■ ■ ■
Когда (наконец-то) наступает воскресенье, Фил напрочь лишен сил. Вечером по понедельникам, средам, пятницам и весь день в субботу он подрабатывает в магазине видеоигр, а по вторникам и четвергам занимается английским с племянником. Плюс всю неделю он (честно стараясь не пропускать) исправно ходит на все пары в универ, засиживаясь над домашкой допоздна. Так что воскресенья парень ждал как праздника: только в этот день он может действительно отдохнуть, не переживая о том, что чего-то не успеет или куда-то опоздает. Единственный минус воскресенья – загруженность в основном приятными, но изматывающими делами, которых за неделю накапливается немало. К примеру, сегодня Филу предстоял поход в прачечную, потому что их стиральная машина давно сломалась, а последняя пара джинс стала похожа на творение постмодернистов из-за обилия пятен самого разного происхождения. А потом… потом посмотрим. День начинается отстойно. Его будильника – Феликса – нет с прошлой ночи (ночует у Марции, своей девушки), так что Фил заводит его аналог на телефоне, надеясь, что проснется не слишком поздно и так. Спойлер: это не срабатывает. По какой-то неведомой причине парень открывает глаза ровно в семь тридцать и пару минут лежит, раздумывая, почему вселенная его настолько любит и почему же злосчастный будильник сработал на целых три часа раньше. Что странно: спать ему совсем перехотелось, хотя и отдохнувшим Фил себя вообще не чувствует. Повертевшись некоторое время в жаркой постели, не в силах заснуть снова, он все же сдается и, немного шатаясь, бредет на кухню, чтобы сварить себе крепкий кофе. Только после этого Лестер начинает чувствовать себя человеком, который вообще хоть на что-то способен. Долгожданное воскресенье наконец наступило. Люди заполняют улицы, спешат по своим делам, почему-то не выглядящие особо довольными выходным, пускай даже и настолько теплым и солнечным. По крайней мере, Фил, от скуки наблюдая за происходящим вокруг и едва вслушиваясь в музыку в наушниках, не видит особой разницы. В метро едва ли меньше народу, чем в будний день, но парню все же удается отыскать укромное местечко возле одного из окон, из которого ему открывался отличный вид на весь вагон. Внезапно рядом раздаются очень громкие аккорды какой-то странно знакомой Филу песни, и парень настолько удивляется, что чуть не теряет равновесие и не падает на пол. При ближайшем рассмотрении источником звука оказывается телефон в руках какого-то нереально смущенного парня, который отчаянно, но безуспешно пытался выключить музыку. Практически все в салоне смотрят на него с нескрываемым осуждением. Ему явно нужна помощь. Пару секунд Фил собирается с мыслями и силами, потом собирает всю свою решительность и социальные навыки в кулак и подходит к ужасно дрожащему пареньку. – Хэй, – зовет его Лестер, легко трогая за плечо, – Может, тебе помочь? Мальчик поворачивается к Филу, и когда тот видит, что его яркие орехово-медового цвета глаза полны слез, сердце Лестера проваливается куда-то в пятки или даже дальше. – Ага, – парень немного поспешно кивает, бездумно протягивая Филу свой несмолкающий телефон. – Он заглючил, и музыка почему-то зависла, и я не знаю, что с этим делать. – На мальчика больно смотреть, он весь как-то разом сжался, как будто хотел казаться совсем незаметным. Навыки Фила в общении с людьми были не слишком-то хороши, а с техникой-то и вовсе ужасны, но желание помочь этому растерянному парню слишком большое, так что Лестер решает постараться изо всех сил. Плеер действительно не закрывается, не сворачивается, более того, экран вообще не реагирует на касания, так что телефон продолжает безостановочно играть одну и ту же мелодию, которую Фил откуда-то помнит, но почему-то никак не может узнать. Не зная, что же придумать, парень крутит в руках мобильный, стараясь не смотреть на не слишком радостные лица пассажиров и на бедного парня, который сейчас был просто воплощением отчаяния. Внезапно Фила осеняет, и он едва ли подавляет желание стукнуть себя по лбу, но сдерживается, потому что хозяин телефона смотрит на парня во все глаза с такой надеждой, как будто бы Лестер – его последний шанс на спасение. Едва дыша, Фил слегка трясущимися руками достает свои наушники и подключает их к разрывающемуся от музыки телефону, всего на пару секунд, а потом отключает. В салоне внезапно воцаряется гробовая тишина, как будто бы разом весь мир затих. Фил раздумывает над тем, что на чехле телефона в его руках нарисован премилый шиба-ину, и даже как-то зависает на пару секунд, тихонько посмеиваясь чему-то, а потом слышит чье-то робкое покашливание. Все еще немного заплаканный парень неловко улыбается, а на его лице появляются премилые ямочки (сердце Лестера отстукивает «помогите»), и протягивает руку за телефоном. Фил отдает ему мобильный и попутно замечает невероятно прелестные каштановые кудряшки, черный свитер с крошечным мишкой на нем, а потом начинает очень заинтересованно рассматривать пол и пытается спрятать покрасневшие щеки, отворачиваясь к окну. – Спасибо, – проникновенно шепчет паренек, пряча телефон в карман. – Без тебя я бы просто сгорел от стыда. Фил с видом дешевого супермена пожимает плечами, мол, все в порядке, я просто делал свою работу, чувак, все окей, спасать мир – не так уж сложно, но потом наклоняется и тоже шепчет заговорщицким тоном: – Пожалуйста. Они обмениваются максимально солнечными и настолько же стеснительными улыбками, а потом поезд подъезжает к очередной станции, и парень, весело подмигнув Филу на прощание, скрывается в огромной толпе пассажиров. Лестер долго-долго смотрит на закрытую дверь, усмехаясь каким-то своим мыслям. Только гораздо позже он вспоминает, что же за песня безостановочно играла в телефоне того парня. Это фортепианная версия Smash Mouth – All Star, и от понимания этого Фил вдруг начинает улыбаться так широко и весело, что щеки начинают болеть. Выходя на своей остановке, Лестер замирает как вкопанный, потому что он забыл спросить даже имя этого милого парня. Ему хочется провалиться под землю или начать биться головой о бетонную стену, он, если честно, точно не уверен.■ ■ ■
