никаких перемен в сердце моем

Ебучее это "...мой серебряный..." застряло у Юры в голове намертво. В раздевалке он, пропихнувшись макушкой в узкорастянутый ворот футболки, спросил у Гоши, волнами агрессируя буквы "л" и "с" так, как если бы это были "р"ки: - Слышь, че ты за ватничество пел все время сегодня? - Это "Мельница", - покладисто, как седированный, ответил Гоша. Юра помолчал, скатал валиком грязную футболку, упихал в сумку. Шмыгнул носом, нагнулся, запихнул шнурки внутрь кроссовок. Пробурчал от щиколоток: - Хуельница. Давай, до завтра. Загуглил прямо в автобусе: "мельница мой серебряный". Гугл, подумав, выплюнул ему какую-то "Изольду". Юра закусил губу, покрутил страницу, ткнул в синюю ссылку, обещавшую показать текст песни целиком, побежал глазами по строчкам, которых оказалось на удивление мало. Че там Гошан пел? Да вроде это и... "Золотыми", блядь, "голосами". Юра фыркнул и полез в карман рюкзака за наушниками, раскатал одним пальцем аудиозаписи вконтакте. В оригинальном исполнении от "моего серебряного" мурашек было еще больше - не то что от Гошки. Сердце у Юры как на ступеньках поскользнулось и прокрякало несколько прыжков снизу вверх. Почему-то. Хотя, казалось бы - че там. И флейта. Поющая за цунами. Ужасно красиво. Нелегально. Юра привалился щекой к окну, выдохнул, пустив по нему тающее мутное пятно пара, внутренне содрогнулся еще. "За-хо-ло-дны-ми-во-лна-ми". А потом резко вдруг вдарили барабаны, и еще что-то низкое и глубокое, и Юра чуть не захлебнулся слюной. Опустил набрякшие веки, погонял язык во рту, подышал прерывисто. Тьфу ты, что за песня чудовищная, весь вспотел. Он поставил ужасную "Изольду" на репит и весь раскачивался, как выпевающий ее голос, и даже не огрызнулся вслух, когда какой-то мужик протиснулся мимо в проход, сильно пихнув по сумке. Автобус медленно перетащился через тощую Волковку, повернул, и солнце шлепнуло по глазам. Юра отвернулся от окна, подгреб к себе сумку, вздохнул и наконец нажал на паузу. Как есть - чудовищно. Монструозно. Кажду косточку будто перебрали. Юра подозрительно накрыл ладонью на груди, потер, прижал и прислушался: колотилось, как после разминочного проката. Но все равно надо будет схоронить на своей тайной страничке, где можно слушать всякий шлак, подумал Юра. Страничка у него называлась "Евгения Забродина", а на аватарку он на всякий случай поставил единорога с факом вместо головы, откуда вылетала радуга. По идее, можно было просто прикрыть свои аудиозаписи и таскать туда хоть Меладзе, хоть Серебро, хоть Вилли Токарева и группу "Пепси" (стоит о них подумать - сразу богомерзкий "Вовочка" в голове завывает) - но Юра, во-первых, параноил (вдруг настройки приватности на час слетят у всего вконтача, к нему же сразу все полезут тогда аудио смотреть - а там!), а во-вторых, хотел, чтобы напоказ был его высокий, чинный музыкальный вкус. Когда мало музыки сохранено, но вся она, что называется - кволити контент. Как у Отабека. Штук семь аудио, и все - ебаная классика. Прям совсем классика, со скрипками там, хуелончелями. Юра, ползая пальцем по экрану, сначала скинул "Изольду" в диалог с самим собой, выбрал "Переслать" и отправился искать в списке Забродину. Пролистнул вниз - не нашел, нахмурился, откатил пальцем обратно, высматривая в столбике слева единорога с факом. Чего такое-то, куда делась... Ага, вот! Вроде нашлась! Он выбрал диалог и почти сразу нажал "Отправить". Очухался, когда на экране замелькало, внизу всплыло отправленное Юрой сообщение, а в полоске поверху диалога ясно значилось "Отабек Алтын". - Бляха-муха! - громко