...and he sleeps

«…Брюс?» Никакого ответа. Тело на спине Кларка прибавило в весе фунтов пятьдесят. Кларк слегка сместился. Не-а, всё ещё мёртвый груз. Рука скользнула по его боку и с мягким стуком приземлилась на матрас. «Я, блядь, поверить не могу, – прошипел Кларк. – Ты что, уснул?» Всё могло бы быть хуже. Брюс вообще мог бы быть в нём, когда заснул. Но и так было не сильно-то лучше. Кларк вздохнул. «Ты знаешь, это нормально – сказать сексу «нет», – сообщил он, оглянувшись через плечо. – Если ты слишком устал, тебе не нужно притворяться, что всё в порядке». Никакого ответа от дремлющего на его спине двухтонного кирпича. Он чувствовал ровное дыхание Брюса и то, как расслабляются его мышцы. Это всё три ночи патрулирования подряд. Нет, всё хорошо, тебе нужно отдохнуть, сказал Брюс только вчера. И сложил губы в эту нетерпеливую гримасу, осаживая Кларка, и зарычал: Будь в моей постели сегодня. Что и было сделано: у Кларка наполовину встал от одного тона его голоса. Раньше Кларку никогда не случалось оказываться в постели Брюса – они всегда встречались в его квартире, подальше от весьма сложной жизни Брюса Уэйна. Поэтому нынешней ночью, когда холодное и усталое тело Брюса скользнуло в кровать, руки Кларка обхватили его, конечности Кларка согрели его, член Кларка толкнулся в его член. Хочешь трахнуть меня, хочешь трахаться? И Брюс застонал в ответ. Оглядываясь назад, возможно, это был не сексуальный стон. Он подумал о том, чтобы перевернуться и заключить Брюса в объятия или переложить его на матрас. Но тогда Брюс может проснуться, а он так отчаянно нуждается во сне – его телу нужен сон так, как никогда не почувствовать телу Кларка. Причём Брюс не хотел, чтобы Кларк знал, насколько ему необходимо выспаться. Потому что всё, что мог сделать Кларк, Брюс мог сделать лучше. Последняя мысль заставила губы Кларка изогнуться в печальной нежной улыбке. «С тобой очень легко разговаривать, когда ты такой, – прошептал он. Дыхание Брюса перешло в медленное глубокое посапывание. – Я могу говорить то, что не смогу повторить, когда ты проснёшься». Он на пробу ещё немного сместился, чтобы проверить, не получится ли уложить Брюса в более комфортное положение, но Брюс не выглядел как человек, у которого есть проблемы с тем, чтобы расслабиться. «Боже, а ты тяжелый», – охнул Кларк. И спокойный. Брюс был таким спокойным, когда спал. Лёгкое дыхание, никакого храпа. Он закутывался в одеяла и практически не шевелился всю ночь. К сожалению, тело Брюса расслабилось, а вот его собственное… нет. Дополнительный вес на спине мешал повернуться, и он всё ещё был наполовину возбуждён. Он мог лежать в таком виде часами, сознательно не пытаясь передёрнуть, пока ждал Брюса. Идея была в том, чтобы потом Брюс его трахнул… чего они никогда раньше не делали. Чаще всего им едва хватало времени на что-то большее, чем потереться друг о друга, или, может быть, по-тихому друг другу подрочить, задыхаясь. Пару раз он трахнул Брюса, и это было… Ну, нет таких прилагательных, чтобы описать, на что это похоже, когда Брюс позволяет себе настолько потерять контроль. Каково это было, когда он в первый раз заставил Брюса стонать от удовольствия. Впервые Брюс стонал блядь, да, господи боже, когда Кларк его имел. И затем, сегодня ночью. Он допустил Кларка в свою постель. Мог ли Кларк подумать, что Брюс так ему доверится? Что сможет так расслабиться на нём? Возможно, это было самое близкое к подтверждению того, что существовало между ними, что Брюс мог ему предоставить. Но не такое близкое, как то, что он мог бы получить. «Ты знаешь, что я люблю тебя, – едва различимо шепчет Кларк. – Влюблён в тебя. Уже целую вечность. Ты даже не представляешь, насколько. Я никогда этого не скажу, всё хорошо, ты не должен об этом волноваться. Но я люблю тебя так чертовски сильно, что не говорить об этом – больно». Брюс вдыхал и выдыхал так же равномерно, как и раньше. Кларк сглотнул. «Сказать, что ещё больно?» – он толкнулся членом в матрас. Давящий сверху вес усиливал