Бумажный фонарик, изнутри обклеенный разноцветными звездами, висит ужасно криво, сантиметров, наверное, на пятнадцать ниже, чем соседний, вроде как расположенный с ним на одном уровне. Фил долго смотрит на это безобразие и сначала хочет честно признаться в этом, но потом… – Ну как? – Крис заглядывает ему в глаза с надеждой, как щенок, который только и хочет, чтобы его похвалили. – Ровно же, правда? Фил не может, ну не может сказать другу, что украшения, над которыми тот работал реально очень долго, висят как угодно, но только не ровно. Пусть это будет не он, ладно? Пусть ему скажет кто-то другой, Пиджей, например, хорошо? Из-за его слов Крис точно не расстроится, так ведь? – Отлично, – вместо всех невысказанных слов более-менее искренне улыбается Лестер и показывает парню большой палец. – Молодец, продолжай в том же духе. Лицо Криса заметно просветляется, он чуть ли не светится от счастья, будто елочная игрушка, когда берет в руки следующий фонарик, продолжая оформлять вход в прачечную. Фил, прокрадываясь мимо него в помещение, тем временем раздумывает, стоило ли сказать другу, что этикетки на его банках с краской перепутаны, и, если ему захочется разрисовать дверь в синий, она вполне может оказаться золотистой. И Лестер уже думает вернуться, но внезапно оказывается сбитым с ног чем-то огромным, теплым и кудрявым. Настолько кудрявым, что волосы, кажется, повсюду. Конечно же, это Пиджей. – И тебе привет, – бурчит Фил, пытаясь оторвать от себя друга, который повис на нем, как панда. – Да-да, я тоже рад тебя видеть. – Ну, не вредничай, Филли, – притворно-капризно бормочет тот, пытаясь обнять парня еще крепче. – Не будь таким бякой, а? Я и так тебя вижу раз в столетие, соскучился ведь. – Пидж, мы с тобой в параллельных группах учимся, буквально каждый день вместе за одной партой сидим, – терпеливо говорит Лестер, похоже, смирившись с тем, что в ближайшие пару (или чуточку больше) минут его не выпустят из объятий. – Ну и что, хочешь сказать, что ты не соскучился? – парень поднимает голову и смотрит на Фила своими пронзительными зелеными глазами, и, о боже, это уж точно запрещенный прием. Он еще и нижнюю губу закусывает, как будто сейчас расплачется, ох, ну всё. Это уже незаконно. – Никогда не поверю, что ты по мне не скучал. Фил улыбается, потому что, ну серьезно? Он закатывает глаза и вздыхает тяжело-тяжело, пожалуй, недостаточно тяжело для человека, знакомого с этим чудищем уже столько лет. Внезапно Пиджей, обхвативший его тело всеми конечностями, начинает щекотаться, при этом громко и заливисто смеясь. Ну, это уже совсем не по правилам. (Пусть даже их нет.) – Ладно-ладно-ладно, скучал я по тебе, ночами заснуть от мыслей о тебе не мог, маялся, переживал, думал о тебе каждую секунду. Даже когда засыпал, видел во снах только тебя. Можешь перестать, а? – пищит Фил, потому что щекотка – это реально страшная штука, окей? По секрету: он даже стоматологов не настолько боится. И темноты. Про стоматологов в темноте можно вообще промолчать. Пиджей довольно смеется и соскальзывает с друга, отходя в сторону на достаточно безопасное расстояние, чтобы его не настигла расплата. Не он один знает слабые места других людей. – С чем сегодня пожаловал? – совершенно обычным тоном интересуется парень, становясь за кассу. – Родители в разъездах, так что мы с Крисом на хозяйстве, ну, ты заметил. Воскресенье – спокойный день, людей – практически никого. Фил озирается по сторонам, и точно, во всей прачечной кроме него и Пиджа, только один человек, совсем юный паренек, который, похоже, все это время был в наушниках и ничего не замечал. – У нас стиралка сломалась, – невероятно грустным тоном отвечает Лестер, доставая из рюкзака пакет с одеждой. – Из чистых вещей остались только те, что на мне, да и те уже не первой свежести, – Пиджей деланно морщит носик, Фил усмехается, высунув язык. – Вот Феликсу хорошо, он у Марции может постирать все, что нужно. – Так мы с Пиджем тебе парня заменяем, я правильно понял? – откровенно ржет Крис, появляясь из ниоткуда позади Фила. Тот едва ли сдерживается, чтобы не показать ему средний палец, но ограничивается легоньким тычком под ребра. Тоже премило улыбаясь. – Что ж, вперед, друг мой ненаглядный, позаботься о чистоте своих простыней, подозреваю, над ними придется попотеть, – подмигивает парню Пиджей, протягивая ему упаковку стирального порошка. – Удачи. Направляясь к огромным стиральным машинам, Лестер честно пытается определить, любит он этих придурков или ненавидит. «Скорее всего, и то, и то. Причем в равной степени», – решает он, пряча широкую усмешку. Фил замечает его ровно в тот момент, когда машинка заканчивает набирать воду и противно сигналит, требуя, чтобы в нее засыпали стиральный порошок. Но дело в том, что сделать это некому, потому как Фил зависает на несколько (читать: на много) секунд, которые потом постепенно превращаются в минуты. И… вау. Давайте начистоту, многие бы тоже зависли, а некоторые впечатлительные граждане, быть может, и сознания бы лишились. Почему это, спросят наверняка скептики, я могу держать в узде свои чувства, и вообще, у меня все под контролем. Но у Фила в голове сейчас было только одно «вау». Все потому, что совсем рядом с ним, в самом дальнем углу мини-прачечной «Чертенок», стоит, полускрытый тенью от навесных потолков, которыми так гордился отец Пиджея, ни кто иной, как тот самый парень из метро. Филу хочется закричать, когда он снова видит копну беспорядочных кудряшек, прикрытых ярко-оранжевыми наушниками, сосредоточенный взгляд карих глаз и уже знакомый телефон с шиба-ину в невероятно длинных и до безумия хрупких пальцах. Карманный измеритель уровня паники в голове выдает недопустимый максимум в тот момент, когда Лестер понимает, что этот парень абсолютно точно направляется к нему. Ну, технически не к нему, а к массивной сушилке позади него, но это вообще не помогает ситуации, потому что сердце Фила колотится похлеще вечного двигателя. Мысленно Лестер называет парня «Любитель Шрека и шиба-ину (для удобства сокращая как «Шрекину»; у него реально не лучшим образом обстоят дела с прозвищами) и прямо сейчас напряженно раздумывает, как же с ним заговорить. Шрекину, кажется, вообще ничего не замечает перед собой, обращая все свое внимание только на экран, поэтому, когда Фил словно вырастает из-под земли прямо перед ним, он чуть не подпрыгивает от неожиданности. – Хэй! – жизнерадостно улыбается Лестер, в следующий момент, впрочем, обеспокоенно глядя на парня напротив, который был белым, как мел. – Ты в порядке? – Вроде бы, – слабо отвечает Шрекину (Фил мысленно ставит галочку в своем воображаемом списке напротив «поработать над навыками придумывания прозвищ»), – Только очень испугался. Ты всегда такой? – Дай-ка подумать, – на пару секунд Фил притворяется, будто бы ужасно погружен в раздумья, смотрит на удивленного парня серьезным взглядом, но потом словно отмирает и, широко улыбнувшись, кивает. – Всегда. Шрекину весело смеется, на его щеках появляются глубокие и совершенно чудесные ямочки, а Фил задается вопросом, как же его имя. Ему буквально-таки жизненно важно узнать это, иначе он просто закричит прямо сейчас. – Как тебя зовут? – слышит Лестер, и его сердце точно пропускает