Сквозные раны

В пустой тихой комнате их только двое. Поразительно, ведь день уже подходит к концу. Скоро и Манако должна вернуться из библиотеки, в которой она обычно застревает на много часов, читая и перечитывая классические романтические романы восемнадцатого-девятнадцатого веков. Доппель тоже вот-вот нагрянет – правда, куда она отлучается, она никогда не говорит. Монстрам без людского сопровождения разгуливать не положено, но её никогда не ловят, так что мисс Смит благополучно закрывает на всё глаза. Она, кстати, тоже, пожалуй, заскочит по пути к своему дому (на пару-тройку часов, если не до утра). Как-никак, сегодня они провернули неплохое дельце все вместе, грех не отпраздновать. Зомбина, вот, начала уже сейчас. Их в квартире двое, только двое, даже если ненадолго. Звучит идеально для маленького преступления, не находите? Тиа в который раз за вечер укоризненно качает головой, рассматривая сквозные пулевые отверстия, просвечивающие сквозь лёгкую рубашку. Такая уютная, на диванчике, с подогнутыми под себя ногами и наушниками, отгораживающими её от мира… Так сразу и не скажешь, как она может пугать до трясучки в бою. Даже мертвецов. Пристальный, по-детски сердитый взгляд буравит, не давая спокойно наслаждаться пыльным летним закатом с широкого подоконника. - Ну, чего тебе? – оглядывается, чуть не порвав нитки на шее. По крайней мере, их треск слышится явственно. Нервная, чёрт подери, работёнка – денег не напасёшься на шовные материалы с такой. Тиа – хорошая девочка. Прежде чем заговорить, она вынимает наушники (оба, а не один), гасит экран телефона и откладывает то и другое в сторону. Впрочем, это также свидетельствует о её решительности и стальном настрое. Что бы ни задумала, Зомбине сбежать от этого вряд ли удастся. - Дай хотя бы обработаю, - не надо лишних слов. И так обеим понятно, что речь о дырках. Тию они явно нервируют. В хорошем смысле. Стало быть, ей не противно их видеть, она просто беспокоится. Какая, чёрт подери, чудесная мысль. Может доставить немало приятных минут, если не забывать её думать. - Всё равно скоро затянутся, - с напускным равнодушием свешивает Зомбина ноги с подоконника. Качать ими – весело. Особенно под столь строгим взглядом. Забавное сладко-стыдливое ощущение, как у любимого нашкодившего ребёнка. Хоть какое-то волнение – когда умираешь, перестаёшь бояться, а стало быть, становится чертовски скучно. Без страха-то. Без боли. Без смерти. Зато с Тией. - Ну и что же, - упирает руки в боки. Ишь, какая важная. Смешно и тепло. Зомбина чувствует, как от сдерживаемого хихиканья надуваются её щёки. – Хотя бы одежду кровью пачкать перестала. Самой же стирать. Да, что верно, то верно. Рядом с каждой из дырок уже виднеются мелкие, буреющие и пока не очень брызги. Оглядывать их критично – и понимать, что зря упрямится. Глупо, девочка-зомби, глупо. Зато весело. Легко спрыгивая с подоконника (остаётся надеяться, что соседи к такому привыкли и жаловаться не придут, лишних проблем с мисс Смит сегодня отчаянно не хочется), Зомбина пересекает комнату. - Тащи свои вату и перекись. Названные предметы (и ещё несколько) тут же оказываются с Тией рядом, как по волшебству. Значит, продумывала это она заранее. Вместо вероятной злости, впрочем, выходит только восхищение. Слишком уж часто обеих принимают за дур набитых. Одна, видите ли, мёртвая (будто мозги от этого куда-то деваются!), а другая слишком велика, чтобы ещё чем-нибудь отличаться. Может, оно и так, но к чёрту эту путаницу в материях. Вместе они работают куда лучше, чем можно представить. Тиа ждёт с ватой в руке, и Зомбина, лениво скалясь, начинает расстёгивать пуговицы на рубашке. Чем медленнее, тем лучше. Торопиться некуда от слова «совсем». Даже учитывая то, что хочется провернуть. Чувствуя на себе невозмутимо-внимательный, полностью стерильный