Зачем ты снова спасаешь мою жизнь....?

POV.Леонардо       С одышкой добежав до логова, я, быстро сообразив и услышав крики с тренировки, направился в додзё. Да, было уже раннее утро. Не спрашивайте, где я пропадал всю оставшуюся ночь после моей слежки за Кори. Мне срочно надо было вытянуть Ди с тренировки. О-о-о-о, Мастер Сплинтер точно будет зол и недоволен. Как будто я попал в старую и безобидную передрягу, прямо как раньше. Ха, иронично. Но, к сожалению, тут все серьёзнее.       Приблизившись к додзе, я старался делать шаги медленно и максимально аккуратно. Выглянув из-за двери, я заметил Донни, который сидел рядом с Рафом и наблюдал за боем Эйприл и Майки. Да, Эйприл очень плохо восстановилась, но эта девушка настаивала на тренировках. Мне надо было придумать, как украсть Ди и как оправдать своё исчезновение перед Сплинтером. Вот черт. Вдруг по всему додзе раздался стук трости учителя. Все замолчали. Стало не по себе.       — Войди, Леонардо.       В его голосе было много холода. С каменным спокойствием и пылающей душой я вошёл в додзе.       Я услышал голос Рафа.       — Смотри кто все-таки соизволил вернуться. Ночные прогулки, Лео?       Я ничего не ответил. Подойдя ближе, лишь кинув мимолетный взгляд на Рафа, я сел перед учителем на колени.       — Где ты был?       Он смотрел на меня, приподняв одну бровь.       — Я… — я запнулся и посмотрел на Ди, но тот отвёл взгляд, ведь только он знал где я на самом деле был.       — Леонардо.       Сплинтер заговорил жёстче, и я резко повернулся и посмотрел ему в глаза.       — Я просто проветрил голову, учитель. Мне было нехорошо.       — Всю ночь?       Раф насмешливо усмехнулся. Не вовремя, черт возьми.       — Есть какие-то претензии, Раф?       Эйприл недовольно сложила веер и, скрестив руки, также недовольно посмотрела на Рафа.       — Тихо.       Учитель Сплинтер снова стукнул тростью.       — Тебе лучше, Леонардо?       Вот он. Мой шанс вытянуть Донни.       — Не совсем. Учитель, можно Донателло даст мне кое-какие таблетки от головы?       — Конечно, — учитель говорил холодно и с какой-то заинтересованностью.       — У меня аптечка в лаборатории.       Встав, Донни ловко взял посох и, перекрутив и быстро положив его, пошёл в лабораторию. Так же быстро встав, я окинул взглядом Рафа и направился за умным братом. Раф смотрел на меня с каким-то недоверием. Ох, Раф, почему ты вечно лезешь туда, куда лучше не стоит совать свой нос? Придя в лабораторию Донни моментально запер дверь на все замки. Зайдя за свой стол, он, опершись двумя руками на него, серьёзно посмотрел на меня.       — Что случилось?       — Кори.       — Что?       — Походу она больна.       — Больна?       — Да.       Донни отвёл взгляд.       — Я проследил за ней.       — Как ты её выследил? Она же умчалась тогда мгновенно.       — Когда она завернула мне руку, я успел прицепить к её мантии жучок.       — Умно.       — Несмотря на твои отговоры, я подумал, что лучше будет понаблюдать за ней.       — И?       — Она пришла к Визиосо и потребовала от него лекарства. Она явно была не в себе.       — Ты заметил что-либо странное? Может какие-то симптомы?       — Дай вспомнить название. Вроде он сказал… Приз… Призрачная болезнь? Впервые о такой слышу.       Донни побледнел.       — О боже… — его лицо приняло жуткий белый оттенок.       — Что такое, Ди?       Я растерянно посмотрел на него. Он быстро достал свой ноутбук и, сев за стол, начал с таким же бледным лицом что-то печатать.       — Донни, что у Кори за болезнь?! — я повысил тон.       — Призрачная болезнь — это страшная форма психического расстройства. Она связана с беспокойством о мертвых, вроде как.       — О боже…       Кори действительно серьёзно больна. Мне кажется, эта болезнь развивалась у неё и раньше, но смерть Карай окончательно сломила её психику.       — Вот, нашёл.       Донни рукой позвал меня посмотреть. Когда я навис над умником, он нашёл какую-то научную статью о психотерапии.       — Вот. Призрачная болезнь — своеобразная форма психического заболевания. Встре­ча­юща­яся сре­ди различных ин­дей­ских пле­мен, эта болезнь вы­зыва­ет кош­ма­ры, физическую сла­бость, чувс­тво безысходности, ощу­щение опас­ности, по­терю ап­пе­тита, об­мо­роки, головокружение и гал­лю­цина­ции. Призрачная бо­лезнь свя­зана с беспокойством по по­воду смер­ти и мертвых. Она свой­ствен­на куль­ту­ре американских ин­дей­цев.       — Галлюцинации… Точно, когда Кори ждала лекарство, она схватилась за голову из-за головокружения и начала с кем-то говорить, хотя в комнате никого не было кроме Визиосо. Она сказала что-то вроде: «…Она мне уже надоела…»       — Наверное, Кори на второй стадии развития расстройства. Она, вероятнее всего, видит Карай в своих галлюцинациях. Но есть одно «но», — Закрыв компьютер, Донни посмотрел на меня. — Это заболевание подвергается долгому курсу реабилитации. Ей понадобятся месяцы посещений психолога. От этого заболевания нельзя просто придумать лекарство.       — Скорее всего, Визиосо лишь создал сыворотку, от которой у Кори пропадают все побочные эффекты. И то, действие его явно временное, ведь Кори заключила с этим мерзавцем договор, так что вряд ли это её последний визит к нему.       — Ты прав, Лео. За ней нужно приглядывать.       Мы задумались каждый о своём. Кори действительно нужна была помощь, несмотря на её отвратительный стервозный характер и противные поступки. Может, Донни прав. Они с Карай похожи чём-то…       — Похороны сегодня?       Донни замялся. Потерев горло, он неуверенно произнёс:       — Да… Мы решили, что хранить Карай буду я, ведь… — он запнулся. Я понимал, что он имеет в виду.       — Да, хорошо…       Положив свою руку ему на плечо, я с камнем на душе сказал:       — Удачи.       Моя рука быстро соскользнула с его плеча, и я направился к выходу. Я практически открыл дверь в лабораторию, как Донни мне остановил.       — И Лео… — повернувшись, я посмотрел на измученного Донни. — Если Кори вернётся, пожалуйста, понаблюдай за ней. Вдруг проявятся ещё какие-то симптомы. И если так, то помоги ей. Она не настолько сильна, как думает.       — Хорошо, Донни.       Я заметил, что Донни действительно беспокоится за Кори. Мне кажется, это из-за Карай. Он отчасти винит себя в её смерти. Он хочет, чтобы такого не повторилось с ней.       Когда я вышел из лаборатории, тренировка у ребят уже закончилась. Все разошлись по своим делам. Выходя из додзе, первым меня заметил Раф.       — Лучше, Лео?       Он спросил это с каким-то недоверием и нотками беспокойства.       — Да, спасибо, Раф, голова теперь не так сильно раскалывается. Ты пойдёшь сегодня на патруль?       — Наверное. Хочешь присоединиться?       Раф сказал это с ухмылкой на лице. О, как же мне не хватало этой наглой морды.       — Я всегда первый прихожу на точку.       — Тем интереснее.       Я усмехнулся. Услышав шаги, которые приближались к логову, я понял, что это Кори. Как только девушка перепрыгнула через турникеты, она сняла капюшон. Лицо было бледное, волосы в хвосте слегка растрепались. Жуткая картина.       — Ну и где мы пропадаем?       Раф спросил это с каким-то наездом.       — Не твоё собачье дело, лягушонок.       Как обычно огрызнувшись, Кори, сняв мантию и бросив её прямо в Рафа, направилась на кухню.       — Я просушить горло.       Она выглядела уставшей. Что там Донни говорил про симптомы? Физическая слабость? Болезнь её выматывает.       — Я тоже, пожалуй, налью себе чаю. Тебе сделать?       — Я предпочитаю колу.       