Классно

Как это обычно бывает — ты приходишь в дом к незнакомому тебе чуваку с бутылкой вискаря и чувствуешь себя не в своей тарелке. После парочки опрокинутых в себя стаканов из разряда «давай покрепче, я ж не баба» становится уже лучше. А еще лучше становится, когда ты пьяный в говно и сидишь, блять, обнимаешься с унитазом, думая, что тебя вот-вот начнет полоскать, но по каким-то сверхъестественным причинам этого еще не происходит. А потом, как это обычно бывает, приходит некто и одобряющее хлопает по плечу с тихим шепотом «всё нормально?» А Сокджину ненормально. Это нихренашечки ненормально. Ему определенно стоило остаться дома или, по крайней мере, меньше пить. Но чёртов Хосок, который «да ладно тебе, стаканом больше, рюмкой меньше.» Спасибо, блять. Стаканов он влил в себя много. Теперь хочется отлить, но как-то неудобно. Не говорить же «чувак, отвернись, я стесняюсь при тебе свой член доставать», поэтому приходится терпеть. — Мне немного нехорошо, — говорит, наконец, Сокджин и встает на ноги. Его нихуевенько так пошатывает, а голова вообще не соображает. Он смотрит на парней (парня), которых (которого) сейчас три штуки, на самом деле — один, и думает, что он, наверное, красивый. Ну или был бы. Или они. Джину всегда трудно давалась математика, а на пьяную голову он вообще считать разучился. Он, извините, пожалуйста, но нахуя ты это делаешь, тянется к чужим губам и мажет своими в ухо стоящего напротив парня. Вздыхает, мол, ой, ошибочка вышла, попробую-ка я еще разок-другой, и ведет головой левее, попадая ни то в глаз, ни то в крыло носа — хуй его знает. Ворчит тихое «да бляяять, что ж ты будешь делать» и толкает парня в грудь. Хотелось целоваться, а теперь хочется поссать еще больше. Прям взять и яростно нассать в писсуар. Главное — не промахнуться. Неудобно получится. Хотя, если говорить об удобствах, то висеть на том пареньке, который, кстати, сейчас стоит с охуевшим выражением лица, приоткрыв свой ротик, пялится на красного от злости Сокджина. Джин рычит «да поцелуй ты ж меня, ебаный в рот, наконец, а то я сдохну» и вновь яростно толкает бедного парня в солнечное сплетение. Парень перехватывает его запястья, тянется губами к сокджиновым, шепчет в них же тихое: «Намджун» и целует. Очень классно, кстати, целует. Как обычно это бывает, когда уже набухавшись и вообще ни черта не соображая, ты целуешься с незнакомцем. Вообще-то, Сокджину обещали много девочек, а получается какой-то Намджун. Ему вообще обещали много всего. Прямая цитата: «Бро, го на сходку. Много бухла и еще больше девочек. Может найдешь уже кого-нибудь, гламурная сучка». Джин был не против найти кого-нибудь, честно, но не мужика же. Как это обычно бывает, когда ты наутро просыпаешься не в своей постели, а голову изнутри хуярят молотками, дебильный солнечный свет делает глазам невыносимо больно, а в рот, кажется, насрали три кота, ты понимаешь, что нихуя это не как обычно, а чертовы круги ада. Но надо же. Есть на свете бог, а иначе откуда взяться полулитровой бутылке воды и какой-то фигни от похмелья. Джин пьет как свинья: вода из рта стекает на подбородок, следуя к ключицам. И только после облегченного выдоха ты понимаешь, что на тебя всё это время пялился какой-то чувак, сидя в кресле в одних шортах, с гадкой ухмылкой на устах, и что ты, вообще-то, опять же, не в своей квартире, а поясница почему-то начинает ныть. Джину кажется, что его глаза сейчас вытекут из глазниц, потому что он слишком сильно их выпучил, уставившись в ответ, а потом резко обрывает зрительный контакт и поднимает одеяло. Трусы на месте. Утешает, что сейчас не придется бежать с голой жопой по улице. Но вместо того, что встать, он хрипит вообще не своим голосом: — Мы что, переспали? В ответ получает еще более гадкую ухмылку. Ну нет! Не надо так, пожалуйста. Сколько себя Сокджин помнит — он натурал. Он не хочет быть оттраханым каким-то пацаном с белой шевелюрой и выбритыми висками. — Повторим? — спрашивает этот. Ну этот. Это же тот, который? Который что? Сокджин не помнит. — Поясница, наверное, болит, — довольно тянет блондин и Джин злобно фыркает, показывая своё отношение к этой ситуация действием вытянутого среднего пальца. — Да ладно, не ссы, — тепло улыбаются ему в ответ и Сокджин, наконец, смотрит по нормальному на парня, внутренне соглашаясь, что, ладно, окей, он не против быть пидором, если будет встречаться вот с этим самцом. — Ты вчера вообще в говно был, ебнулся на жопу, а потом ныл, что отбил себе копчик. Теперь то всё встает на свои места и в его светлой головушке начинают мелькать картинки из вчерашнего вечера. Вот он бухает, заливая в себя всё, что дают. Вот сидит с унитазом в обнимку в ожидании чуда. Вот приходит Намджун, — о, даже имя вспомнил, — хлопает поддерживающе по спинке. А вот они сосутся. Потом Джин упал жопой на чертову лестницу, потому что «подожди меня, блять, прям тут. Сиди и никуда не уходи» сказал он Намджуну, а сам куда-то пошел. Куда и зачем — тайна бермудского треугольника. А потом прискакал Намджун, — принц сказочный, — подхватил Сокджина на руки и утащил в своё логово. Поил каким-то зельями и помазал спинку. Может, не принц, а ведьма? Сокджин улыбается, когда Намджун приносит ему кофе и сэндвич. «Классный» — думает Сокджин. «Хочу себе» — думает Намджун. И, наверное, классно, когда любовь с первого взгляда или чё-то там. Но в любом случает классно, когда не смотря на то, что ты был в говно бухой, понравился классному парню. И как же, блин, классно, что этот долбанный Намджун так офигенно целуется.