Награда

В комнату бесшумно проскользнул Дарго и остановился около дивана — огромной смущенной тенью. В руках он мял конверт со сломанными гербовыми печатями. — Командир. Нам это... омегой нас наградили, во! — Дарго протянул конверт. — Ну, — сказал командир, не глядя на него, и Дарго окончательно смешался, он был не мастак налаживать отношения. Артэс только фыркнул, покосившись на них, и тут же сделал вид, что чрезвычайно увлечен телепередачей про гидропонные грибы. Сегодня утром Дарго с командиром основательно поцапались, и командир явно был не намерен мириться. Артэс полагал, что это все от безделья. Скоро они отправятся на очередную операцию, в пустыню или, например, джунгли. И снова станут единым целым, слаженной боевой тройкой. Артэс и на воле чувствовал это единение с командиром, только Дарго выходил постоянно из-под контроля. Словно хотел стать главным альфой. Командир говорил, что это все гормоны — ведь Дарго крупнее их двоих, вот и стремится невольно к господству. "Скажешь еще, что он нас выебать хочет", — засмеялся тогда Артэс. "Может и хочет", — пожал плечами командир, и Артэс с интересом на него прищурился. Командир был красивым мужиком — сильным и гибким, с тонким лицом, как у учителя какого-нибудь, а не десантника. Он даже очочки на воле носил, все косил под интеллигента. Но выебать его? Нет, не тянет. — Так ведь омега же, — прервал его размышления Дарго. — Звезда Омеги, что ли? — пришел ему на помощь Артэс. — Никак за последнюю операцию дали? — Ага, — расплылся в улыбке Дарго, — она, бля. Артэс тоже обрадовался, он давно мечтал об ордене Омеги Центавры. И красиво, и все завидуют. А еще к нему полагалось разрешение на настоящего живого омегу. За Звезду третьей степени — один омега на боевую тройку, за вторую степень — соответственно, два. А если стать полными кавалерами — то каждому по омеге достанется. Но это почти нереально, конечно. — Слышал, командир? Звезда! — Артэс ткнул командира кулаком в бок, а тот с довольной улыбкой заехал ему по уху: — Отлично, ребята, я всегда знал, что мы молодцы. — Свадьба теперь, ебать-колотить, — сказал Дарго. В конверте была наградная грамота с приглашением на церемонию, а еще три фотографии, с которых улыбались три согласившихся на брак с ними омеги. — Давайте рыженького выберем, смотрите, какие веснушки, — сказал Артэс, приосанившись от гордости: целых три омеги хотели их, да еще такие хорошенькие. — Блондинчика, блондинчика возьмем, блондинчики нежные, — мечтательно сказал Дарго. — А этот грустный, — сказал командир. Артэс взял карточку из его рук. Чуть рыжеватый шатен и правда улыбался очень грустно. А еще у него были зеленоватые глаза, красивые пухлые губы и маленькие веснушки на носу. — Может, его в семье обижают, — забеспокоился Дарго. — А может, пальчик прищемил, — усмехнулся командир. — Жаль, не поговорить с ними, — вздохнул Артэс и отдал карточку Дарго. Карточку их будущего омеги, без слов было ясно, что все выбрали его. Награждение происходило в Королевском дворце. Артэс привычно стоял за правым плечом командира, ел преданным взглядом поздравляющего их генерала и все ждал момента, когда же к ним омега выйдет. На всех награждениях омеги выносили ордена на подушечке. А к кавалерам ордена Омеги Центавры всегда выходил их будущий. — Ы, — тихо сказал он и ткнул командира локтем. Омега был очень тонкий, в белом костюмчике с красным галстуком. И с красной же орденской подушкой на руках. Он подошел совсем близко, протягивая ордена генералу, но смотрел прямо перед собой, не решаясь поднять глаза на своих будущих альф. "Волнуется, бедный", — подумал Артэс, с жадным вниманием вглядываясь в малейшие его черточки. Подрагивающие темные ресницы, четко выделившиеся на побледневшем лице веснушки, точеные пухлые губки, сейчас крепко сжатые. Омега был хорош на фотографии, но живьем — в тысячу раз лучше. — Ваш жених, Ринчи Муэрра, — сказал генерал и щедрым жестом указал на омегу. Они в одинаковом благодарственном жесте склонили головы, а потом командир взял их омегу за руку и не отпускал на протяжении всего торжественного приема в их честь. Ну, конечно, не совсем в их честь, там еще были награждаемые, но никому больше Звезды Омеги не пожаловали. — Ринчи, хотите рябчика? — спросил Артэс, понатащив целое блюдо угощений для него. — Смотрите, какой крошечный, как для вас. — Спасибо, я не хочу кушать, — скромно отвечал Ринчи. — Дай мне, — сказал Дарго и сожрал рябчика целиком, даже кости не выплюнул. Ринчи