Пробуждение

      Дождь. С того дня он стал его ненавидеть. С того дня он вообще многое стал ненавидеть и себя в том числе. Закрывая глаза раз за разом он видит события того задания: Они победили. Да они победили. Ради этой победы им пришлось действовать как единое целое, а учитывая нрав Скуало, это было очень сложно. Глупая упертая рыбина, — последнее что слышал он от босса.       Лил дождь. Перемазанные в крови и грязи волосы липли к лицу, а голова просто трещала от того, что устроил Занзас. Босс знал толк в хорошей драке и будить зверя лишний раз не стоило. По всей видимости варийца в тот день сильно достали. Настолько, что он оторвал зад от кресла. Что там таить они уже неделю крутились как уж на сковороде, ища способ справиться с неведомой тварью. Очередным отбросом, который возомнил себя центром вселенной. На этот раз это был не зефирный маньяк, а какой-то другой головорез.       Тело слушалось с трудом. Скуало поднялся, опираясь на меч. Осмотрелся вокруг. Стена дождя закрывала собой все и увидеть что-то дальше нескольких метров было невозможно. Враг повержен. А они живы. Он так думал. Думал до того момента, пока не увидел Занзаса. Он что-то ему кричал, из серии: Поднимайся, тупой босс! А он не поднимался. Когда стало понятно, что вариец не реагирует, Акула тут же подскочил к нему.       Безжизненное лицо, синие губы и кровь. Её было очень много, как на лице, так и вокруг босса. Для Скуало это уже казалось привычным, такие ранения. Часто бывало, что едва живой он возвращался с задания. Вот же чертов ублюдок, пожертвовал собой! Эта мысль вспыхнула в белобрысой голове, а за ней вспыхнул и гнев, который тут же отразился на лице мечника.       Мужчины не плачут. За всех отплакал Лусс, а Скуало просто находился в себе. Все дни до похорон, он сидел в кабинете Занзаса, в его кресле, допивая виски которые не допил вариец. Кожаное кресло, как и стены кабинета, они напоминали о Занзасе. Он не мог смотреть даже на стол, который сейчас напоминал о том, что они вытворяли. Как Скуало орал и выворачивался, а после стонал в голос, сдаваясь варийцу. До дрожи. Эти воспоминания пробирали до мурашек, спускаясь приятной тяжестью к низу живота. Наверное, ему нравилось сопротивляться, чтобы почувствовать всю силу и желание Занзаса. Тот это понимал и не выходил за негласные рамки, не причинял мечнику сильных увечий. Максимум — это пару синяков или ожогов.       Скуало нравилось. Нравилось когда глаза босса горели ярче солнца, а сильная рука держала за горло. В те моменты он не слушал, что плел вариец, наверняка какие-то угрозы, которые никогда не станут реальными. А мечник отвечал немым вызовом во взгляде. Он и не думал подчиняться полностью, становиться глупой куклой. Но когда мощное тело накрывало и придавливало его к крышке стола, он был готов просить ещё и подставляться, подмахивая бедрами. Как же это было безумно приятно, чувствовать на себе такой груз, слышать рык сквозь жадный поцелуй. Глубоко в душе он ненавидел себя за такое и босса тоже. Варийца за то что однажды нагнул его и после это стало их игрой, а себя за то что позволял это делать с собой.       Он наверное так бы и просидел, если за ним не пришел Бел. Принц тоже изменился на эти несколько дней, даже не шипел, за что ему было отдельное спасибо. Иначе бы Скуало прирезал его, отправив вслед за боссом.       Попрощаться с Занзазом пришло большое количество людей. Кто-то из враждующих кланов присутствовал, но мечник не обращал внимание. Он встал рядом с изголовьем гроба, глядя на лицо Занзаса. Он был как живой. Никаких тебе синих губ или кровоподтеков, а лицо такое словно этот ублюдок спит и вот-вот проснется, разогнав своим ором всю эту процессию. Хорошо, если бы оно было так, но босс мертв. Руки у Занзаса были скрещены на груди, а в них вложены пистолеты.       К гробу начали подходить, класть цветы в ноги бывшему главарю Варии. С присущей ему надменностью на лице, босс принимал все эти дары. Как будто хоронили не мафиози, а фараона. Белые розы. Они на удивление подходили Занзасу. Среди множество букетов из белых роз, был один букет с алыми, от Скуало. Кончено это глупо и вообще цветы не на кой не сдались варийцу, но это было самым доступным способом выражения его чувств.       Никто не проронил и слова, все и так прекрасно понимали, какая это потеря. Скуало оставили одного, дав немного времени на прощание. Он провел пальцами по краю гроба, глядя в безжизненное лицо. Он бы лег рядом или вместо босса, как и должно было быть по кодексу война. Клялся защищать, а в итоге, защитили его! Двойной удар по акулей гордости. Подставляться под босса надо было не в том смысле. Даже если тот похотливый мудак. Зато какой. В моменты страсти когда Зану сносило крышу, он и правда становился похож на животное. Они оба животное. Но умереть из них двоих должен был Скуало!       Окна выходили на террасу, а та в «слепую» часть двора. Скуало посмотрел на лежащие розы на ногах Занзаса, и чуть поморщился. Пафосно. Даже для Занзаса это было слишком пафосно. Он знал его другого, не такого какого знают окружающие. Знал обычного Занзаса, не варийца и не босса мафии. Немного подумав, Скуало прошел во двор, вернувшись с ромашками. Самые простые цветы, но по своему красивые. Положив их как можно ближе к рукам босса, Скуало вцепился в ручку гроба. Хотелось закричать и завыть, он физически чувствовал, как все внутри разрывает от боли, но он должен найти в себе силы идти дальше, не оставлять Варию. Одному ему известно насколько он дорожил этим. Взглянув в последний раз на босса, Скуало закрыл крышку и пригласил в комнату варийцев.       Гроб несли несколько человек вместе со Скуало. Он никому постороннему не доверит даже гроб своего босса. На погребении было не много человек, только Вонгольцы и Варийцы, это их маленькая семья. Как-то Занзас говорил, что очень хотел большую семью. Скуало в ответ лишь усмехался, он не дамочка чтобы нарожать варийцу спиногрызов.       Мечник продрал глаза и сел в кровати. Пряди липли ко взмокшему лбу, а сердце билось так, как будто он пробежал сотню километров без перерыва. В комнате было темно и прохладно, сквозь открытое окно дул полночный воздух.       — Отброс, — раздался хриплый, сонный голос. Затем по спине прошлась теплая ладонь.- Ты мне спать мешаешь.       Скуало сжал пальцами одеяло. Сон. Это всё было дурным сном. Он никогда не страдал кошмарами, сны вообще ему редко снились. Приходя с миссии он вообще падал замертво и спал глубоким сном.       — А ты не просыпайся, — хмыкнул Скуало, поведя плечом.       Убрав руку, Занзас перевернулся на бок и подмяв под шею подушку, дальше продолжил спать. Скуало еще не долго посидел так, а затем прижавшись к Занзасу со спины, зарылся носом куда-то в висок, шумно вдыхая.       Это был всего лишь сон.