сказал Юра, и парочка рядом стоящих людей обернулась. Он зыркнул в их сторону, весь холодея, поправил вывалившийся из уха наушник. Бля, бля, бля, бля, бля! Нет, ну это... это, конечно, Отабек, он самый терпимый и адекватный человек, которого Юра только знает, но... Диджействует же, штуки всякие мутит... Такие, что не только рашкинским говнарям нравится! Во пиздец. Пиздец, пиздец. А я соплями швыряюсь, еще и без комментариев. Мне пизда, подумал Юра отчетливо, прижал пальцы к губам. Потом Отабек начал что-то печатать, и Юра, чуть не выйдя на орбиту, пулей покинул диалог. Чтобы, если что, по первым "Юр, ну это какой-то п..." сразу все понять. И никогда в жизни больше этот диалог не читать. И не разговаривать с Отабеком вообще. Да он и сам не захочет. А если понадобится какой-то мемас с котами из вложенных материалов беседы? Или смешное видео в хуевищном качестве про тетку, которая на вопрос "назовите желтый фрукт" отвечает "апельсин" и лольно очень, как годзилла, запрокидывает голову - потрата какая! Да блин, все лучшее, что у него было, Юра Отабеку и скидывал. Обидно. Тогда, если будет очень нужно, можно подождать полгодика, а потом открыть диалог и, жмурясь, чтобы не видеть обидных последних сообщений, быстренько жмакнуть на скрепочку. Выкачать оттуда все важное и полезное. Хотя это ж Отабек. Какое там "обидное"... Телефон в руке завибрировал. Юра скосил глаза на экран. Там красовалось одно короткое: "А!" Буква и восклицательный знак. Восклицательный! Знак! Кто ты и куда дел Отабека, подумал Юра, беспокойно отстукивая ногой, я найду тебя и вломлю пизды, а потом уже перестану с ним разговаривать. Вернее, он со мной. Но не брошу. Отабек писал снова, Юра с оцепенелым волнением ждал. Второе сообщение Отабека начиналось со слов: "Очень люблю их песни, а..." Ого! Во дает! Однако! Юра вскинул плечи, шурша ветровкой, глубоко вдохнул-выдохнул. Колени стали мягкими, как после четырех прыжков подряд. Когда будто о лед месится все как-то и во славу амортизации становится жидко-желейным. Юра досчитал до трех и залез в диалог. "Очень люблю их песни, - прочитал он уже знакомое начало, - а эту почему-то совсем мало послушал, когда прошлый альбом вышел. Но она прекрасная. Хотя первоисточник вызывает определенные сомнения". Прекрасная, облизнулся Юра. Ебать, слово-то какое. Тут же залез обратно в гугл, быстро настучал, опечатываясь: "изоьда первосточник", гугл поправил по-человечески и первой же ссылкой предложил почитать на википедии про "Тристана и Изольду". Искусственный интеллект, подумал Юра рассеянно, открывая статью в новой вкладке. И я ж слышал это название сто тыщ раз, че сам не догадался... Так, происхождение нахуй... о, во, сюжет. Пробежал взглядом по строчкам диагонально, вернулся обратно в вк, где тактично молчал Отабек. "да, - принялся тапать Юра, - там слишком много изольд на одну легенду. и хули все померли в конце? по приколу?" "И все держится на каком-то "любовном напитке", - написал Отабек. - То есть, вся эта канитель драмы и страданий просто потому, что людей друг к другу приворожили каким-то магическим питьем". "ну, - ответил Юра, физически пожимая плечами, пока набирал, - страдающее средневековье. когда живешь всего двадцать пять лет, уж и не ебешь, чем поразвлечься, наверное, типа йоло, все дела". Подумал: Виктору-то уже было бы на покой пора, в его-то возрасте. Отправился в ебучей лодочке умирать от яда, приплыл на ебучий остров, а там ебучая очкастая Изольда его подлатала и очаровала. Вот такая сказочка. Только, вроде бы, даже без волшебных любовных