покосился на него с ужасом, невольно прижимаясь к командиру, и Артэс погладил его по плечу, успокаивая. К омеге все время хотелось прикасаться, чем они втроем постоянно и занимались, собственно говоря. — А клубничку хотите? — спросил Артэс. — Клубничку съем, пожалуй, — нерешительно сказал Ринчи и осторожно взял предложенную вазочку. Или это не вазочка называется, а еще как, Артэс не знал. У него все мозги вышибло при виде омеги, слизывающего с губ взбитые сливки. — Рты закройте, — сказал им командир. — Да бля, поехали уже нахуй, то есть домой отсюда, — простонал Дарго, — сколько терпеть-то? Ринчи подавился. — Не бойтесь, Дарго очень добрый, просто дебил немного, — сказал командир, обнимая Ринчи. — Я... не боюсь, — ответил тот, нервно переплетая пальцы. — У вас глаза заплаканные были, — сказал Артэс, — вас кто-то обидел? Вы только скажите, мы ему сразу рожу начистим. Ринчи ему улыбнулся, но про обидчиков ничего не сказал. Ну ничего, пройдет время, и они все узнают. Они проваландались на этом приеме еще часа два, прежде чем командир сказал, что теперь прилично сваливать. — А че я за руль? — сказал Дарго. — Я, может, тоже назад хочу. — А кто, я что ли? — ухмыльнулся командир, открывая перед омегой дверь. Артэс скользнул на заднее сиденье с другой стороны и тут же поцеловал оказавшегося между ними Ринчи в щеку. — Не надо, — сказал тот и стиснул руки между колен. — Я ничего такого, Ринчи, — сказал Артэс, утыкаясь ему в шею и гладя по левому бедру. Правое оккупировал командир. От Ринчи пахло одуряюще — омежьей свежестью, невинностью, немножко страхом и желанием. — Не надо штаны, — пролепетал Ринчи, сводя колени, когда командир расстегнул ему ширинку. Тонкая ладонь дернулась в руке Артэса: Ринчи попытался, наверное, прикрыться и вцепиться в штаны, но обе его руки были у них в плену. Командир вытащил уже напряженный омежий член и лизнул темно-розовую головку. — Что же вы делаете, — прошептал Ринчи, дергаясь, словно пришпиленная бабочка: руки его были раскинуты в стороны и прижаты к спинкам сидений, ноги широко раздвинуты. — Бляди, — сказал Дарго с чувством. Артэс усмехнулся и склонился над Ринчи, заглядывая в лицо. Припухшие от возбуждения губы, испуганные каре-зеленые глаза, румянец на щеках. Ринчи был такой красивый и совсем-совсем невинный, только выпустился из закрытого омежьего колледжа. Наверняка впервые видит столько альф рядом — и не родственников. Губы у него были податливые и сладкие, и сам он был весь сплошная омежья мягкость и нежность. Артэс целовал его и чувствовал, что теряется в нем, как в другой реальности. Когда они подъехали к дому, Ринчи был уже полностью обнажен и излизан с ног до головы. — На выход! — рыкнул Дарго, открывая дверь со стороны Артэса. Артэс обернулся, дневной свет показался ему слишком резким. — Куда вы меня тащите, я же голый, позвольте одеться, — омега вцепился в сиденья. — Никто не увидит, — засмеялся командир, вытаскивая его из машины. — Смотри, все защищено. Внутренний двор их дома огораживала высокая живая изгородь. — Давайте на воздухе посидим, в саду, — оживился Артэс, — сообразим пикничок, а? — Тащи все, — кивнул командир. — Только без меня не начинайте, — сказал Артэс и бросился в дом за подушками и пледами. Что там еще для пикничка надо? Вино, сыр, виноград... Ребята, конечно же, уже начали, разложили Ринчи на земле прямо, задрали ноги к ушам и на пару вылизывали ему задницу с яйцами. Хорошо хоть догадались свои рубашки подстелить, чтоб трава не исколола нежную омежью кожу. Артэс трясущимися руками принялся все раскладывать, омежий запах прошибал мозг насквозь, отзываясь в теле сводящим желанием. Как Дарго довел машину в таких условиях? — Давайте все сюда, — сказал он, закончив, и оглянулся. Омега тоже повернул голову, брови у него были страдальчески сведены, а глаза смотрели немного грустно и испуганно. "Как жертвенный агнец", — подумал Артэс и налил для него воды в бокал, немного разбавив вином. Командир с Дарго оторвались от омежьей задницы и протянули руки, чтобы помочь ему подняться. Того ощутимо вело. — Вот, Ринчи, выпей слегка, — улыбнулся ему Артэс, и Ринчи жадно присосался к бокалу. А потом командир завалил Ринчи на подушки, поставил раком и надавил на поясницу, заставляя прогнуться и выставить задницу. А Артэс поднял Ринчи за подбородок и провел большим пальцем по пухлой губе. Он хотел видеть все оттенки чувств на его лице — это ведь почти то же, что самому лишить невинности. Ринчи