***
Возраст: 10 Самым лучшим в Маринетт было то, что она знала его как снаружи, так и внутри. Она знала, что когда кто-то доставал его очень часто, он был слишком вежлив, чтобы сказать об этом. Она знала, когда ему нужно побыть в одиночестве. Она знала, в чем он нуждается прежде, чем у него возникала потребность в этом. Так что она была единственной, кому позволялось заходить в его комнату на неделю, на месяц, навсегда. Его отца, Натали, Хлою — не пускали никого, кроме Маринетт. По крайней мере на этой неделе. Адриану нужно было время. Время вдали от всех, чтобы смириться с тем, что только что произошло. Как он мог избегать Маринетт? Своего соулмейта, своего лучшего друга, своего очень настойчивого соулмейта-лучшего-друга. Его руки, ноги, живот и практически любая поверхность, которую Маринетт смогла найти на своем собственном теле, были исписаны ее заметками. Ты в порядке? Адриан, мне очень жаль. Адриан, позволь мне войти. Ну давай же, ты не должен быть один. Адриан. Адриан. Адриан. Адриан. Адриан. После двадцатимиллионного "Адриан" на своей коже он наконец-то написал ответ. Маринетт, пожалуйста. Нет. Не то чтобы он не хотел видеть её. Он не хотел видеть никого. Никто не должен быть рядом. Почему бы Адриану не побарахтаться в океане из собственных жалости, вины и боли? Зачем он нужен милой, светлой Маринетт, проглядывающей сквозь его тучи? Это не поможет тебе избавиться от боли — написала она в ответ. Когда Маринетт писала на своей коже, у Адриана было ощущение, будто ручка пишет и на его коже тоже. Часто он мог описать её настроение в зависимости от этих чувств. Обычно это были легкие прикосновения, небольшая щекотка, он чувствовал и свет, и счастье, и восторг, прямо как Маринетт. Иногда прикосновение было тяжелым и линии были темными, это означало, что она сердится или расстроена. Теперь, ручка, казалось, оставляла царапины на его коже. Она взволнована. Расстроена. Из-за него. Здорово. Моя мать умерла, мой отец даже не навестил меня, а моя вторая половинка злится на меня — с горечью подумал он. Адриан потянулся за своей любимой подушкой, заглушающей его крик. Адриан, пожалуйста, впусти меня. Не делай этого с собой. Он с трудом подавил желание закатить глаза, прежде чем спустился с постели и открыл дверь. В тот самый момент, когда он отпер дверь, она распахнулась, и он был окутан теплым, утешающим присутствием Маринетт. Ее руки были в его волосах, ее влияние на него было слишком сильным. — Маринетт, — он вздохнул. — Ты идешь в пекарню со мной, — прошептала она. Он молча кивнул, позволив ей увести себя.***
Возраст: 15 И как я буду скрывать это от Адриана? — Маринетт взволнованно кусала губы, уставившись на пустую коробочку перед ней. — Ты о чем-то думаешь, — Тикки подтолкнула ее руку. — Действительно, Стоунхарт был просто потрясающим, одним из самых лучших для первого раза! Я очень горжусь тобой, Маринетт. Маринетт вздохнула, плюхнувшись на кровать. — Дело не в этом, Тикки. — Тогда в чем? — ЛедиБаг и Кот Нуар, как правило, всегда соулмейты? — Маринетт перевернулась, прижимаясь лицом к подушке. — Ну, чаще всего да. Бывали редкие случаи, когда у них уже были другие соулмейты, но кот и жучок всегда были вместе. Созданы друг для друга. Впрочем, это не обязательно должно быть романтикой! — Тикки рассеянно погладила щеку Маринетт. Маринетт вздохнула. — Мой соулмейт это мой лучший друг, Тикки. И я не знаю, как долго я смогу скрывать тебя и ЛедиБаг от него. Тикки хихикнула. — Ты разберешься, Маринетт.***
— Вау, ЛедиБаг, — Адриан вздохнул, плюхнувшись на кровать. Плагг приземлился на его грудь, роняя тут и там крошки сыра. — Да, да, ты любишь ее, ты хочешь, чтобы она навсегда была твоей, ты будешь любить ее независимо от того, кто прячется под маской, я понял, все мои котята влюбляются в нее. Адриан рассмеялся. — Я не влюблен в нее. Я уже нашел своего соулмейта. — Ты любишь своего соулмейта? — глаза Плагга прояснились, прежде чем он скривился. — Меня это не волнует. — Я... не знаю. Мари — лучшее, что есть в моей жизни. Мы созданы друг для друга во многих отношениях. Мы через многое прошли вместе, — Адриан вздохнул, ее голубые глаза занимали все его мысли. — Я люблю ее. Но я не знаю, влюблен ли я в нее. — Да... мне плевать. У нас еще есть камамбер?***