напитков. Если не считать десять бокалов шампуня волшебным любовным напитком. Хотя как послушать про всякие там пьяные подвиги... И ладно, подумал Юра, вытер под носом рукавом, хотя тереть было нечего, не ебучая. Просто очкастая. Изольда. Мой, блядь, серебряный. Уже вырубил давно - а все равно ебливая какая-то сердечная судорога в груди сидит, ну и сколько это будет продолжаться? Катать бы, наверное, было б хорошо под нее. Только если все-таки можно - надо скорее себе захапать, а то Виктор отнимет. Ему вообще нельзя ни в коем случае ее давать послушать - заберет, как пить дать. Или наоборот: дать, чтобы откатал прям как по нотам. Про себя и про Кацудона. Чего это, подумал Юра, поскребывая ногтями грудь, я такой добрый? Посмотрел на экран - спохватился: там висело сообщение от Отабека. "Среди всех этих старых легенд и сказок есть и более-менее хорошие, адекватные, а есть такая жесть. Где все в конце покалеченные и страдают". Ну а хули, подумал Юра. Это, типа, жизнь, разве нет? Хотя вот вроде и нет. Он же тоже несколько лет назад думал, что все, пиздец, щас от злости на Виктора-хуиктора весь вскипит, не переживет обиды. Потому что всем от него чего-то надо и все ему готовы ставить какие-то условия, а выполнять обещания - не готовы. Потому что он один такой шипастый среди тепличных детишек, чтоб с амбициями и максимальным упорством. И с глазами воина. Юра сглотнул, кадык съездил под кожей вверх-вниз. А потом оказалось, что бывает нормально. И что во всем целом мире все-таки есть кому кидать самодельные манипки с котами. А Отабек всегда лайкает и самые мемные даже перетягивает в свои сохраненки, чтобы потом в подходящий момент выдать, и Юра тогда особенно покатывается. Пока он раздумывал, Отабек написал еще: "Спасибо, что напомнил о ней" Без точки! Юра возликовал. Это просто безоговорочная, сука, победа. Над Гошей и его ебливым, как сказали в гугле, "фолк-роком". Сердце все еще колотило, как отбойник с утра на улице, когда выходной и можно поспать, но, видимо, нехуй. Юра почесал плечо около ремня сумки, выдохнул и отправил в ответ сначала "всегда нзчт, бро", а потом эмоджи в виде большого пальца. Отабек сразу же прочитал, отправил такой же. Вот так, подумал Юра. Наконец почувствовал, что успокаивается. Трейдмарк, епт. И как там говорят? Клин клином вышибают? Ну давайте тогда хоть сменим эту "Изольду" на что-то менее душеразрывающее. "а чо у тебя у них любимое? - написал Юра осторожно. - ну, у мельницы". "Оооо", - прислал Отабек в ответ. Содержательно, подумал Юра и ухмыльнулся. "Очень многое нравится, - написал Отабек. - Я минут через пять дома буду, на компе посмотрю, выберу лучшее - и тебе сразу штук десять скину, ладно?" "идет! - ответил Юра, высунув язык. - буду ждать!" Следом отправил эмоджи в виде маленькой тигриной башки. Ему было очень хорошо. "В жарких боях за ее любовь", ага. Нахуя какие-то любовные напитки, если у нормальных людей и так все понятно. И это щас не про Кацудона с Виктором. То есть, и про них, наверное, тоже, но много им чести, чтоб Юрка постоянно о них думал. Харэ! Он перекинул песню еще раз - на сей раз таки Забродиной, которая затаилась в середине списка, и в кружочке аватарки единорог сильно мельчил, вот он и не заметил его сразу. Переключился со своей учетной записи на нее в настройках, полез в аудио, с душой легче перышка из жопы Джей-Джея откопал там "Любовь в большом городе" Брежневой, утолкал болтавшийся наушник поглубже в ухе. И, обоими локтями навалившись на горизонтально прикрученный под окном поручень, подставил лицо широким пластам солнца.