Равный брак

      Неожиданное процветание Камня пришло из шахт в 308 году, когда ещё добывался обсидиан, переставший быть ходовым товаром. Сынишка одного шахтёра, следивший за огнём, где разогревался обед для мужчин, подкладывал в пламя, найденные к куче выработанной породы, тёмные камешки, отчего огонь, несмотря на прогоревшее дерево продолжал гореть. Взрослые, принявшие это за чудо, вскоре поняли его причину, и пришли в этот же день к Барристану.       Лорд, принял шахтёров, внимательно выслушал их, после чего спросил мужчин, много ли они таких камней выбрасывали. Получив неожиданный ответ, Барристан объявил, что мальчик и его потомки будут получать десятину от того что будет получать шахта, а также столько угля, сколько он сможет унести на себе. Название уголь произошло от того что камешки напоминали прогоревшие угольки.       Благодаря этому Камень нашёл источник топлива, что было важно в бедном лесом каменистом острове, а главное новый товар. Близко была столица, и уголь пошёл вначале на отопление королевских покоев, а потом и домашних очагов. А топливо в огромных количествах требовалось каждый день!       Остров богател за счёт угля, древесина шла теперь исключительно на строительство, выписывались каменщики, развернувшие полномасштабное каменное строительство. Взамен угля на остров шло зерно, которое уже больше использовалось не для выпечки, а на пиво и эль, а потребности в нём росли. Шло расширение причалов и порта, верфи, до этого использовавшие лишь для небольшого ремонта, стали закладывать корабли. Из – за расширения причалов больше стало кораблей у берегов, плативших небольшую пошлину за остановку перед столицей, рядом разрослись верфи для кораблей, а дальше корчмы и бордели для моряков.       Драконий остров расправлял плечи, пусть ещё и был скован цепями долгов Железному Банку, но звенья цепей уже начинали разрываться. А главное чувствовалось новое настроение – надежда. Словно в озеро пробился свежий ручеёк, который оживил застоявшуюся гладь.       Сегодня для острова был праздник – спуск первого корабля с верфи. Хоть жизнь и оставалась трудной, но её перестали бояться, у всех было ощущение, что это ещё только начало. Сегодня корабль, через месяц второй, потом третий. Вновь наполнятся паруса и штандарты Драконьего Камня ветром, карманы моряков деньгами, а семейные очаги сладким запахом обеда. И потому все хотели увидеть своими глазами спуск корабля, который разделял в их глазах тяжелое прошлое, к которому нет возврата, и будущее, которого они все ждут.       На мокрой городской брусчатке колёса кареты время от времени подпрыгивали, отчего слугам приходилось покрепче держаться за всевозможные выступы. Но и тем, кто сидел на жёстком сидении под крышей было ненамного лучше. Баррситан, едва началась тряска, взял Маргери за руку.       Отодвинув занавеску, скрывавшее мутноватое стеклянную перегородку, Барристан взглянул на мелькавшие перед ним дома портового города. Он менялся: каменные дома становились выше, деревянные срубы и землянки исчезли, бычьи пузыри постепенно заменялись толстыми стёклами, то здесь, то там виднелись гербы и эмблемы различных гильдий, улицы облачились в брусчатку, правда похоже не всегда качественно.       - Не зябко, может возьмёшь накидку? – Обратился к Маргери Барристан.       - Не надо, мне хватит и плаща. – Ответила Маргери.       - Как хочешь, не хочу, чтобы люди видели мою жену замёрзшей.       На этом их короткий разговор прервался, но не потому что им не было что сказать, а больше от волнения перед сегодняшним событием – спуском корабля с их верфи, что построили на средства из приданного Маргери. Первый спуск всегда важен, даже несуеверный лорд ощущал это. Этот спуск покажет результат почти трехлетних усилий, даст ответ на вопрос – стоило всё это того результата, что они добились или нет.       Карета неожиданно подпрыгнула и Маргери прижалась к мужу поближе, а он приобнял её за талию своей сильной ладонью. От её волос, скрытых под тонкой сеточкой, приятно пахло гвоздикой, мягкий шёлковый платочек скрывал белую шею, в мочке уха была небольшая золотая серьга с изумрудом. Барристан осторожно поцеловал её висок и погрузился в собственные радостные мысли.       Несмотря на все волнения и переживания, он чувствовал, что сегодня один из лучших дней его жизни. Сегодня спустят первый корабль, через месяц будет другой, за который уже заплатила их купеческая гильдия, на Камне, как и на всём Вестеросе, мир, дела управления идут успешно, но для него всё более важным стало его собственное личное счастье.       