Взяв пульт в руки, Раф уставился в телек, уже не обращая на меня внимания. Зайдя на кухню, я заметил, что у Кори слегка тряслись руки, когда она наливала себе виски.       — Ты бы поела. А то на сушняке который день.       — А что, это тебя как-то коробит? И тем более, нет желания.       Потеря аппетита.       — Я всего лишь пытаюсь помочь.       — Я не нуждаюсь в чей-либо помощи.       После того, как Кори огрызнулась, мы пару секунд находились в одном помещении молча. Налив чай, я пошёл к холодильнику взять колы для Рафа. Я краем глаза заметил, как в это время Кори, закрыв глаза, приложила одну руку к голове и начала что-то шептать. Вроде бы…       — Заткнись… Заткнись… Заткнись… Хватит говорить, что мне делать…       — Ты в порядке?       Закрыв холодильник, я повернулся прямо к Кори с озадаченным лицом.       — Все нормально. Не бери в голову. Ты помнишь про наш уговор, рептилия?       — Да.       — Я собрала людей. Единицы из самых лучших. Они профессионалы своего дела. Я могу выследить Ороку Саки, и мы можем положить этому кошмару конец.       — И когда ты собираешься это сделать?       — Выступаем послезавтра в полночь. Наконец я смогу отомстить за всю боль этому уроду.       Она со своей ехидной и безумной улыбкой сжала кулак.       — Хорошо… — без какой-либо инициативы ответил я.       — Ну не будь таким грустным. Обещаю, будет очень весело.       Она засмеялась на всю кухню и направилась прямиком из неё, поставив стакан на стол. Взяв колу, я направился прочь из кухни. Выйдя в зал, я заметил Майки, который от безделия кидал сюрикены в стену.       — Майки прекрати заниматься ерундой. Лучше иди помоги Эйприл с чем-нибудь.       — О-о-о-о, вернулся старый зануда Лео. Уже иду.       Майки со скукой на лице направился в комнату к Эйприл.       — Лови колу.       — Спасибо, Лео.       — Мне долго вас ждать, копуши?       Посмотрев в сторону выхода, мы с Рафом заметили Кори, которая с недовольным выражением лица смотрела на нас. Она держала в обоих руках наше оружие, успев уже вооружиться сама.       — Вы, два идиота, идёте на патруль?       На лице Рафа читалось конкретное раздражение. Лениво встав, он с агрессией произнёс:       — Можно и сменить тон.       — А может мне лучше твои же саи засунуть тебе в…       — Так, хватит.       Встав и остановив этот балаган, я, скрестив руки, недовольно посмотрел на обоих.       — Прекратите это.       — Не то что? Выкинешь меня на улицу, а своего братца заставишь сидеть под домашним арестом? Не пугай. Это выглядит смешно.       — А ты не слишком-то и боишься.       — А ты не слишком и пугаешь.       Это наглые золотистые глаза смотрели мне в душу без какого-либо страха. Эта бледная кожа и до жути чёрные волосы доводили до мурашек.       — Ловите оружие.       Кинув Рафу саи, а мне мои катаны, она, скрыв руки за мантией, направилась к выходу. Подойдя к Рафу, я с наездом тихо шепнул:       — Прекрати. Не начинай этот балаган.       — Кто ещё тут начинает?! Это не я ненормальная девица, поубивавшая кучу народу, которая не может определиться, кого ей ненавидеть. Карай была разумнее.       Хоть мы говорили шёпотом, Кори явно все слышала. Остановившись, она, не поворачиваясь, грубо произнесла:       — Не сравнивай меня… — повернувшись, еще не закончив предложение, в её глазах сверкал гнев. — …С ней… И больше не смей произносить её имя. Быстрее.       Сильной агрессии не было, что меня очень удивило.       — Пошли, Раф, а то я не думаю, что ты сможешь догнать меня и Кори.       — Давай вперёд, копуша.       