Возраст: 16 Что случилось? — Сообщение Адриана появилось на ее коже. — Зачем ты пишешь, когда можешь просто поговорить, дурачок, — Маринетт засмеялась, вырывая ручку из его рук. — Просто ты выглядишь... встревоженной, — его зеленые глаза, спрятанные за кружкой чая, уставились на нее. Быть влюбленным в своего соулмейта - это хорошо, Маринетт, приди в себя — подумала про себя Маринетт. — Ошибаешься, просто эти странные нападения... Это что... проблеск паники в его глазах? — О, ну, я уверен, что у ЛедиБаг все схвачено. Она потрясающая. Он десять тысяч раз назвал тебя потрясающей заткнись — она отругала свое колотящееся сердце. — И Кот, она была бы никем без Кота. Что-то еще мелькнуло в его зеленых глазах, щеки окрасились красным. — Ты уверена, что больше ничего не случилось? Я влюблена в тебя, но это чувствуется неправильным, даже несмотря на то, что мы знаем, что мы созданы друг для друга. — Да, я в порядке, дурачок.***
Ладно, возможно Кот и влюблен в ЛедиБаг. Беспомощно, безнадежно влюблен в эту девушку, и он на самом деле не мог понять, почему. Маринетт была его соулмейтом, они буквально были созданы друг для друга. Но, может быть, ЛедиБаг и Кот также должны быть вместе. Вероятно, эта магия перекрывает магию соулмейтов? Это было невозможно, и он не смог ничего вытрясти из Плагга, поэтому принял решение навсегда остаться в незнании. — Ты невнимателен, — ЛедиБаг тихо рассмеялась, склонив голову. — Моя Леди, у тебя есть соулмейт? — Кот вздохнул. Звезды расцвели в ее глазах, когда она подняла их к небу. — Да, — выдохнула она. Что ж, если Адриан когда-нибудь видел влюбленный взгляд, то мог смело утверждать, что это был именно он. — А у тебя? Кот усмехнулся. — Моя соулмейт это моя лучшая подруга. И я не мог желать себе лучшего человека. Это было правдой. Он не променял бы Маринетт на любого, даже на ЛедиБаг. ЛедиБаг улыбнулась. — Ты, должно быть, сводишь ее с ума. — Чтобы ты знала, Маринетт любит мои каламбу- , — выдохнул он, захлопывая рот рукой. — М-Маринетт это т-твой соулмейт? — прошептала она, широко раскрыв глаза. — О Господи, — прошептал он. — Мне так жаль. А затем, она убежала.***
— Маринетт делает вид, что любит твои каламбуры только потому, что ей нравится, как загораются твои глаза, когда она смеется над ними. Они должны были выбросить из головы его признание о том, кто его соулмейт. Но ЛедиБаг не могла. Она должна была что-то сказать. Так что, болтая ногами, сидя на Эйфелевой башне и глядя на горизонт, она говорила. — Что? — его зеленые глаза поднялись к ее, и на секунду ему показалось, что она была одета в свет и сияла для всего мира. — На самом деле Маринетт не очень нравятся твои каламбуры. Она думает, что они совершенно нелепы, — повторила она. — Откуда ты- — Адриан, все твои каламбуры так же смехотворно глупы, как и ты, — она боролась с румянцем. — Н-но я не понимаю- Она вздохнула и потянулась к ручке, которая, как она думала, ей не понадобится. — Наклони ко мне свое лицо. — Что- — Адриан. Доверься мне, — прошептала она. Его зеленые глаза всмотрелись в ее, прежде чем он наклонился. Глубокий вдох сорвался c ее губ, прежде чем она приставила свою ручку к его щеке, чуть ниже его маски. Я люблю тебя, дурачок. — Маринетт не будет- оу, — его взгляд приклеился к ее коже, где, разумеется, отражались ее слова. — Маринетт. Она расположила ручку под его носом и снова принялась рисовать. Длинные завивающиеся линии, которые зеркально отражают друг друга. Он подавился счастливым смехом, клокотавшим в его горле, наблюдая, как усы появляются и на ее коже, а потом вдруг обнял ее. — Маринетт, — прошептал он. — Адриан, — прошептала она в ответ.***
— Моя леди, моя вторая половинка, моя лучшая подруга во всем мире, — напевал Адриан. Маринетт засмеялась, коснувшись пальцем носа Адриана и отталкивая его. — Ты дурачок. — Я слышал об этом. — Когда ты уже перестанешь? — ее сияющие голубые глаза были счастливыми. — Совершенно точно — никогда. Никогда, никогда, никогда я не смогу смириться с тем фактом, что у меня лучший соулмейт на свете, — он осыпал ее поцелуями, пытаясь одновременно и говорить, и целоваться, что у него не получалось. — Но ты самый лучший соулмейт во всем мире, — заскулила она. Он просиял. — Я люблю тебя, Маринетт Дюпен-Чен. — Я тоже люблю тебя, Кот Нуар, — поддразнила она его.