Потерянное солнце.

В его жизни не было ничего светлого. Только непроглядная тьма, которая устилала собой все. Абсолютно все. Каждый уголок его черной души и каждую часть его черствого физического тела. Ничего не могло вытянуть его из омута отчаяния и вечной боли. И Дазай просто смирился. Возможно, все было бы плохо, но существовал один лучик света, что шел сейчас рядом с ним. Рыжий, в странной шляпе, с невероятно милой улыбкой. Лишь это маленькое солнышко могло согреть то, чего не существует. Дазай снова зарывается носом в эти непослушные пряди, вдыхая такой чудесный аромат сигаретного дыма и немного сладковатого запаха одеколона. Снова обнимает это чудесное по-девичьи изящное тело и прижимает к себе. Его, только его. Тот поворачивается и нежно его целует. Его объятья пахнут домом. В них Дазай позволяет себе утонуть и забыться. Мафиози жмется к нему и улыбается. И эта улыбка сияет ярче всех вместе взятых звезд на небе. Она прекрасна. Стоит им только сплести пальцы вновь, и Дазай чувствует, как по руке рыжего ползут красные линии. Его прошибает холодный пот... нет. Нет. Нет! Чую охватывает порча, поглощает тьма. Шатен крепче прижимает его к себе, пытается остановить нахлынувшее безумие, но Чуя исчезает. Дазай вскакивает с постели в жутком бреду. Перед глазами все плывет, но вскоре картина мира проясняется. Осаму садится на кровати, понимая, что ему снова приснился Чуя. Чуя... о боже. Дазай трогает щеку. По ней текут слезы. Настоящие слезы. Горячие. Сердце, которого нет, вдруг больно сдавливает. В груди будто пылает огонь, такой невыносимый, прожигающий тебя изнутри. Черный огонь. Дазай падает на кровать и плачет в подушку, позволяя слезам вырваться наружу. Дать волю застывшим когда-то эмоциям. И все лишь по одной причине... Нет больше лучиков в его непроглядной тьме, ведь его солнце навсегда утонуло в безумии. Его поглотила порча. Дазай не успел.