моим движением. Я протянул ей свою кружку и мягко улыбнулся, — Так лучше? — Да. Белесая слабо улыбнулась в ответ и, поправив плед на плечах, приняла чай и вновь перевела взгляд на камин, который в это время начал слабо полыхать. Весь день был какой-то несуразный, так что, такая мелочь меня уже не удивила. С каждой минутой в доме становилось все теплее. Сильвия аккуратно положила голову на мое плечо, опустив уши, которые все равно слегка щекотали мне шею. — Иногда мне кажется, что он все равно здесь, — едва слышно промолвила она. Я взглянул на девушку. Ее глаза, обрамленные густыми белыми ресницами, были прикрыты, а губы продолжали что-то шептать. Что-то очень грустное. — Давай ты мне покажешь здесь все, — вдруг предложил я, улыбнувшись, чего она хоть и не видела, но уверен, что почувствовала, — Покажешь, как жить теперь. А я буду с тобой, несмотря ни на что. Сильвия тихо усмехнулась, явно не ожидая от меня таких слов. — Давай…Спеши за мной, дыши со мной,
Прими мою природу,
Иди, не стой, на запах мой,
Испей меня, как воду.
Танцуй со мной, играй со мной,
Узнай мою свободу,
По грудь в снегу к тебе бегу,
Чтоб пить тебя, как воду.
Испей меня, как воду…