удовольствие от этого движения. Кларк закрыл глаза. Может быть, он мог бы кончить просто вот так. Может быть, он мог бы бережно сгрузить Брюса на кровать и сделать это в ванной, может быть, он мог бы подрочить там, а потом вернуться в постель и свернуться клубочком вокруг Брюса. Может быть, он мог бы игнорировать это, и тогда стояк пройдёт. Но обнажённый Брюс лежал на нём сверху, так что последнее выглядело маловероятным. «Ладно, извини, мне просто… нужно немного времени. Всё будет… Я буду в порядке через минуту». Он применил некоторые техники релаксации, которым Брюс обучил его сто лет назад. Глубокое дыхание, самоосознанность – сейчас было чертовски трудно осознавать себя, а не свой член – медленное расслабление всех мышц, высвобождение всего напряжения. Когда он проработал тело полностью, расслабив все мускулы, крупные и мелкие, его возбуждение оказалось взято под контроль. Кларк знал, что ещё несколько часов не сможет уснуть, но двигаться больше не хотелось. Об этом была какая-то история. Про китайского императора, чей возлюбленный уснул на рукаве его шёлковых одежд, и император отрезал рукав, лишь бы не потревожить любимого. «Любовь к отрезанному рукаву» – так они называли подобное в Китае. Он читал об этом несколько лет назад. Забавно было думать, что тогда он не понимал. Он начал дышать в такт дыханию Брюса. Лунный свет скользнул по комнате. Мёртвый груз тела Брюса был живым, он имел смысл, дышал, говорил с ним. Они летали вместе, они были невесомы. В последнем порыве перед погружением в сон он накрыл руку Брюса своей, переплел их пальцы так тесно, насколько возможно. Как якорь. Кларк уплыл за горизонт сновидений, согретый одеялом из Брюса. Но одеяло сдвинулось – и почему-то исчезло. И по какой-то причине луна снаружи начала нестерпимо ярко сиять. Слишком яркий и горячий свет упал прямо на лицо Кларка. Он отвернулся. Вся комната была залита не-луной. Он заморгал, ошеломлённый неожиданным утром, и удивился, что его одеяло съехало. Сейчас он лежал на спине, и его одеяло определённо его покинуло. Оно спустилось к ногам. Покрывало его ноги. Было тепло. И так хорошо. Кларк сместился и раздвинул ноги, чтобы одеяло могло согреть его ещё сильнее. Он выгнулся, чтобы – господи Иисусе. У него перехватило дыхание. Брюс ему отсасывал. Не просто отсасывал – Кларк был в шаге от того, чтобы кончить. Нет, не в шаге – со слабым стоном он сдался оргазму, который сотряс его кости. Он кончил Брюсу в рот, не деликатничая и не предупреждая, со всей нуждой прошлой ночи и утренней настойчивостью его тела. «Боже», – он содрогнулся, сгребая подушку в горсти. Брюс издал тихий звук и проглотил вторую волну его оргазма, и потом третью. Кларк остался ослабевшим и уничтоженным, когда Брюс поднял голову. Его волосы сбились на одну сторону. Луч утреннего солнца окружил его волосы ореолом, позолотил лицо. Рот Брюса был мягким. От солнца его глаза сделались такими светлыми, синева выцвела до серого, до прозрачности. Или, может быть, это не солнечный свет сделал его глаза такими прозрачными этим утром. Теперь Брюс скользил по удовлетворённому телу Кларка, целуя изгиб его колена, плоскость живота. Руки Брюса обхватывали его с двух сторон, лицо Брюса оказалось над ним. – Прости за прошлую ночь, – в его голосе слышался сонный рокот. – Это… Я не… – Я тоже тебя люблю. Сердце Кларка затрепетало – он почувствовал, как оно пропустило удар. Он понял, что его лицо застыло. И увидел, как тень мелькнула в глазах Брюса. «Если мне не приснилась эта часть», – теперь тень накрыла лицо Брюса полностью, и нет, Кларк не мог этого вынести, не после света, который он видел раньше. Он кинулся вперёд и поймал губы Брюса своими, и потянул Брюса на себя. – Останься, ты можешь остаться ещё ненадолго, – пробормотал Кларк и почувствовал, как Брюс трясётся от смеха. – Это моя постель, ты, идиот, – заявил он, и Кларк тоже рассмеялся. – Точно. Я забыл. Я хотел тебе сказать, что это очень хорошая постель. Рука Брюса коснулась его лица: – Теперь – да.