Белая лилия

-Гин, нет, Гин, — губы безвольно шептали, временами выкрикивали его имя. Ком подступал к горлу, не давал дышать, заставляя легкие болезненно сжиматься. Хотару опять видела тот момент. Тот ужасный момент, когда он разлетелся сотней, нет, тысячей светлячков, озаряя ночную поляну. Этот взгляд она запомнила навсегда. Это была дикая смесь недоумевания и неожидания такого события, растерянность и радость от того, что он наконец сможет коснуться своей Хотару, запомнить ее шелковистые волосы, незабываемое тепло живого тела настоящей человеческой девушки. Там же навсегда застряли непередаваемый ужас и страх неизвестности, черноты, пустоты забвения. Страшно жить забытым, а еще страшнее — умереть таким. Страшно быть забытым мертвецом, о котором никто не вспомнит и не принесет цветы. Страшно опуститься в вечную тьму, не помня ничего, кроме последних мгновений. Хотару вскочила с постели и посмотрела на цифры электронных часов, цветом напоминавших тех самых светлячков: половина пятого утра. Девушка потянулась и собрала каштановые волосы, волнами ниспадавшими на плечи, в небрежный пучок. Прошло два года с той памятной ночи, а от кошмара Хотару отделаться никак не могла. В небольшой чашке-вазе стоял букет желтых азалий — символ бесконечной грусти и разлуки. Накинув свободный сарафан зеленого цвета, Хотару бережно достала букетик и перевязала его серебристой атласной лентой. Сегодня ровно два года, надо навестить Гина. В лесу было тихо: поддерживалось траурное настроение. Все духи молчали, вздыхая в унисон с девушкой, слепо бредшей мимо стволов вековых деревьев. Эту дорогу она знала наизусть: сначала надо попасть к месту их встреч, затем — пуститься во всю прыть в лес, пока не перехватит дыхание. У старого пня необходимо повернуть направо и выйти в речке и той злосчастной полянке. Выйдя из-за крепкого ствола, Хотару остановилась, чтобы сглотнуть горький ком. То место было помечено толстой веткой, воткнутой в землю и неожиданно проросшей, а у ее подножия лежала одинокая белая лилия — символ бесконечной надежды. Вздохнув, девушка подошла к довольно-таки потрепанной лилии и сменила ее букетиком азалий. Не выдержав, Хотару упала на землю и разрыдалась: слишком тяжело, слишком. Из невероятных карих глаз струились слезы, серебряными каплями, орошающими траву, заставляя небольших жучков разбегаться в разные стороны. Всхлипы и вскрики девушки эхом разносились по лесу, заставляя духов вздрагивать, пытаться снова прийти в хрупкое равновесие. Но это не удавалось. Вскоре на плечо трясущейся почти в агонии девушки опустилась чья-то ладонь. Такая нежная и теплая, одновременно мягкая и грубая. -Теперь я тебя никогда не брошу, — услышала Хотару чей-то до боли знакомый шепот. Слезы высохли, а в голове, словно белая лилия, расцвела надежда. Девушка обернулась. Да, не может быть сомнений. Да. Да! Это он! Разрыдавшись еще больше, Хотару обняла Гина с такой силой, словно боялась, что его сейчас же отберут, украдут. На глазах парня наворачивались слезы. -Тихо, моя маленькая. Божества смилостивились, сделали меня человеком. Теперь я всегда буду рядом. -Всегда? — всхлипнула Хотару, смотря в его серебряные, с металлическим отблеском, глаза. Гин кивнул. Немного привстав, девушка впилась парню в губы, стараясь прочувствовать каждую его частичку. Парень ответил взаимностью: одной рукой прижал ее за талию, а второй — за затылок. Горячие слезы радости попадали внутрь, делали тот сладостный поцелуй горьким, соленым. Хотару оторвалась от Гина, тяжело дыша, и снова заглянула в его прекрасные неземные глаза. Время остановилось.