пару ударов, потому что этот голос настолько мягкий и теплый, что… ох. – Фил Лестер, – отвечает он и внимательно смотрит на парня, сгорая от нетерпения услышать его имя. – А тебя…? – Я Дэн. Дэн Хауэлл – просто говорит теперь-уже-не-Шрекину, робко улыбаясь, а в сердце Фила теперь стучит только ДэнДэнДэн, отбивает ритм мелкой дробью. – Дэн… – почему-то шепотом повторяет Лестер, будто бы пробуя это короткое слово на вкус, пытается прочувствовать его, запомнить навсегда. – Что ж, Дэн Хауэлл, – Фил вновь улыбается, протягивая парню ладонь, – рад с тобой познакомиться. Дэн Хауэлл пожимает его руку и смеется одними глазами, и если их ладони задерживаются скрепленными чуть дольше положенного, то кому это вообще важно. – Ты не знаешь, почему те ребята на нас так странно смотрят? – внезапно интересуется Дэн, и Фил оборачивается настолько молниеносно, что даже небольшой ветерок поднимается. Ну, конечно же, это Крис и Пиджей, стоят себе неподалеку, не слишком тихо смеются, показывают Лестеру язык и складывают сердечки пальцами. Фил тяжко вздыхает и закрывает глаза, думая, где же он мог так провиниться и почему именно эти люди – его друзья. – Они просто два идиота, – доверительным голосом сообщает он, украдкой показывая парням увесистый кулак (вдалеке слышится веселый смех). – Даже не обращай внимания. Хауэлл кивает, и Фил может поклясться, что его щеки розовеют, когда до них долетает громкое «Может, поцелуетесь уже?» Криса. – Серьезно, хватит уже, – так же громко отвечает Лестер, чувствуя, как его уши горят огнем. Он виновато смотрит на Дэна и говорит извиняющимся тоном. – Прости за это. Мои друзья – настоящее недоразумение. – Все нормально, – говорит тот, вытаскивая свои вещи из сушилки. Филу хочется верить, что так и есть. Повисает неловкая, ненавистная Лестеру пауза, и она явно затягивается, а это вообще полный отстой. От скуки Фил начинает рассматривать одежду Дэна и замечает теплую пижаму с крохотными Винни-пухами на ней, которую Хауэлл как раз в эту секунду легко встряхивает, чтобы расправить. – Это твоя? – удивленно и как-то очень резко спрашивает Фил, выглядя озадаченным. Дэн замирает и поворачивается к нему с вызовом в глазах. – Моя. А что, что-то не так? – Фил различает в его голосе вызов и поспешно машет руками, понимая, что он по-настоящему ужасен в общении. – Нет-нет, все нормально, в смысле… Все нормально, правда, – Фил с тревогой озирается по сторонам. Помогите-кто-нибудь. Дэн все еще выглядит грустным, но умело прячет это за наглостью во взгляде, так что Лестер понимает: надо что-то делать, и он пускается в объяснения. Важно сказать, что это совсем не его конек, особенно когда этот прелестный мальчик стоит прямо напротив него и он расстроен, причем расстроен из-за Фила. Ох... Это все так неправильно. – Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, не обижайся! – Фил изо всех сил старается не впадать в отчаяние. Он напряженно и очень-очень быстро думает, как же правильно подобрать слова, но все равно получается сумбурно. – Я не думаю, что ты странный, глупый, инфантильный или еще что-то в этом роде. Я просто удивился, ну, знаешь… Эта пижама вообще никак не состыковывается у меня в голове с твоим образом, понимаешь? – Что это значит? – шепчет Дэн пересохшими губами. Фил неопределенно пожимает плечами, как будто бы показывая, что доказательства тут и не нужны, но в следующую секунду все же начинает пояснять. – Я думал, ты самый простой парень, но ты все больше удивляешь меня, в смысле, у тебя цветная кожанка, и эти браслеты на руках, и ты весь такой… как будто вышел из фильма в реальный мир. Серьезно, глянь, у тебя даже на кедах нарисованы смайлики в солнечных очках, это ли не показатель? – говорит Фил, размахивая руками, а потом замечает улыбку Дэна и с облегчением вздыхает. – А тут пижама с Винни-пухом, это просто… выделяется, понимаешь? – Это плохо? – спрашивает Дэн, и в его голосе теплоты ровно столько же, сколько страха. У Фила сжимается сердце, когда он это слышит. – Нет, – отвечает он через какое-то время, – Это не плохо. Это чудесно, на самом деле. Потому что это ты. Они смотрят друг другу в глаза, возможно, слишком долго, и Фил различает благодарность во взгляде этого совершенно невероятного мальчика. Телефон Дэна неожиданно начинает вибрировать – кто-то звонит, так что парень, бросив короткое «прости», отвечает: – Алло. Привет, Адриан. Да, мне осталось совсем чуть-чуть, скоро закончу. Ага, хорошо. Что? Нет, никаких проблем. Окей. Ладно. Фил старается не думать о том, кто же такой этот Адриан и кем он приходится Дэну. Какое-то время он слушает эту беседу, но потом все-таки не выдерживает и позорно сбегает в подсобку, пробормотав на прощание что-то вроде «я сейчас». Совсем мелкими они с Пиджеем и Крисом обшарили здесь каждый уголок, так что ориентировался он в помещении отлично. Фил и сам не знает, почему он так отреагировал из-за наличия какого-то загадочного Адриана. Но факт оставается фактом: прямо сейчас он сидит в пыльном помещении между старыми стиральными машинами, а Дэн в это время разговаривает по телефону с непонятным парнем. Изумительно. – Эй, ты что тут делаешь? – слышит он обеспокоенный голос Пиджея, пробирающегося наощупь к другу. – Фил, крикни что-то, чтобы я понял, где ты, хорошо? – Ему позвонил какой-то Адриан, – на максимальной громкости выдает Лестер, зная, что здесь отличная звукоизоляция. – И они теперь мило беседуют, представляешь? – спрашивает он у Пиджа, который непонятно как уже оказался совсем рядом. – Не паникуй, – отвечает тот, и Фил смотрит на него с удивлением. Что? Его друг внезапно дает дельные советы? В какую параллельную вселенную ведет эта подсобка? Но это кудрявое чудо быстро развенчивает сомнения Фила, широко улыбаясь. – Возможно, Адриан – это не его муж, а всего лишь парень, откуда ты знаешь? Пиджей заранее отлетает на внушительное расстояние, потому что, знаете, удар у Лестера и так неслабый, а в темноте уж тем более. – Ладно тебе, – примирительно заключает он, включая фонарик на телефоне, – Шучу, ну с кем не бывает. Но если серьезно, то правда, без паники. Это же не конец света, чувак. Ты же ничего точно не знаешь. – А может, и не узнаешь, – говорит Крис, открывая дверь подсобки, – потому что этот премилый мальчик только что ушел. Между прочим, я его здесь впервые вижу. – Как это ушел? – вскрикивает Фил, вылетая из помещения и чуть не сбивая обоих друзей с ног. – Куда ушел? – Без понятия, – пожимает плечами Крис, внимательно глядя на Лестера. – Он как-то очень сильно встревожился после того, как ты ушел, потом быстро собрал свои вещи, расплатился и убежал, даже сдачу не забрал, а она была немаленькая. Фил задумчиво смотрит на входную дверь с уютным мягким ковриком возле нее и огромной резной вешалкой для одежды, обклеенной детскими наклейками с покемонами. – Эй, не кисни, – хлопает друга по плечу Пиджей. – Все будет хорошо, да? А если нет, у тебя всегда есть мы. А значит, что чистое белье, кофе, хорошая музыка и ежедневная доза дурацких шуток тебе обеспечены. – Но все будет хорошо, честно-честно, – перебивает его Крис, ободряюще улыбаясь. – Не сдавайся, чувак. Вытаскивая свои джинсы и футболки из стиральной машины, Фил пытается выстроить свои мысли в одну цепочку. Значит, его зовут Дэн Хауэлл, у него пижама с Винни-пухом, а еще у какого-то Адриана есть его номер, а у Фила нет. Как нет и даже малейшего представления о том, где искать этого мальчика. А главное – уверенности в том, увидятся ли они снова.■ ■ ■