взгляд, Зомбина ловит себя на мысли, что, будь она жива, пальцы бы у неё уже взмокли. Мелкие пуговички было бы ещё труднее ловить. Видимо, даже в смерти есть немаленькие плюсы. - Вот, - рубашка сползает на пол. Лямки спортивного топика скользят по плечам. Его удобно носить как дополнительную подстраховку, если разойдутся швы на груди. Это происходит чаще, чем хотелось бы, а выглядит действительно неловко, если тебя окружают незнакомые люди. Стерильный взгляд становится слегка живее. - Так много… - длинные, но достаточно тонкие пальцы скользят по бледной, усеянной шрамами и швами коже, самыми кончиками пробегаются по неопрятным краям дыр. Крови, на деле, не так уж много. Странно вообще, что она всё ещё есть в теле. Зомбина думала, с мертвецами это всё как-то по-другому… Но, в конце концов, в жизни бывают такие моменты, когда ты просыпаешься в лаборатории на столе, а потом оказывается, что ты чёртов зомби, сшитый из кучи кусков людей, потому что кому-то стало любопытно, выгорит ли это, но никто не намерен объяснять тебе, как это работает и почему это происходит. Зомбина так задумывается, что вздрагивает от непонятного тянущего ощущения в грудине. Тиа выглядит почти виноватой, вытаскивая палец из пулевого отверстия. - Прости. Мне просто было любопытно… - Ничего, что ты только что побывала у меня внутри? – насмешливо приподнимает брови. Двусмысленность во фразах когда-нибудь её доконает. Даже нельзя приказать сердцу не биться так часто – оно же вообще не бьётся. Эй, там, как насчёт фильмов про любовь для зомби? Хотя бы знать, какие клише использовать. Тиа умеет быть на удивление ловкой, когда хочет. Её пальцы так и скользят над дырами, обрабатывая края. Наверное, будь в этом теле жизнь, пекло бы неимоверно. Но хватает и того, насколько горячо это выглядит, когда кто-то настолько симпатичный с милой улыбочкой склоняется к твоей груди и… и… и говорит: - Почти закончила. Зомбина дежурно улыбается. - Ты ж моё солнышко. Не все сквозные раны в ней оставлены пулями. Некоторые проделала, сама о том не зная, Тиа. Своим любопытством, своей детской непосредственностью, своей добротой и шумностью, своими юркими пальчиками… мягкими волосами, непомерно-большой, но в масштабе тела изящной талией, к которой прилагается такой аристократичный изгиб спины, что викторианским леди впору падать в обморок, и этими пышными буферами, подсвеченными закатным солнцем. Ага. Зомбина – мертвец. Какая разница, какого она пола? Это в любом случае не может быть плохим. Возможно, она совсем не хороша такая, изрешеченная пулями. Да и вообще любая. Мёртвая и дурная, сшитая кое-как и разящая чрезмерной шумливостью. Но не ей об этом судить, а Тиа ласково отвечает на поцелуй. Усмехается, такая большая маленькая дура (снова всё знала заранее, чёрт возьми). Запуская пальцы в эти длинные, сводящие с ума локоны, Зомбина совершенно уверена, что им не помешает ни её схожесть с пользованной мишенью, ни скорый приход девочек – им же не в первый раз. Порежутся в покер на кухне друг с другом и с подоспевшей, как всегда, ко всему интересному мисс Смит. Главное – постараться хоть каплю тише. Конечно, чёрт побери, ты можешь быть настолько громким, насколько хочешь, когда занимаешься любовью, но от стенаний одного крышесносного огра соседи уже в прошлый раз выли, лезли на стены и вызывали копов. Слишком хороший день для очередного ленивого выговора от уплетающей пончики мисс Смит. - Для чего ты вообще так стараешься нарваться на каждом задании? Нравится быть в дырочку? - Нет, нравится то, как ты утешаешь меня, чтобы я не сильно расстраивалась из-за этого. - Мне стоило бы тебя ударить, наверное. - Ты же знаешь, что это бесполезно. Лучше целуй почаще, чтобы мне не приходилось идти на такие радикальные меры. Потому что сквозные раны никогда не заживают до конца, если они – о тебе.