Бывший гвардеец любил жену, как наверно не любил кого – то раньше. Не тайно, не скрывая своего отношения к ней, не оглядываясь на правила и обеты – просто наслаждался пробудившимся чувством. Он не думал о своей молодости, когда отказался от многого ради службы, долга и мечты стать рыцарем Королевской Гвардии – то был его осознанный выбор, о котором он никогда не жалел.       Особая была эта любовь – нежная, крепкая, взрослая и неожиданно обоюдная для них. Он сам не верил, что молодая женщина продолжает смотреть на него особым влюблённым взглядом. Любовь двух людей, принявших друг друга со всеми их недостатками и достоинствами, чувство выросшее на взаимоуважении и разумных уступок, неписанный договор между ними выдержал многое, в том числе и случавшиеся ссоры. И какие бы не были разногласия, заканчивались они почти одинаково – приходом одного к другому и словами «прости старого дурака» или «прости молодую дуру» и обговоренным компромиссом.       Только две вещи не давали обоим покоя, подобно маленькому тёмному пятну на зеркальной поверхности, не портящим общий вид, но которое невозможно убрать и волей – неволей приковывает к себе внимание.       Первым было отсутствие детей, о которых они старались не говорить. Лишь раз в септе Маргери обмолвилась« Если не от тебя, так ни от кого». Мысль, которая ранее отвергалась в жертву долга, стала неосуществимой мечтой. Селми желал услышать топот детских ножек по плитам, наблюдать как разыгрываются в играх наивные мечты, видеть как из неуклюжих малышей появляются маленькие взрослые. Небольшой отдушиной были его мальчишки, которые любя называли его "Дедулей", он их учил биться на мечах и копьях, делился своим богатым боевым опытом, а также заботился о них, иногда выступая, особенно для младших, старшим товарищем, которому можно рассказать всё. Только и они взрослели - уже два отряда служат в гарнизоне, ещё один в этом году готовится покинуть ставшие родными казармы.       Мысль о детях затрагивала вторую – что будет потом… через десять лет. Сколько им ещё судьбой отмерено быть вместе? Что станет с их замком, с их восстанавливающимся садом, кому он перейдёт, стоят ли все их труды? Они понимали это, считая неминуемым роком, и надеялись что произойдёт это не скоро.       Но даже эти страхи только подстёгивали их чувства – прошлого не изменить, будущее неизвестно и только в настоящем возможно быть счастливым.       Маргери, когда карету перестало трясти, тоже выглянуло в окошко. Повсюду были развешены флажки, разноцветные полотнища, потушенные фонарики, над улицами на растянутых лентах и гирляндах сидели птицы, ожидавшие возможности чем – нибудь поживиться. Только прошедший дождь несколько подпортил все эти самодельные украшения - флаги и штандарты поникли, бумажные флажки и гирлянды расползлись, зато воздух стал свежее, пыль улеглась, не было духоты. Но сам город казалось был пустым, даже из труб не шёл дым, лишь мелькали запоздавшие фигуры горожан в разноцветных одеждах, торопившихся к главному месту праздника к верфи.       Людей у верфи оказалась так много, что для того чтобы карета Барристана и Маргери смогла протиснуться, пришлось взять практически всех стражников и выдать из арсеналов оружие и кольчуги юношам - воспитанникам. Но проблемы возникали когда им приходилось ехать по узким улочкам, где зрителям некуда было уйти, миновав узкие коридоры улиц, упряжка выехала на более просторную пристань толпа сама почтительно отошла, подбадриваемая стражниками.       Когда же Гейло помог господам выйти из кареты пронёсся гул одобрения по толпе. Стража и солдаты только схватившись за руки смогли чуть приостановить напирающую чернь. Барристан невольно положил ладонь на эфес полуторного меча, словно ожидал нападения.       - Помашите им. – Сказала Маргери, взяв супруга под руку. Тот приподнял ладонь и помахал людям по обеим сторонам.       Чета прошла по разостланному ковру, на котором были отчётливо видны следы сырости. Впереди был высокий деревянный открытый помост, огороженный лишь перилами, которые были украшены цветами и разноцветными полотнищами. В одном месте висел расшитый блестящими нитками герб Барристана. На него вело крылечко, у которого стояли представители знати, купцов, гильдий и септон с послушником. За помостом возвышался протяжённый корпус двухмачтового судна.       Недолгий, но напряжённый переход для обеих сторон завершился принятием символических подарков. Купцы поднесли парусину, гильдия плотников ящик с инструментами, вассалы – стрелы и меч в украшенных резьбой ножнах.       Барристан помог супруге подняться на помост, взял её за руку и поближе подошёл к месту, где он был должен сказать речь.       