Это смешно. Нет, серьезно, почему внизу не собирается огромная улюлюкающая толпа, бурно кричащая и буквально орущая от смеха? Филу очень хотелось бы знать. Возможно. Ну, в самом деле, какие котята в наше время вообще залазят на дерево настолько высоко, что даже высоченные ребята вроде Фила не могут их достать? Этот котенок точно телепортировался из прошлого, несомненно. Во всяком случае, это единственное объяснение, почему какое-то мелкое пушистое (и невероятно, блин, милое) создание сидит на самой верхней веточке огромного каштана и громко мяукает, ужасно дрожа от неподдельного страха. Ровно, как и тоненькая и сухонькая, будто бы палочка, старушка внизу, обливающаяся слезами от страха за своего Мурчика. Филу очень хочется надеяться, что она переживает и за него, ведь это он сейчас повис на дереве над большущими ступеньками, в любую секунду рискуя упасть. Скулящий котенок же в относительной безопасности, он-то преспокойно себе сидит на своей жердочке, а если не делать лишних движений, то просидит еще долго. Ну и где хоть кто-то, кому смешно? Точно не Филу. Он карабкается все выше и выше – и вот пушистая лапка усатого уже практически в пальцах Фила, остается всего пара миллиметров. – Осторожнее, маленький мой! – кричит старушка откуда-то снизу, а Фил от неожиданности едва не грохается со своей и так не особо прочной ветки, потому что у пожилой леди, несмотря на внешний вид, действительно сильный и громкий голос. Когда истошно мяукающий (а главное, живой, целый и без единой царапинки) котенок и (что весьма странно) вполне невредимый Фил оказываются внизу, счастья хозяйки не знает предела. Она буквально рассыпается в благодарностях, не забывая при этом хлопотать над своим любимцем. Парень отходит к настолько устрашающим сверху ступенькам (окей, возможно, они не такие уж и большие, а Фил просто боится высоты, не суть) и улыбается, увидев, насколько сияют ее глаза, когда она мерно покачивает пушистика на руках, а потом порывисто вздыхает. Он мог разбиться, мог серьезно пораниться, могло случиться, что угодно. Но это того стоило. На все сто процентов. Когда в Фила кто-то несильно, но резко врезается, он даже не успевает опомниться. Вот он стоит вверху огроменной лестницы, совершенно не смотрит по сторонам, да в общем-то, вообще никуда не смотрит, полностью погруженный в свои мысли, ничто не предвещает беды... А вот он уже летит вниз, больно стукаясь всем телом о каждую чертову ступенечку. Рассмотреть кроме, похоже, бесконечной лестницы, он может только обеспокоенное лицо старушки, испуганную мордочку котенка и… Дэна Хауэлла? Окей, это больно. Реально больно, хочется даже не плакать, хочется реветь, потому что болит чуть ли не все. Джинсы порваны, и можно было бы притвориться, что это новое дизайнерское решение, если забить на то, что разорваны они чуть ли не в клочья. Оба колена, по ощущениям, превратились в одну сплошную рану, на щеке длинный порез от какого-то вовремя лежавшего поблизости камня. Что уж и говорить про огромное количество царапин и ушибов, и… – Ох, Фил, ты как? – слышится рядом знакомый голос, и Лестер рад бы сказать, что он в одночасье излечился от всех проблем, но это, увы, не так. Все синяки и ссадины чувствуются в несколько (сотен) раз сильнее, когда растрепанный и встревоженный Дэн помогает Филу подняться. – Боже, я не хотел, прости, что я в тебя врезался… почему я такой неуклюжий!… Ох, прости меня, прости, прости, я ужасен, правда… – Я в порядке, – прерывает его Лестер, и это откровенная и самая очевидная ложь в его жизни, и даже Дэн это понимает. Даже Мурчику на руках у своей взволнованной хозяйки это ясно. Хауэлл хочет сказать что-то еще, а Фил хочет что-то ляпнуть про его прелестные кудряшки, но их обоих опережает спешащая к парням старушка. – Ох, мне так жаль, так жаль… Надеюсь, ты себя не слишком плохо чувствуешь, солнышко? – она настолько решительно вырывает у Дэна из рук ладонь Фила, что ни один из них не успевает ничего возразить. Холодными, но мягкими руками женщина щупает Лестеру лоб, а потом озабоченно продолжает закидывать парня вопросами, не обращая никакого внимания на то, что они все остаются без ответа. – Голова не болит? Сотрясения нет? Филу реально сложно стоять, потому что его колени болят просто невероятно, знаете ли. Видимо, это все написано на его лице, потому что пожилая леди неожиданно становится еще более взволнованной, а Дэн – еще более встревоженным. Он на всякий случай берет парня за локоть, аккуратно придерживая. – Так, я все поняла. Пойдемте ко мне, мальчики. У меня хоть и маленькая квартирка, но есть и аптечка, и крепкий чай, чтобы привести в порядок нервы. Всю дорогу, пока они вчетвером идут домой к этой приятной старушке, Дэн держит Фила за локоть, аккуратно, но крепко. Фил очень сильно надеется, что это не из-за чувства вины. – Я тебя уже простил, если что, – полушутя говорит Лестер, внутренне разрываясь на части. – И в полицию обещаю не обращаться. Почему ты все еще здесь? – Сам не знаю, – почему-то шепотом отвечает Дэн. – У меня просто ощущение, что если я уйду сейчас, я потеряю тебя навсегда. А вот этого я себе не прощу. Почему-то такой ответ успокаивает.■ ■ ■
