Атсуши и Рюноске

      — Рю-чан, как дела? Как там Элис?       — Нормально. Все ещё разыгрываем дурацкий спектакль, если ты об этом. Мог бы уже в лоб спрашивать, я понимаю к чему ты ведешь.       — Я не… не то имел в виду!       — Угу, как же.       Атсуши немного сник. Прошло уже несколько месяцев с того самого вечера, когда он окончательно осознал свои чувства к Рюноске. И даже факт того, что у этих двоих все не по-настоящему облегчения не дарил. После очередного разговора с Танизаки, от которого не было смысла скрывать свои чувства, Атсуши узнал новое для себя слово — ревность. И понял, что именно ее и ощущает все это время. Даже несмотря на не очень лестные отзывы Рюноске в сторону Элис, Атсуши боялся, что у них все-таки может что-то сложиться. А он не хотел отдавать его кому-либо. Рюноске должен был принадлежать только ему, каким бы эгоистичным это желание не было.       День за днем Атсуши изнывал от своей внезапной влюбленности. Он беспокойно спал, у него не было аппетита, из-за рассеянного внимания оценки стали ухудшаться. Танизаки только вздыхал с сочувствием, в очередной раз подсовывая ему тетрадь с домашним заданием для списывания. Хигучи их ругала за это, но мальчишки ее возмущения тактически игнорировали.       Атсуши решительно не понимал, что же ему делать со своими чувствами. Он боялся. Боялся все испортить, вызвать негодование Рюноске. Он не хотел, чтобы тот отдалился от него или испугался. Вряд ли Рюноске вообще когда-нибудь задумывался о подобных перспективах. Судя по всему, отношения в общем и целом вызывали у него негатив. Глупо рассчитывать, что он поступится своими принципами ради Атсуши. Хотя… они же так близки, у них столько планов в детстве было на будущее. Они давно их не обсуждали, но и о новых ни слова не было. Хочет ли Рюноске до сих пор прожить всю жизнь вместе? А ведь когда-то он говорил, что после школы они будут жить вдвоем, даже обещал подумать о котике…       Иногда на Атсуши накатывала тоска. И как долго он будет жить детскими мечтами? Есть ли им цена на данный момент?       Он не знал.       А спросить было попросту страшно. И как преодолеть себя он не знал.       — Накаджима-кун, смотрю я на тебя и сам тухну, — протянул Танизаки.       — Прости.       Они сидели в небольшой забегаловке неподалеку от школы и распивали молочные коктейли. Танизаки чуть ли не за шкирку утащил туда Атсуши после уроков.       — Все по нему сохнешь и страдаешь?       — А ты как думаешь? — Атсуши прилег на столешницу и тяжко вздохнул.       — Вопрос снят. Понял. Блин, нужно что-то с этим делать, раз само не проходит.       — Что?       — Тебе нужно попробовать завоевать его! — он решительно стукнул стаканом по столу, Атсуши аж подскочил с перепугу.       — Да ты что… как ты себе это представляешь вообще?       — Я уверен, что Акутагава-кун даже не подозревает о твоих чувствах. Он, мягко говоря, не очень догадливый. Живёт своей обычной жизнью и доволен, что его мелкий рядом. Тебе нужно как-то намекнуть на свои чувства.       — И как же? — с сомнением в голосе поинтересовался Атсуши.       — Ну, не зна-а-аю… вздыхать почаще, сердечки в тетради рисовать, песни про любовь петь…       — Танизаки-кун, ты сам себя слышишь? — он нахмурился.       — Все-то ему не нравится! Ладно. Например, ты можешь в принципе намекнуть, что влюблен. И не уточнять в кого. Вдруг это пробудит в нем ревность?       — Да он меня замучает, в попытке выяснить, кто это. Рю-чан терпеть не может все мое окружение. Он вообще людей не любит.       — Что ж он сложный-то такой? — Танизаки откинулся на спинку стула. — Но что-то делать нужно, Накаджима-кун. Ты себя до ручки доведешь. У нас скоро экзамены, ты же хочешь в третий класс перейти?       — Конечно хочу!       — Вот! Так что тебе нужно найти успокоение и продолжить хорошо учиться. Хигучи-сан тебя сожрет, если тесты итоговые провалишь.       Атсуши закусил нижнюю губу и нахмурился. Танизаки был прав. Его оценки, действительно, ухудшились, о чем ему напоминали все кому не лень. Хигучи даже настаивала о совместных занятиях после школы, но Атсуши все время увиливал. Иногда казалось, что его оценки волнуют подругу больше, чем самого Атсуши.       — А вдруг… вдруг он посмеется надо мной? Я же не переживу такого…       — Мне кажется, что он не из тех людей, кто над чувствами других смеется. Уж скорее смерит тебя презрительным взглядом и скажет, что у тебя крыша поехала.       — Знаешь, мне прямо легче стало, — нервно рассмеялся Атсуши, пряча лицо в ладонях.       — Прости. Не слушай меня, что-то я сегодня глупости какие-то говорю, — Танизаки похлопал его по спине. — Ты лучше его знаешь, подумай, как его расшевелить можно. Вы же с малых лет вместе! Напряги извилины, поройся в чертогах своей памяти, вытащи оттуда что-то такое, что сможет помочь!       Над этими словами Атсуши напряженно думал пару недель. Как назло, вспоминались одни и те же моменты, да все какие-то незначительные и обыденные. Вдолбились в голову и не пускали в нее ничего нового и путного.       По необъяснимым причинам Рюноске стал к нему как-то добрее. Не ругался, почти не ворчал, старался уделять ему больше времени. Это приятно грело сердце и подкармливало рвущиеся наружу чувства. Атсуши искал лишний повод коснуться его, обнять, посидеть рядом подольше, даже если были какие-то дела. И Рюноске никогда не отталкивал, сам звал к себе под бок, когда они вечером у телевизора устраивались.       В очередной вечер, когда они сидели у приставки, играя друг против друга в гонки, Атсуши не думал ни о чем кроме победы. Очень хотелось занять первое место, а ещё лучше побить рекорд на этой трассе, который вероломно установил Дазай, пока дети были в школе. Но Рюноске его обошел, правда наставника с почетного места в таблице рекордов не подвинул.       — Ха! Видал?! — довольно воскликнул Рюноске, сверху-вниз глядя на сидящего на полу Атсуши.       — Надо больше тренироваться, — вздохнул тот.       — Тебе надо больше в школе стараться, а не в приставку резаться, — он легонько толкнул его коленом в плечо.       — Еще один…       — В смысле?       — Танизаки-кун и Хигучи-сан тоже на меня в последнее время ругаются, что оценки съехали.       — Не думал, что когда-нибудь такое скажу, но они правильно делают. Твой средний балл уменьшился.       — Да знаю я, — Атсуши обнял его ногу, утыкаясь лбом в острую коленку. — Видимо, мне не дано.       — Атсу, не говори ерунды, — Рюноске погладил его по голове. — Ты у меня способный мальчик, просто расслабился по непонятным причинам.       Хах. Расслабился. Как же. Скорее последние мозги растерял, влюбившись по уши…       — Ну ты чего? — Рюноске почесал его за ухом, словно кота. — Может быть, тебе не хватает мотивации?       — Не знаю, — пробормотал Атсуши, блаженно жмурясь.       — А давай заключим сделку?       — Какую?       — Ты в течение месяца возвращаешь свои старые оценки, а я… ну, не знаю. Сделаю, что ты хочешь на твой день рождения.       — Что угодно сделаешь?! — Атсуши резко поднял голову. — Все-все-все?       — Ну, в пределах моих возможностей, — он рассмеялся. — Ну, согласен? Или не потянешь?       — Потяну! Ещё как потяну!       — Вы чего тут шумите?       В комнату зашел Чуя, присел на диван, отпил вино из бокала.       — В гоночки играем, — Атсуши указал на экран телевизора. — Все никак не можем побить рекорд Дазай-сана.       В глазах Чуи появился какой-то ненормальный блеск. Сунув бокал Рюноске, он выпалил:       — Подержи мое вино. Сейчас все будет, детки. Никаких Дазаев в списке рекордов!..              Атсуши с головой погрузился в учебу. Рюноске оказался прав — ему не хватало мотивации. Но как только у него появилась четкая цель, мозги словно прочистились. Он оставался после уроков с друзьями, чтобы позаниматься, иногда они ходили в ближайшее кафе, если не было свободного класса. Атсуши настолько увлекся, грызя гранит науки, что и думать забыл о награде за поднятую успеваемость.       Он успешно выправил свои оценки, сдал тесты, без проблем был переведен в третий класс средней школы. И дни, проведенные за зубрежкой, пролетели непростительно быстро. Только в апреле, изучая новые учебники, Атсуши задумался — ему ведь было обещано исполнение одного желания. На день рождения. Было бы неплохо что-то придумать заранее, чтобы не метаться как дурак в последний день. Рюноске, надо сказать, ни разу с того вечера про свое обещание не напоминал. Только хвалил за хорошие оценки. Забыл? Вряд ли, он не из тех, кто забывает про свои обещания. Возможно, проверяет выдержку и стойкость самого Атсуши. Поэтому он решил не напоминать об этом заранее, он уже не ребенок, чтобы с нетерпением спрашивать, когда же ему перепадет награда. Атсуши может и потерпеть. Для начала надо придумать, что же он такого хочет от Рюноске.       