Встав на подножку, он ощутил как люди смотрят на него, ожидая что же скажет он. Так обычно смотрят на правителей, а не на бывших рыцарей. Выдержав необходимую паузу, расправив плечи, вытянувшись, словно на параде, он начал говорить:       - Горожане, шахтёры, матросы, купцы, благородные лорды, рыцари, стражники, мои подданные… Скоро исполнится восемь лет, как я стал вашим лордом: три зимних года и один весенний я правил, восстанавливая дважды разорённую землю, и почти четыре года со своей супругой Маргери…       Из толпы послушались одобрительные возгласы, многие из которых были, правда, призывающими. Подняв вверх руку, Барристан сумел установить необходимую тишину и возобновить речь:       - Я и Маргери – лорд и леди, мы выше всех вас по положению, но мы никто без тех, кто стоит сейчас перед нами. Лорды отвечают за ваше благополучие, и если земля скуднеет, то на то вина лорда. Если у пастуха разбежалось стадо, то в этом не виновны овцы.       Тут послышался ещё более сильный и одобрительный рёв, поддержанный хлопками и свистом.       - Вы доверяете нам – мы вам. – продолжил Барристан крепким отеческим голосом, когда шум стих. - Сегодня пред вами плоды вашего доверия и наших трудов. Наша верфь спустит на воду наше первое судно, построенное руками наших корабелов. Это важный момент для всего нашего острова, скажите, какое название для корабля вы желаете?       - Барристан Смелый! Железный! Каменный Дракон! Лорд Селми!       Вновь приподняв руку, Селми повернулся к супруге и громко произнёс:       - А может «Леди Маргери»? Благодаря ей мы имеем древесину для кораблей, она полноправная госпожа, на равных управляющая островом, её роль в постройке верфи тоже не мала.       Толпа безмолвствовала некоторое время, пока не разнёсся чёткий возглас:       - Леди Маргери!       Его вскоре поддержал другой, потом третий, пока вся толпа не прокричала название, предложенное Барристаном.       Барристан улыбнулся жене и когда подошёл послушник с подносом, взял с него кубок с кувшином, и обратился к ней:       - Пусть корабль благословит та, чьё имя он будет носить.       Маргери осторожно взяла кувшин с морской водой, наполнила кубок и подошла к высокому борту корабля. Оказавшись напротив борта, она провела по ещё сухому чёрному дереву ладонью, после чего окропила доски первыми брызгами морской воды.       Септон, едва стих рёв толпы, одобрявший благословение, прочёл молитву, обращаясь к Семерым, но особенно к Неведомому, с которым чаще всего встречаются моряки.       После молитвы заиграли литавры, трубы и барабаны музыкантов, что прятались под помостом, ожидая команды начать. Веселую моряцкую песню затянул хор, поддержанный захмелевшей публикой.       Вся эта волнительная кутерьма скрывала от публики важную часть, без которой пуск на воду не состоялся бы – рубились канаты, выбивались балки, удерживающие судно, поднимался шлюз, наполнявший водой место спуска. Наконец послышался характерный треск и скрип дерева, «Леди Маргери» начал спускаться вниз по помосту стапеля к воде. В этот момент все замолчали, кроме тех, кто решил помолиться в этот самый важный момент.       Наконец спустя продолжительные полминуты нос корабля ворвался под углом в солёную воду, умудрившись даже зачерпнуть одну волну на палубу, а потом задрался вверх, подняв новые брызги о борт, водная гладь пошла по ватерлинии, и двумачтовик поплыл вперёд.       - Ухааааааа! – Прокатилось по толпе.       - Почему всё таки я, а не вы. Вы имеете больше прав на корабль с вашим именем. - Спросила Маргери.       - Будут ещё корабли, а вот первого уже нет.       - Барристан… - С нежностью произнесла Маргери имя мужа, глядя в его глаза.       Не обращая внимания на публику, которая смотрела в первую очередь на корабль, она обняла супруга за шею и, встав на цыпочки, поцеловала его губы, после чего прижалась к широкой груди.       Тот обхватил её своими руками и спрятал под тёплым плащом. От одежды ещё чувствовался запах мыла, а от него самого исходила особая внутренняя теплота. Она чувствовала в нём настоящую силу – твёрдость, уверенность, решительность и основательность. Он подобный камню, чуть подточенный ветром и временем, изменившийся только внешне, но не внутрене. Поэтому ей так нравилось быть в его объятиях, чувствуя себя слабой и хрупкой.       Невольно она подумала, что сбылась её детская мечта – стать женой прекрасного рыцаря. Чтобы он был сильным, отважным и мог защитить её от всего. И вот это произошло – в видавших сражения доспехах, сильный, постаревший, словно из другого времени, но настоящий рыцарь, обнимал её за плечи. Друг, советник и любимый – он был для неё всем. И потому, находясь с ним, Маргери чувствовала себя по - настоящему счастливой.       Взяв руку супруга она положила его ладонь на свой живот, а тот увлечённый видом корабля, не обратил на это внимания. Сама Маргери и не хотела чтобы муж узнал эту новость именно сегодня – завтра будет новый день, так пусть он тоже станет радостным.