Старушку зовут миссис Сэйнитор, а живет она буквально за углом в чудесной крошечной квартирке, где каким-то образом помещается буквально все. И, как выясняется позже, не все так страшно. В смысле, да, на колени Фила больно смотреть, а его голова просто раскалывается (хотя ему и становится гораздо лучше после чашки поистине волшебного чая пожилой леди). Но царапин на парне гораздо меньше, чем он ожидал, а обезболивающее, заживляющая мазь и веселые пластыри с малюсенькими мопсами, которые приносит Дэн, все же помогают. Фил не может перестать благодарить добрую женщину, которая, впрочем, лишь отмахивается, напоминая Лестеру, что это он героически спас ее пушистого любимца. А еще Фил не может оторвать глаз от невероятно красивого Дэна, который неуклюже, но удивительно нежно пытается сделать так, чтобы парню стало лучше. И да, Фил ничего не может сделать с собой, но улыбается, так глупо и широко, что щеки начинают болеть, но это не беда. Он просто так невыносимо рад, что Дэн вот он – здесь. И это представляется Филу по-настоящему важным. Они бредут куда-то вдвоем по улицам, вроде бы держа дистанцию, но то и дело сталкиваясь друг с другом. Фил покупает два огромных рожка мороженого, а Дэн достает из рюкзака упаковку изюминок, так что в какой-то момент они оказываются на уютной скамейке в глубине тихого парка. И у них обоих шоколадные усы, а у Хауэлла отпечаток десерта прямо на кончике носа, и они оба весело смеются. – Я не испытывал ничего подобного лет с четырнадцати, – тихо-тихо говорит Дэн, и Филу хочется кричать, потому что ничего до этого не чувствовалось настолько правильно, чем такие вот посиделки с парнем, которого он едва знает. В конце концов, Фил напрочь забывает о том, что кроме этой секунды, тех событий, что происходят прямо сейчас, существует хоть что-нибудь. А потом раздается звонок телефона, и Лестер мысленно уже прикидывает, кому отдать Оскар в номинации «Друг, который всегда вовремя»... – Да, Феликс, – устало говорит он вместо «алло», – Я тебя внимательно слушаю. Ты даже представить себе не можешь, насколько. – Хэй, Фил… – очень, очень виновато бормочет Чельберг. – Ты обещаешь, что не будешь на меня злиться? – Нет, – тут же отвечает Лестер. – А что случилось-то? – Прости-прости-прости, но у меня сегодня совсем-совсем не получится пойти с тобой! Планы поменялись, и я совершенно не успеваю к тебе на экскурсию. Прости-прости меня, ладно? Пожа-а-алуйста! Фил ничего не понимает. – Подожди-подожди, что за экскурсия? – Ты что, не помнишь? – удивленно доносится из трубки. – Океанариум. Сегодня. Мы должны были пойти вдвоем, но... – Феликс внезапно переходит на шепот. – Мы собираемся печь кексы, и… Чувак, мне кажется, я люблю ее. Только не говори никому пока что, ладно? А ей особенно. Я сам скажу. Ну не могу я сейчас пойти с тобой в океанариум... Понимаешь? Найди себе компанию, хорошо? Какого-нибудь милого мальчика, например. – Не-говори-Марции-эм-пэ-три, часть вторая, – не особо в тему шутит Фил и улыбается. Феликс как всегда. – Ладно уж. Иди, развлекайся. Марции привет, хорошо? – Хорошо, Филли! Я твой должник навсегда! – радостно чуть ли не кричит Чельберг и поспешно отключается, будто бы боясь, что Фил передумает. Фил посмеивается и утомленно закрывает глаза. – Это твой друг? – нарочито безразлично спрашивает Дэн, и Лестер кивает. – Ага. Сосед по квартире. Настоящий придурок, при этом ужасно влюбленный в свою девушку – вот все, что тебе нужно знать о нем. Фил может поклясться, что слышит вздох облегчения от Дэна. Он все еще держит глаза закрытыми и молчит, напряженно размышляя. – А... – неуверенно начинает он, потом замолкает, собирается с мыслями и начинает заново, старательно подбирая слова. – Кто такой Адриан? Дэн издает мягкий смешок, и Фил даже глаза открывает, чтобы увидеть его лицо. Волосы Дэна ужасно растрепаны, щеки горят из-за порывистого ветра, а свитер съехал на бок, но парень до безумия прекрасен. Настолько, что Лестеру дыхание перехватывает и пищать от восторга хочется. – Адриан – это мой младший брат. Он мне помогает с переездом. В фильмах и книгах про любовь приглашения на свидания происходят ужасно пафосно и очень красиво, герои вроде бы всегда знают, что и как нужно делать, чтобы все было по-настоящему правильно. Только вот Фил вообще не уверен, свидание ли это вообще, да и если бы был уверен, все равно не смог бы сделать все так, как надо. Потому что... ну, вы знаете. – Если хочешь, – Лестер краснеет и говорит очень тихо, но Дэн все равно слушает его очень внимательно, – я имею в виду, если у тебя еще осталось немного свободного времени и все такое... У меня есть два билета на экскурсию в океанариум, она буквально через час, а мой сосед только что кинул меня, так что... – Фил выдыхает, а потом просто в отчаянии смотрит на парня напротив, – Хочешь сходить? Окей, это было ужасно. Банально, глупо и неуклюже. Фил не удивится, если Дэн прямо сейчас возьмет и убежит отсюда. Но Хауэлл не убегает. Напротив, он немного смущенно улыбается и легко кивает. – Да, я хочу. Думаю, это будет интересно. Филу приходится пустить всю свою выдержку на то, чтобы не умереть от счастья прямо там. Он на самом деле не знает, почему этот прелестный мальчик заставляет его чувствовать такое, но ему это нравится. И не только это.■ ■ ■
От аквариума с морскими рыбками исходит слабое сиреневое свечение, а нос Дэна настолько близко прижат к стеклу, что кажется, будто они стали единым целым. Улыбка Хауэлла настолько широкая, а глаза блестят от восхищения невероятно сильно, так что Фил, даже если постарался бы, не может сдержать мягкого смешка. На что получает притворно-обиженный взгляд, который, впрочем, тут же наполняется неподдельной теплотой. Они гуляют по океанариуму несколько часов, и Фил все еще не чувствует ни усталости, ни скуки. Вид, который открывается их глазам, просто впечатляет, он действительно удивительный, захватывающий, сногсшибательный, и так далее. Честно, если бы Лестера попросили бы описать это место словами, у него не хватило бы выражений, потому что это просто невероятно. Он рассказывает Дэну всевозможные факты о животных, которые откуда-то взялись в его голове, причем иногда они полезные, а порой – совершенно безумные. – Представляешь, акулы никогда не болеют, то есть, вообще ничем. Ученые говорят: это потому, что они постоянно в движении, их организмы устроены так, что они не могут не двигаться. А ты знал, что дельфины спят с одним открытым глазом? А еще они могут видеть сквозь других животных, понимаешь? И Фил не видит – чувствует, что Дэн понимает. И слушает его невероятно внимательно. Возможно, никто еще никогда не вслушивался в его слова с таким интересом. Парни стоят возле огромного аквариума с разными рыбками, собранными, похоже, со всей планеты. Он занимает всю, надо сказать, очень даже немаленькую стену, и в нем столько всего интересного, что глаз невозможно отвести. Да и не хочется, если честно. Дэн весело смеется, когда проплывающая мимо рыбешка начинает с интересом рассматривать его прижавшуюся к стеклу физиономию. А когда к ней подплывают другие, и вокруг приплющенного лица парня оказывается целая стайка всевозможных рыбок, на лице Хауэлла появляется чуть ли не гордость. Фил откровенно ржет, когда слышит, как тот тихонечко начинает рассказывать своей «персональной армии» новый план по захвату вселенной. – Что это за рыбки? – почти шепотом