Идея пришла спонтанно и неожиданно. Глядя на старую самодельную открытку, которую ему подарил Рюноске несколько лет назад, Атсуши задумался — а какой первый подарок он от него получил? Ответ пришел в голову быстро, оттеснив все остальное на задний план.       Это был поцелуй.       Невинный детский чмок. Дазай еще тогда сказал, что они слишком маленькие, чтобы решать кого целовать по-настоящему.       Щеки Атсуши горели огнем. А ведь вот оно. Они уже не дети. Они уже могут принимать подобные решения. Вот, что нужно попросить у Рюноске. Главное, чтобы он не отказался и не посмеялся над ним. Но, если что, всегда можно свести все в шутку, как бы больно из-за этого не было в последствии…              

***

             Рюноске и не подозревал, что Атсуши так сильно промотивирует их уговор. Мелкий действительно взялся за ум и мало-помалу выправил свои оценки. Более того, он не напоминал о награде, прыгая от нетерпения и дергая старшего за рукав. Пару лет назад все было бы именно так. Но, кажется, Атсуши на самом деле повзрослел. Рюноске не раз ловил себя на мысли, что мальчишка стал серьезнее и ответственнее. А ещё он подрос, уже язык не поворачивался назвать его ребенком. И Рюноске испытывал смешанные чувства на этот счет. Он понимал, что Атсуши не будет маленьким ангелочком всю жизнь и от этого было немного грустно. Но наблюдать за тем как он растет и взрослеет ему все-таки нравилось. Было в этом что-то особенное, за чем он следил с особым трепетом и интересом. И если раньше он просто хотел, чтобы Атсуши находился подле него, сейчас только этого было мало. Он хотел общаться с ним, советоваться, помогать во всем, быть его главной опорой. Рюноске нуждался в нем, как в воздухе и очень надеялся, что Атсуши испытывает то же самое.       Ему было очень лестно, что он так просто смог вдохновить приунывшего и скатившегося по учебе Атсуши. И пускай он теперь больше времени пропадал в школе со своими дурацкими одноклассниками, видеть его улыбку и такой теплый, полный доброты взгляд было дороже.       Рюноске так волновался за успеваемость Атсуши, что и не заметил, как подкрался конец учебного года. Экзамены он сдал без проблем, как и Атсуши. Последнее обрадовало его больше собственных результатов, и он еще раз похвалил себя за ту спонтанную идею, родившуюся пару месяцев назад. Оставалось лишь дождаться мая и выполнить условия уговора. Рюноске было очень интересно, что же придумает Атсуши. Куда-нибудь сходить? Пройти вместе какую-нибудь игру? Или сериал про супергероев очередной оценить? Наверняка загадает что-то, на что Рюноске в обычной ситуации не согласился бы. Атсуши умеет быть хитрым, не стоит его недооценивать.       Атсуши не вспоминал об их уговоре до самого дня рождения. После школы они скромно отметили дома со старшими, прикончив на четверых небольшой шоколадный торт. Поболтали, обсудили школу и последние новости, после чего старшие оставили их наедине.       — Была бы моя воля, я бы каждый день тортами питался, — собирая с тарелки последние крошки, сказал Атсуши.       — Растолстеешь, — рассмеялся Рюноске, собирая со стола посуду. — Торт вкусный только потому, что редко его попробовать выпадает. Вот например, рис. Когда-то, когда мы только попали сюда, он казался пищей богов. А сейчас мы едим его почти каждый день. Он больше не кажется таким вкусным, как раньше.       — Пожалуй, ты прав, — протянул Атсуши, встав у раковины с полотенцем в руках. — Но мне все равно хотелось бы есть такие вкусняшки чуточку чаще.       — Вот станем взрослыми и самостоятельными, будут тебе вкусняшки, — пообещал Рюноске, передавая ему вымытую тарелку.       — Правда?!       — Конечно, — он рассмеялся.       Все-таки что-то в Атсуши никогда не изменится. Например, тяга к вкусной еде. И эти взгляды полные счастливых искорок, от которых на душе становится аж горячо.       — Кстати, спасибо тебе за подарок, — неожиданно выпалил Атсуши. — Я давно хотел эту игру! Думаю, тебе она тоже понравится.       — Хочешь, чтобы мы вместе ее прошли? Это будет твоим желанием?       — Ж-желанием?       — А ты забыл? — ухмыльнулся Рюноске, отдав последнюю тарелку и испытывающе на него глядя.       — Нет, — Атсуши опустил взгляд. — Я другое хочу.       — И что же?       — Пойдем в комнату?! — он резко поднял голову и Рюноске аж отшатнулся.       Глаза Атсуши как-то уж совсем лихорадочно блестели, но в них было столько решимости, что Рюноске стало немного не по себе.       — Ну пойдем…       Стоило им зайти к себе, Атсуши тут же запер дверь, что действительно удивило. Они почти никогда не запирались, как-то не было в этом нужды. К тому же старшие редко к ним заглядывали, да скрывать им было нечего.       — Выкладывай, — хмыкнул Рюноске, стараясь скрыть собственное непонятно откуда взявшееся волнение.       — Ты же говорил, что выполнишь любое мое желание? — сипло спросил Атсуши, подходя ближе.       — Говорил.       — Не передумал?       — Н-нет, — он невольно запнулся, настороженно наблюдая за мелким, который нервозно комкал полы своей рубашки.       — Рю-чан… помнишь, когда мы были маленькими, мы застали Дазай-сана и Чую-сана, когда они целовались?       — Д-да…       — Помнишь, о чем я тебя тогда попросил?       Мозг словно в вату превратился, и Рюноске смог только угукнуть в ответ.       — Я хочу попросить о том же, — Атсуши нервно сглотнул и, наконец, поднял на него взгляд. — Только мы теперь сами взрослые, понимаешь?       Рюноске словно звук бьющегося стекла у себя в голове услышал.       Что он только что сказал? Он хочет, чтобы его поцеловали? Не просто чмокнули, как ребенка, нет. Он говорит о настоящем, взрослом поцелуе.       На мгновение захотелось спросить, не прикалывается ли он. Но этот взгляд… нет, Атсуши серьезен как никогда. В его глазах плескалось такое отчаяние, готовое вот-вот пролиться слезами, что становилось не по себе. С каждой секундой его становилось все больше и смотреть на это было просто невыносимо. Грудь Рюноске будто сковало, не давая нормально дышать. Атсуши не должен на него так смотреть. Ни в коем случае! Это неправильно. Он должен улыбаться, смеяться, радоваться…       — Хах… прости, — дрогнувшим голосом сказал Атсуши, опуская взгляд. — Я глупость сморозил… прости.       — А ну тихо! — Рюноске взял его лицо в ладони, заставляя посмотреть на себя. — Я не собираюсь нарушать свое слово. Только… я никогда… ну…       — Да я тоже…       Рюноске осторожно склонился к нему и невесомо коснулся его губ своими. Атсуши вздрогнул, широко распахивая глаза.       — Дурак, — смущенно прошипел Рюноске. — Глаза закрывают, когда целуются.       — Прости, — он тут же зажмурился и потребовалось много усилий, чтобы не рассмеяться.       Сердце бурно клокотало в груди, руки немного дрожали, но Рюноске нашел в себе силы, чтобы приобнять Атсуши, притягивая к себе, и снова поцеловать. Уже чуть дольше, сначала в верхнюю губу, потом в нижнюю. В мозгу судорожно перебирались воспоминания о чужих поцелуях, пытаясь составить какой-то план действий, но сосредоточиться не получалось. Рюноске давно не ощущал такой беспомощности, но после того, как Атсуши обхватил его за шею, прильнув к нему всем телом, думать перестал вообще. Все эти глупые переживания просто потеряли смысл. Его маленькое счастье в его руках, так доверчиво прижимается к нему, скромно отвечает на его неумелые поцелуи… это больше похоже на сон, нежели на реальность.       Рюноске оторвался от чужих губ, когда собственные уже начали ныть. Глядя в затуманенные глаза Атсуши, он невольно улыбнулся. И когда он успел так повзрослеть?       — Рю-чан, — тихо протянул он, утыкаясь носом в его шею. — Рю-чан…       — Что такое? — он ласково погладил его по спине.       — Пообещай мне, что не будешь больше ни с кем такое делать, — жалобно сказал он.       — Только если ты мне пообещаешь то же самое.       — Обещаю! — он чуть отстранился и решительно посмотрел ему в глаза. — Кроме Рю-чана мне никто не нужен! Я хочу целовать только Рю-чана!       Сердце уж больно радостно подскочило в груди. Собрать мысли в кучку все еще не получалось, но Рюноске ощущал себя до одури счастливым. Разве это не значит, что Атсуши принадлежит только ему? Наверное, так оно и есть. Ведь так целуют только самых дорогих и любимых людей.       — Вот и замечательно, — Рюноске чмокнул его в нос и тепло улыбнулся. — А я хочу целовать только Атсуши.