зажмурился, когда командир щедро залил ему зад гелем, а потом они с Дарго начали растягивать его пальцами. Артэс гладил его по голове и целовал в губы, обнимая: — Расслабься, Ринчи. — Больно будет, — прошептал Ринчи складывая голову ему на плечо. — Все аккуратно сделаем, тебе понравится, — успокоил его Артэс. Ринчи задрожал в его объятиях, когда ему начали вставлять, лицо его покраснело, а на глазах выступили слезы. — Больно-больно, — пожаловался он. — Сейчас пройдет, — сказал ему Артэс. Он видел, что командир зашел во влажно поблескивающую задницу лишь на треть и теперь ждал, пока омега привыкнет. Они втроем гладили и целовали Ринчи, помогая ему расслабиться, и наконец его задница перестала судорожно сжиматься. Командир качнул бедрами, заходя глубже. — Господи, сколько же еще, — всхлипнул Ринчи, снова содрогаясь. — Почему я не родился бетой. — Ты привыкнешь, — сказал Артэс, — тебе понравится. Ринчи и правда скоро привык, перестал плакать, и только тихо постанывал, пока его трахали. Руки его подломились, и он положил голову на подушку. Артэс лег с ним рядом, глядел в глаза и целовал искусанные губы. Им удалось снова возбудить Ринчи, не до конца правда, но член его стал почти твердым. — Кончаешь, Кадзу, хорошо тебе? — спросил Дарго хрипло, и Артэс поднял глаза и увидел, что тот гладит командира по животу и смотрит в его закинутое лицо. — Артэс, — сказал командир, вытаскивая, и удовлетворенно откинулся на подушки. — После тебя, Дарго, — уступил свою очередь Артэс, хотя яйца уже болели от желания. Но он хотел забрать омегу себе после всего, затащить в кровать, чистенького и умытого, и трахнуть там. А потом обнимать всю ночь. Дарго перевернул Ринчи на спину и легко зашел в растянутую задницу. Тот застонал и изогнулся, бессмысленно поводя глазами. Он был очень худенький, настолько, что Артэсу казалось, что он видел движение члена в его животе... Скоро там будет его собственный член. Дарго тоже кончил без сцепки и завалился рядом с командиром, потянувшись к вину. — Пойдемте в дом, — сказал Артэс, подхватывая Ринчи на руки, влажного и скользкого. — Вали, — ухмыльнулся командир. — Ты как этот... как эгоист ебаный, — сказал Дарго. — Как всегда, короче. И Артэс оттащил только своего теперь омегу в ванну и долго купал и ласкал там, пока тот не сказал: — Это невыносимо, я сейчас лопну... здесь, — он потянулся к своему члену. И тогда Артэс поймал его руки и вставил ему, разработанная дырка приняла его легко, чуть покрасневшая кожа натянулась вокруг его члена, и это было здорово, по-настоящему здорово. Ринчи откинулся и снова застонал, покачиваясь на его члене. Артэс, вдоволь налюбовавшись, принялся покрывать поцелуями его грудь и соски, отчего Ринчи вдруг затрясло. Он крепко сжал Артэса и кончил. И Артэс тоже отпустил себя, вколачиваясь в покорное тело и расплескивая воду. — Как распирает, — сказал Ринчи, положив голову ему на грудь. — Это сцепка, — Артэс провел пальцем по натянувшейся вокруг его ствола заднице. — Нравится? — Ага, — улыбнулся Ринчи, — а я так боялся, что больно будет. — Кто же так напугал маленького омежку, — фыркнул Артэс. Ринчи покраснел: — Отец говорил... что если не буду слушаться, то меня отдадут солдатам, и те порвут мне попу на звезду омеги. — Неужели ты не слушался, и тебя отдали нам? — засмеялся Артэс. — Да, — вздохнул Ринчи. — А еще все время расстраивал отца. А еще... сбежал в последний раз. — Вот глупый омежка. Не бойся больше. Скоро твоя попка и двоих с удовольствием примет. Ринчи только вздохнул, устраиваясь поудобнее. А когда они расцепились, сонно сказал: — Кушать хочу. Артэс дал ему свой халат и отвел вниз в гостиную. Там сидели командир с Дарго, пили вино и как всегда несли какой-то бред. — Ты понимаешь, Кадзу... если бы не ты... если бы тебя блядь не было. Я бы не знаю, — говорил Дарго. — Я бы выдумал тебя нахуй, что ли. — Слова похожи на скользких воробьев, — отвечал командир. — Некоторые из них рождаются недоношенными, а некоторые — анацефалами. — Воробьи не рождаются, а вылупляются, — сообщил им Артэс, сооружая два огромных сэндвича для себя и Ринчи. — Тем более, — сказал командир. — О чем они говорят, — прошептал Ринчи ему на ухо. — Да ху... фигня, — отозвался Артес и обнял его покрепче. — Слушай, а давай твоего злого папу на свадьбу не пригласим? — Давай, — захихикал Ринчи. — Пусть знает! А когда будем свадьбу праздновать? — Завтра решим, — засмеялся вместе с ним Артэс. — Когда ребята протрезвеют. КОНЕЦ