спрашивает Дэн, смотря на Фила снизу вверх. – Ох, это... – Лестер тоже прижимается носом к стеклу, наблюдая за колышущимися под водой водорослями и мелкими сомиками-присосками, приклеившимися к стенкам. – Насколько я знаю, это французские щетинозубы. Они очень интересные, правда? – Что? – Дэн прекращает бормотать и даже от своей банды отрывается. – Ты даже это знаешь? Вау. Фил, ты реально впечатляешь. – На самом деле, – покрасневшему Филу даже как-то неловко говорить это, но... – Это написано на табличке. Дэн молча смотрит на него пару секунд, а потом начинает вздыхать и с притворным облегчением театрально заламывать руки. – Ох, это хорошо. А то я уже подумал, что ты реально знаешь все, аж испугался. Фух, аж от сердца отлегло. Фил смеется и легонько толкает парня в плечо, пытаясь заставить свои щеки не краснеть так сильно. Что, впрочем, не особо получается, особенно когда Лестер ловит на себе полный нежности взгляд Дэна. – Здесь сказано... – задумчиво бормочет Фил, читая мелкие буквы на висящем листе бумаги. – Ух ты, представляешь... Такие рыбки моногамны до мозга костей. Они находят себе партнера и после этого практически никогда не расстаются друг с другом. Все делают вместе: путешествуют, охотятся, строят гнездо, даже отгоняют чужаков. Полнейшее доверие и абсолютное взаимопонимание. Здорово, правда? – Как у лобстеров? – говорит Дэн, выслушав рассказ. – Что? – Ну, знаешь, – начинает объяснять Хауэлл, – лобстеры находят себе любовь на всю жизнь. И каждая пара вроде как уникальная, со своими законами и повадками. Кстати, в морях можно наблюдать старые семейные парочки лобстеров, которые ходят, держась клешнями, будто бы за руки. – Интересно... – нарочито-глубокомысленно улыбается Фил. – Если я не ошибаюсь, это из... – Из «Друзей», – хором заканчивают они оба и громко смеются, заставляя немногочисленных посетителей оглядываться на них. – Спасибо, что позвал меня сюда. Животные удивительные, – шепчет Дэн, и Фил думает, что он выглядит таким нежным и мягким, он кажется неземным. Лестер едва ли сдерживается, чтобы не протянуть руку и не прикоснуться к парню, убедиться, что он настоящий. – Порой люди удивительнее, – тоже шепотом отвечает Фил. – Просто у каждого своя история, и это... – Это потрясающе, – подтверждает Дэн. – И каждый создает свою собственную историю. Они смотрят друг другу в глаза почти без неловкости, а только с бесконечной теплотой и спокойствием. Фил думает, что это, возможно, лучший его выходной. В крохотном магазинчике снаружи океанариума они покупают небольшой миниатюрный аквариум, в котором даже есть крохотные водоросли и маленькая золотая рыбка. Дэн светится от счастья, забирая приобретение из рук кассира. Фил внезапно обнаруживает в себе желание скупить все аквариумы мира, лишь бы этот мальчик улыбался еще чаще. В тени небольшого парка неподалеку от здания океанариума находится крохотная уютная беседка, в которой почему-то чувствуешь себя действительно защищенным, но и отрешенным от других в то же время. В ней четыре скамейки, и Дэн растянулся на одной из них, лежит себе, весь такой мягкий и теплый, задумчиво смотрит в небо и пытается справиться с какими-то своими мыслями. Фил сидит с ним рядом, и тишина вокруг нисколько не гнетущая, наоборот, она уютная и успокаивающая. И все наконец-то кажется правильным. – Это не странно, что мы с тобой знакомы всего-то полдня от силы, и вот уже сидим здесь, и никто до сих пор не умер от неловкости? – шутит Дэн, закрыв глаза. Фил пожимает плечами и нежно смотрит на парня, надеясь, что это останется незамеченным. – Я не знаю, – просто отвечает он, легко пожимая плечами. – У меня такое непонятное ощущение, будто бы я знаю тебя гораздо дольше. В смысле, возможно даже всю жизнь. – Это банально, – говорит Хауэлл, но в его взгляде так много тепла, что Фил не может не улыбнуться. – Но, ладно, я чувствую то же самое. Какое-то время они сидят молча, глядя на небо, на синее полотно с крошечными кляксами – тучками. Кажется, сегодня будет дождь. – Вон то облако похоже на корги, – смеется Дэн, указывая пальцем на небо. Лестер заинтересованно поворачивается к нему, и они едва ли не сталкиваются носами, начиная смеяться еще веселее после этого. – Я бы хотел завести собаку, – признается Хауэлл, снова становясь до странного задумчивым. – Шиба-ину? – улыбаясь, спрашивает Фил, и парень рядом с ним даже приподнимается, удивленно щуря глаза на Лестера. – Как ты догадался? – потрясенно бормочет он, потом, припоминая, вздыхает и достает из кармана телефон. – Ну, конечно же, – Дэн улыбается мягко, но немного растерянно, отстраненно касаясь пальцами принта с шиба-ину на своем чехле. – Я тоже, – говорит Фил секунду спустя, когда Хауэлл все же усаживается с ним рядом, близко-близко, их буквально разделяют какие-то пара сантиметров. Фил не отстраняется. – На самом деле, я тебя понимаю, ты даже не представляешь, насколько. Дэн смотрит на него сияющими глазами, так внимательно, что парню давно должно было бы стать неловко, но все в порядке. Вообще-то, Фил никогда не чувствовал себя настолько комфортно, как сейчас. – Я тоже бы хотел завести собаку, если честно, – кивает Лестер и враз грустнеет. – Вот только я пока только снимаю квартиру, а хозяин очень строг к домашним питомцам, так что при всем моем желании сейчас завести собаку вряд ли получится, – Фил смотрит в небо и смеется, потому что поднимается ветер, и волосы щекочут его лицо. – Так что, может быть... рыбку? – Французского щетинозуба? – едва слышно шепчет Дэн. – Ага, – соглашается Фил, смотря парню прямо в глаза. Ветер слабеет, но не уходит, а вокруг внезапно становится тихо-тихо. «Сделай что-то, придурок», – отстукивает сердце Лестера и никак не желает утихомириваться. И Дэн такой близкий, он улыбается весело, но не насмешливо, немного неуверенно. Он абсолютно прекрасен, и Филу хочется запечатлеть этот момент навсегда. Когда начинает играть музыка, Фил даже не сразу понимает, что происходит. Он лишь замечает, как меняется лицо Дэна, как с него пропадает мягкое выражение и появляется какое-то разочарование, смешанное с растерянностью. – Прости... Прости, правда, извини меня, пожалуйста, прости, – бормочет парень и берет в руки отчаянно трезвонящий телефон. Фил думает о том, как прикольно, что сегодня стало как-то слишком много гаджетов. Он не совсем уверен, что это и правда прикольно. Как только Дэн нажимает на кнопку «принять вызов», крохотный парк заполняется криками, которые пугают все вокруг. Филу даже уши хочется закрыть, потому что теплая тишина сменяется ужасным шумом. – ДЭН ХАУЭЛЛ! Где тебя носит?! Ты обещал быть на семейном ужине еще два часа назад! Что ты вообще себе думаешь?! Твоя мать места