Рванув с места, я побежал вслед за девушкой, которая была такая бледная, что казалось, она вот-вот упадёт от бессилия. Добежав до нужной части города, мы начали патруль. Бегая по крышам, мы не перекинулись и парой слов, ибо знали, что ждёт нас сегодня. Буквально спустя пару часов патруля, мы вернулись в логово. Собрав вещи и все необходимое, мы направились прочь из города. Сплинтер настоял на том, чтобы Карай покоилась на природе. Эйприл предложила поехать в свой старый дом, в котором она когда-то жила с матерью и отцом. Ближе к вечеру мы были на месте. Меня коробило. Сильно. Вот и все. Это была окончательная прямая. Мне надо было её отпустить. Я ни с кем не разговаривал. Кори тоже не соизволила вымолвить и слово. Во время езды я был за рулем. Кори же сидела рядом на переднем сидении машины и пустыми глазами смотрела в окно. Она была такая уставшая и встревоженная. Я видел краем глаза в её каменном лице долю безысходности. Возможно, это болезнь, а может Кори действительно не знала что делать. Приехав на место, у всех был осадок. Такая нагнетенная обстановка убивала.       В семь часов были назначены похороны. Не было этого пафоса. Никто не был одет в чёрное, как в глупых фильмах; не было этих туч и дождя. Солнце заходило за горизонт. Да, Сплинтер бы сейчас сказал что-то на подобие: «…Заходящие солнце — это символ уходящей жизни…», но мне как-то было не до этих лирических отступлений. Сидя около камина вместе с уничтожающими меня мыслями, я наблюдал, как будто в трансе, как дрова сгорают и поскрипывают в безжалостном огне. И конечно, мои мысли были прерваны.       — Лео?       Легкий и нежный голос Эйприл раздался по всем мои мыслям бурей, которая в момент отставила их на второй план.       — Да, Эйприл?       Повернувшись, сидя вполоборота, мне сразу в глаза ударил яркий рыжий цвет волос и голубые, как море, глаза.       — Как ты себя чувствуешь?       Это море так бушевало и волновалось, что трудно было этого не заметить.       — Все хорошо, не волнуйся, правда, просто я немного…       Снова посмотря на камин, я с комом в горле произнёс:       — …немного задумался.       Подойдя со скрещенными руками на груди, она села рядом и посмотрела на меня. Я видел это лишь боковым зрением. Мой взгляд все так же безжизненно был прикован к камину.       — Я же вижу, что не все хорошо…       — Эйприл, ты же понимаешь, что не все хорошо. И ничего уже нельзя изменить. Понимаешь? Мне…       Запнувшись и разведя руками, а так же взяв пару сухих веточек, я подкинул их в огонь и как бы продолжил свой монолог. Ну, на тот момент мне так показалось.       — …мне ничего не остаётся, как смириться и принять это как должное. Это не хорошо и не плохо… — посмотрев на Эйприл, я закончил фразу, в которую мне самому хочется верить. — …это просто есть.       Я делал между словами переодически паузы, ведь иногда осмыслить это все было действительно трудно. Посмотрев снова на камин, я заметил, что огонь стал слабее.       — Лео, я…       Эйприл запнулась. Она не могла ничего сказать и поэтому с глубоким выдохом уставилась на пылающий огонь.       — Знаешь, Лео… Когда умерла моя мама, я не знала, что мне делать. Я думала, что больше никогда не стану счастливой без неё. Что только её любовь может меня спасти от моих же кошмаров и моей же тьмы. Но… Я пережила это. Я обрела большее. Я обрела вас.       Я посмотрел на неё. Её веснушки и грустное лицо пылали как огонь в камине. В глубине её глаз сверкала искра. Я не мог вымолвить и слова. Она не отводила свои поникшие глаза от догорающих дров. Я просто смотрел на неё, такую хрупкую, но такую сильную девушку, которая сидела рядом со мной, так беззаботно поджав ноги.       — Все мимолетно, Леонардо. И ничто не вечно. Ты просто должен это принять. Ты просто должен ценить, что имеешь сейчас, ибо завтра этого может не быть.       — Эйприл, ты чувствовала когда-нибудь себя одинокой, даже находясь среди нас?       — Да, — Эйприл говорила более утомлённым голосом, нежели в начале разговора. — Но каждый раз, когда я вижу Донни, который что-то химичит в лаборатории, Майки, который как обычно придумывает невероятные шалости, Рафа, который вечно ходит недовольный… — она усмехнулась, — …и тебя, нашего бесстрашного лидера, который готов пойти на все ради своей семьи…       Она обняла меня и, посмеявшись, продолжила:       — Я вспоминаю, что никогда не буду одинока.       Так и сидя в обнимку около камина, мы просидели в тишине около пяти минут. Эйприл тихо начала напевать какую-то песню.       — You may say you are walking all by yourself, Have no one else. Your life is deadly like a loaded gun, And you are shaking love.       Посмотрев на меня, она продолжила шёпотом петь:       — Don’t shiver, Don’t give up, Don’t quiver. You are enough, You will be just finе.       Встав, она лишь напоследок перед свои уходом спела пару строчек, которые засели у меня в голове как навязчивая мелодия, ибо голос Эйприл был прекраснее любых цветов на свете.       — You have been at the bottom, Only surviving. You decide who you are now, I’m with you through everything.       Я снова остался один. Как и договорившие в камине дрова, от которых остался лишь уголь… Семь часов. У каждого в руке был маленький цветок лилии. Донни вынес гроб. Он поставил его прямо перед моим носом, и во мне что-то екнуло. Все воспоминания пролетели перед глазами со скоростью света. Каждая её насмешка и каждое слово разносились эхом в голове. Дыхание участилось. Я будто ломался пополам изнутри. Чье-то касание вывело меня из этого ада. Это было касание Кори. Девушка дотронулась до моего плеча и обожгла его своим холодом. Она была в другом прикиде . Черная кожаная курта, такого же цвета майка, заправленная в черные джинсы с высокой посадкой. Но прикид был боевой, как всегда с кучей оружия. Волосы заплетены в высокий хвост. Я посмотрел на неё моментально, а она с каменным лицом смотрела на гроб. Посмотрев на меня своими испепеляющими золотистыми глазами, куноичи лишь легонько кивнула и начала приближаться к гробу. Стук её каблуков по каменной дорожке разносился эхом у меня в голове. Подойдя достаточно близко и положив на крышку один несчастный цветок, она грубо и достаточно холодно сказала:       — Прощай, старая подруга.       Развернувшись, она, не проронив больше ни слова, стала снова рядом со мной. Её взгляд был невероятно пустой. Там не было ничего. Лишь тьма. Каждый подошёл. Каждый оставил цветок. Я был последний. Подойдя и пару минут потерев этот цветок в руках, я положил его на гроб, как и все остальные.       — Я никогда тебя не забуду.       Я через силу выдавил это из себя. Было трудно говорить. Та самая невыносимая боль нахлынула с головой. Я ушёл. Быстро.       — Лео…       Это был вскрик Эйприл из толпы.       — Не надо Эйприл, не сейчас.       У Рафа тоже голос был не менее подавленный. Я закрылся в одной из комнат. Эти четыре стены как будто все ближе приближались и давили на меня. Было трудно дышать. Открыв окно спустя пару часов сидения в тишине и одиночестве, несмотря на постоянные стучания в дверь, я заметил, что уже давно была глубокая ночь. Время летит так моментально. Легкий ветерок ночи колыхал мою голубую повязку и прочищал мои легкие и мою голову. Посмотрев на небо, я увидел кучу звёзд. И каждая сияла ярче другой в несколько раз. Я надеялся, что она среди них. Это зрелище завораживало. Я не помню точно, но вроде бы я так простоял всю ночь, примерно заснув под утро. В тот день я узнал, что тишина бывает громкой, оглушительной. В тишине сложно абстрагироваться. Всё здесь, ты не можешь от этого избавиться. Раньше я мог отключиться от всего. Но я знал, после этого дня это будет уже не просто. Знаете, что я тогда понял? Я запомнил это раз и навсегда. На всю свою жизнь. Прошлое не может стереться полностью. Оно остается. Как запах горящего дерева. Его надо лишь принять. И возможно, лишь тогда у нас появится второй шанс на счастье.