себе не находит, твой брат еле смог ее успокоить, она уже хотела бежать тебя искать! В общем, Дэн, если ты сейчас же не приедешь домой, ты очень сильно пожалеешь! Ты меня понял? Чего молчишь, я что, со стенкой разговариваю?! Отвечай мне, быстро! Филу хочется как-то прикоснуться к парню, успокоить его, дать ему понять, что все в порядке, что он все еще здесь, но он совсем не знает, как, поэтому просто молчит, напряженно размышляя. На Дэне лица нет, он весь как будто бы уменьшился и сжался. – Да, пап, я все понял. Скоро буду, – бесцветным голосом говорит Дэн, прерывая поток ругательств, а потом отключается. Когда он переводит немигающий взгляд на Фила, то пытается соорудить жалкое подобие улыбки. Лестер чувствует себя так, будто бы его раскрошили на кусочки. – Все нормально, – заверяет его Дэн, и это самая откровенная ложь, которую Фил только слышал. Он качает головой и хочет что-то сказать, но Хауэлл перебивает его, умоляюще глядя ему прямо в глаза. – Прости меня, хорошо? Пожалуйста, прости меня. Воздух полон невысказанных слов, молчаливых утешений и отчаянного желания помочь. Кому-то другому или себе. А может, и того, и другого сразу. Фил тянет руку и невесомым движением поправляет совершенно растрепанную и взъерошенную челку Дэна, пытаясь уложить ее хоть немного ровнее. У него ничего не получается, потому что снова поднимается ветер. Но парень, который совсем близко к нему, улыбается нежно, тепло и легко, как будто все в порядке. Как будто он очень хочет поверить, что все в порядке. – Мне нужно идти, – голосом, полным сожаления, шепчет Дэн и начинает вставать с лавочки, а Фил не знает, что ему делать. Бежать, спасать этого мальчика от всех неприятностей мира? Остаться здесь и позволить всему этому остаться только случайностью? Чем он может ему помочь? – Пожалуйста, – шепчет он, в ту же секунду чувствуя себя таким глупым, насколько это вообще возможно. Но это слово – единственное, что сейчас стучит в его висках, все, что он сейчас может думать. – Прости, – повторяет Дэн, и, боже, Фил хочет, чтобы все стало лучше, чем это, потому происходящее прямо сейчас – то, чего просто не должно было быть. Пусть все просто станет ну хоть немного лучше, а? Он ведь не так уж и много просит. – Спасибо за все это. Просто спасибо. Это было незабываемо. Дэн уходит, а Фил остается, бездумно смотрит, как высокая фигурка все уменьшается и уменьшается. – Незабываемо, – говорит сам себе Лестер, и ему одновременно хочется плакать и улыбаться. Это странно, но, если начистоту, весь этот день странный. Но, возможно, он просто действительно настоящий. Когда на землю падает первая капля, Фил все сидит в старой беседке и размышляет обо всем и ни о чем. К метро он бежит под проливным дождем, вытирая капли с лица и почему-то вспоминая слова мамы о том, что «хороший майский дождь смывает все на свете».■ ■ ■
Часы показывают три тридцать шесть утра, когда Фил внезапно просыпается. Ну ладно, не будем врать, его режим сна давно сбился ко всем чертям, привет, неделя экзаменов. Парень засыпал каждый вечер около двух ночи, а просыпался примерно в пять утра, надеясь доделать все то, что не успел вчера. Звучало это красиво, но на деле он просто лежал оставшиеся до выхода часа два без сна, размышляя о том, как много всего ему нужно сделать, и думая о мальчике, имя которого он постоянно напоминал себе забыть. Но на этот раз он проснулся не из-за мыслей, а из-за шума. Кто-то в темноте чем-то гремел. Когда Фил включает свет, он даже практически не удивляется, находя на кухонном столе Феликса, активно поедающего хлопья с йогуртом. Впрочем, Чельберг тоже не кажется особо напуганным тем фактом, что его застали врасплох. Он флегматично вытаскивает изо рта ложку и преспокойно спрашивает у сладко зевающего друга: – Хлопья будешь? Фил кивает, и вскоре в его руках оказывается миска с довольно-таки ранним завтраком. – Почему ты не у Марции? – запоздало спрашивает он минут через десять молчаливого поедания пищи. Феликс пожимает плечами, плотнее закутываясь в бирюзовую толстовку. Он заочник, так что не настолько озабочен сессией, как его друзья. Фил немного злорадно думает, что это только пока. – Мне захотелось хлопьев, – говорит он так, будто бы это самая обычная вещь в мире. Фил понимающе мотает головой. – Между прочим, – замечает Чельберг, прищуриваясь. – Ты ведь еще не знаком с нашим новым соседом? Нет, точно не знаком. Нужно это исправить. На кухне тепло, пахнет ванилью и яблоками. Фил усаживается поудобнее на столе и несогласно смотрит на друга. – Не нужно, – слабо бормочет он, заранее зная, что проиграл этот спор. Ну ладно, сейчас три утра, они едят хлопья на кухне, и он не спал нормально вот уже который день. – Я не хочу, чтобы ты искал мне парней, чувак. – Это просто соседский визит, – примиряюще улыбается Феликс. – Не будь таким занудой, дружище, – он вдруг останавливается и внимательно смотрит на Фила. –А, я, кажется, все понял. Он спрыгивает со стола и тянется к своей куртке, лежащей рядом на стуле, выуживает из кармана связку ключей. – Насколько я помню, у тебя завтра – уже сегодня – выходной, правильно? – скорее утверждает, чем интересуется Чельберг, но Фил все равно кивает. Феликс протягивает ему ключи и легонько хлопает парня по плечу. – Марция у родителей до послезавтра, квартира свободна. Адрес ты знаешь – этаж выше, третья квартира справа. Иди, поспи хоть немножко, окей? – Фил чувствует, как сильные руки бережно ведут его к выходу, выходит из дома, как есть – в пижаме и разномастных махровых носках. Он не помнит, как добирается до квартиры девушки своего друга, как разбирается с ключами, ищет кровать. Проходит, кажется, всего секунда, и потом он уже лежит в мягкой постели и ощущает, как проваливается в сон.■ ■ ■
Солнечные лучи светят ему прямо в лицо, и Фил весело улыбается, потихоньку просыпаясь. На улице теплый майский вечер, мягкий и спокойный. Лестер чувствует себя таким выспавшимся и отдохнувшим, каким давно не чувствовал. Он заваривает себе зеленый чай, добавляет в чашку кусочек апельсина и щепотку корицы, которые он случайно находит в шкафчике на маленькой прелестной кухне. Фил изо всех сил надеется, что Марция не расстроится и не обидится на него, когда приедет. В его телефоне есть, наверное, годовой запас конспектов, так что он начинает их читать, пытаясь запоминать каждое слово. Фил не знает, как долго ему можно здесь пробыть, но в этой небольшой квартире так светло и замечательно, что очень-очень хочется остаться тут подольше. Оповещение о новом смс приходит именно в тот момент, когда Лестеру начинает становиться скучно. Это, конечно же, Феликс. «приходи к нам домой, тут сюрприз (не кликбейт)» Чай давно закончился, и было бы неплохо сделать новый, но, кажется, появилось дело поважнее. Фил вздыхает и тихонько смеется, начиная собираться и убирать весь беспорядок, который он устроил. Спустя пять минут парень стоит перед дверью их с Чельбергом квартиры и настойчиво жмет на звонок. Ждать Филу приходится недолго – спустя каких-то секунд семь на пороге появляется немного недовольный Феликс, глаза которого, впрочем, светятся от восторга. – Заходи-заходи, чувствуй себя, как дома, – суетливо бормочет парень. – Ну, давай же, чего застыл, – с этими словами Феликс едва ли не силой вталкивает растерянного друга в гостиную, не обращая внимания на попытки Фила хоть что-то выяснить. – В общем, знакомьтесь, – торжественно усмехается Чельберг и выходит из комнаты, еще и плотно заперев за собой дверь, оставляя друга одного наедине с... кем? – Слушай, он всегда такой? – раздается знакомый голос, и Фил буквально не верит своим ушам. Он оборачивается просто молниеносно, настолько, что любой Флеш бы позавидовал. – Дэн? – едва слышно произносит Лестер шелестящим шепотом такое простое имя, и мальчик напротив него вздрагивает, меняясь в лице. – Фил, – бормочет он, мягко и тихо, а потом улыбается, так открыто и светло, что плакать хочется. – Это так по-дурацки, – говорит Лестер, и Дэн, этот чудесный паренек рядом с ним весь будто бы сжимается, напряженно ожидая того, что же последует дальше, – это так банально, да? Но... я так скучал. – Я тоже, – едва слышно говорит Хауэлл, поднимая на Фила огромные блестящие глаза. – На самом деле, у меня было ощущение, будто бы я потерял что-то важное, знаешь? И вот, наконец, вернул все обратно. По телевизору идет какой-то фильм вроде бы, но им обоим откровенно плевать, потому что все, что они могут видеть – это лица друг друга. Фил смеется и трет горячие щеки руками, даже не замечая, что размазывает по ним слезы. Парни садятся на диван, улыбаясь друг другу, потому что иногда такие мелкие жесты говорят больше, чем слова. На книжной полке в шкафу Лестера стоит мини-аквариум с крохотной золотой рыбкой. – Как... все прошло, – Фил подбирает слова очень старательно, в голове его роятся миллионы мыслей, – тогда, с родителями... все нормально было? Дэн мотает головой и грустно улыбается. Не было. – Если захочешь, я тебя всегда выслушаю, окей? – серьезно говорит Фил, потому что сейчас он наконец знает, что сказать. – Я хочу сказать тебе: тот день был самым странным в моей жизни, – Дэн смотрит на него с полуулыбкой. – Я встретил случайно невероятно милого мальчика, потом мы встретились снова, а потом вновь. Может быть, это были не случайности? Их разделяют миллиметры. Дэн близко, очень близко. Фил может прикоснуться к его кудряшкам. Он чувствует его тепло и слышит его запах – мягкий и нежный, что-то вроде аромата каких-то ягод и смутно знакомых фруктов, а еще, кажется, шоколад. – Не случайности, – выдыхает Дэн и легко смеется. Их с Филом губы на расстоянии каких-то долей сантиметра, но этого слишком много. А потом они наконец соприкасаются, и у Фила внутри все взрывается от счастья. Вкус шоколада и клубничного зефира захватывает его с головой, и Дэн смеется в поцелуй, и ощущений столько, что хочется кричать, но это совсем не плохо, наоборот. На самом деле, Фил сомневается, что, даже если бы он постарался, у него не хватило бы слов описать все то, что он чувствует. – Хэй, мальчики, вам подушка нужна? – доносится откуда-то веселый голос Феликса. Когда в него летит и не одна, а даже две подушки, рискуя сбить его с ног, парень нисколько не обижается, он лишь посмеивается и уходит куда-то по своим делам, размышляя, насколько же полезно иногда знакомиться с соседями.■ ■ ■
В огромной синей коробке уже не хватает места, так что Фил, слишком громко вздыхая, берет новую. Он втайне надеялся, что у него не так уж много вещей, но при переезде выяснилось, что за каких-то три года он успел нажить себе вещей больше, чем за всю жизнь. – Не забирай хотя бы Шекспира! – голосит Феликс где-то на фоне, и, в конце концов, Фил сдается и протягивает другу немаленький фолиант. – Ого, не знал, что ты настолько любишь пьесы, – полунасмешливо подмечает Лестер, но, к его удивлению, теперь уже бывший сосед лишь отмахивается, заученным движением открывает том и достает оттуда десятифунтовую купюру. Фил откровенно ржет, отбирая у довольного Феликса книгу и складывая ее в очередную коробку. – Эх ты, – начинает тот обиженно, но эту интересную беседу прерывает звонок в дверь. Чельберг обреченно плетется открывать. – Тебе помочь? Машина уже приехала, – взволнованно говорит Дэн с порога. Фил мотает головой и тянется, чтобы поцеловать своего парня в щеку. – Я уже практически закончил, не переживай. На улице светло, тепло пригревает солнышко, даже птички какие-то поют свои причудливые песенки. Фил весело улыбается парню, продолжая собирать свои вещи в нескончаемые коробки. – Мне звонила твоя мама, – говорит Дэн, крутя в руках небольшой горшочек с кактусом. – Поедем к ним на каникулах? Она говорит, что соскучилась по тебе. – По мне? – Фил немного насмешливо хмыкает. – Давай начистоту, Дэнни, я уже начинаю немного ревновать, она явно любит тебя гораздо больше, чем меня. Это же не я с ней часами болтаю. – У нас просто есть, о чем поговорить, – в том же тоне отвечает Хауэлл. – Точнее, о ком. На нем мягкий серый свитер, а кудряшки растрепаны даже как-то больше, чем обычно, и, ох, Фил чувствует себя таким счастливым, потому что этот прекрасный нежный мальчик теперь для него больше, чем просто случайный незнакомец. – Ну вот, дружишь с человеком, дружишь, – мрачно гудит Феликс, исподлобья глядя на них, – а он потом раз – и жертвует тобой ради какого-то... парня! Он говорит это в шутку, естественно, но Дэн будто бы застывает, придвигается поближе к Филу, еще до конца неуверенный ни в себе, ни в окружающем его мире. Лестер спокойно и внимательно смотрит на него, тепло и ободряюще, несильно сжимает его руку, и лишь когда парень слабо улыбается ему в ответ, Фил поворачивается к Чельбергу. – Дэн мой лучший друг. Прости, если я тебя обидел этим, но это так. Но позволь тебе кое-что сказать, что-то важное, – он выдерживает паузу и ослепительно усмехается. – Даже самый хороший друг, как ты, – Фил говорит совсем тихо, его едва слышно. Чертики в его глазах вытанцовывают какие-то причудливые движения, – не сможет того, на что способен такой парень, как Дэн. Феликс секунду стоит неподвижно, переваривая смысл только что сказанного, а когда до него все же доходит, то он разрывается между невыносимым желанием умиленно рассмеяться и закатить глаза так сильно, что станет больно. Порой эти двое просто отвратительные. Ладно, возможно, чуть чаще, чем всегда.