Последние мгновения Тоцуки Татары

Ночь с 5 на 6 ноября. Я медленно шел по тихой улице. Свет проезжающих мимо парка машин сначала ослеплял, а потом резко таял в темноте. Учитывая время, сейчас положено находиться дома, но такому конченому романтику-идиоту как я просто невозможно сидеть там в такой вечер. Вид опадающих листьев на фоне темно-синего неба заставлял торчать на улице часами. Быть может, я один такой. Кто, кроме меня, может вот так просто выйти в час ночи на улицу с гитарой? И вообще, двадцатидвухлетних парней, которые занимались подобными глупостями я не встречал. Дойдя до ближайшей лавочки, я протер ее рукой и медленно на нее опустился. Снял в плеча лямку от чехла для гитары, расстегнул его и достал простенькую акустическую гитару светло-коричневого цвета. Я пару раз мягко прошелся пальцами по струнам. Муза накрыла меня с головой; я достал блокнот и стал судорожно писать, стараясь не упустить ее. *** На следующее утро я бодро шагал с гитарой за спиной и самыми позитивными мыслями в голове. Резко откинув дверь бара, на меня тут же накинулся Идзумо. - Что ты творишь, Тоцуко! Сколько раз я говорил тебе не шуметь у меня! - Прости-прости! - виновато улыбнувшись, я приложился губами в теплому кофе, что по обычаю выдал мне Кусанаги - за счет заведения, между прочим. За столами уже сидели все участники "ХОМРЫ". Я бегло прошелся взглядом по доске Яты и тут же попросил: - Я тут начал заниматься катанием на скейте. Не одолжишь? - Ха! С радостью! Он быстро протянул мне доску. Я, ошибочно полагая, что с первого раза смогу в прыжке перевернуть скейт, с треском провалился. - А, какой ужас, Тоцуко! Действуешь неправильно. Надо сначала бац! - парень вытянул руку с ладонью, повернутой вниз, - А потом перевернуть, - и тут же тыльная сторона ладони оказалась наверху. - Чего? - я смущенно улыбнулся, приставив пальцы к подбородку, - Не понимаю, что ты хочешь сказать, Ята. Парень склонился над полом, поднимая скейт. - Позволь показать. Я кивнул. Глаза Мисаки радостно загорелись, принимая вызов. В следующую секунду он выполнил безупречный переворот. Я в исступлении раскрыл рот и сжал ладони в кулаки; до такого уровня мне, несомненно, еще далеко. Готового разразится воплем отчаянья и зависти, меня остановил Идзумо. - Парни, а ну-ка перестаньте! Развлекайтесь со скейтбордом снаружи! Мы с Ятой одновременно виновато улыбнулись владельцу бара, тот со вздохом продолжил потирать бокалы. Ята попросил меня встать на доску и продолжил меня курировать: - Ладно, Тоцуко, с силой топни по этому концу...Сильно топни! - Вот так? - Нет, не вбок! Топни по задней части...Го-о-отов! Грохот падающего на пол человека и мой гневный вскрик. - Эх, ничего ты не умеешь! - Блин! Кто бы говорил, Ята! Ты продул седьмым! - Чего?! А ты-то, Тоцуко! Занимаешься бонсай, а пытаешься научиться скейтбордингу! Я, с видом последнего гурмана, вздернул ладонь вверх. - Мне нравится все пробовать! - я тут же вскинул указательный палец вверх, резко вспомнив кое-что, - А, кстати, я недавно купил старую модель камеры! Ята слегка удивленно на меня уставился. - У тебя что, на телефоне камеры нет? - Это другое!... - я приложил сомкнутые пальцы правой руки на подобие обьектива, - Сделал уйму фотографий..Покажу как-нибудь! Топот маленьких ножек заставил прерваться мои восхищенные реплики, я удивленно уставился на светловолосую девочку. - Песня.. Песня. Собираешься петь? Пораженный способностями Анны, я откинул голову немного назад и признался: - Анна такая прелесть!, - я обернулся к Яте, театрально всплеснув руками, - Слышал? Эту юную леди заинтересовало одно из моих, - я выдержал эпичную паузу, - хобби! Яте, по видимому, мой концерт не понравился. - Преувеличиваешь что-то. Я вернулся к оставленными у бара вещами, достал гитару и снял пиджак. Подождав, пока все присутствующие соклановцы обратятся в слух, я запел. Тот перекресток, где проходят жизни все, Там, где встретилися мы с тобой, Какие славные дни, Когда смеялись мы, Вместе с тобой... *** 7 декабря. Крыша многоэтажки. Ночь. Холодная, как сам лед... Я лежу в крови. Мысли путаются. Я не в состоянии сделать ничего - а оно разве нужно? Не в силах открыть глаза. Только слушать. Я услышал частое дыхание и быстрые шаги. Лестница. По лестнице быстрым шагом поднимались Идзумо и Ята. - Тоцуко!! Парень подбегает ко мне, правой рукой слегка приподнимая мое онемевшее тело. Кусанаги подходит к новенькой камере, которая лежит в паре метров от меня. - Тоцуко! Эй! Что случилось?! Через боль открываю глаза. Передо мной расплывающиеся лица Яты и Идзумо. - Б-Бесцветный... король.. Глаза Яты в ужасе раскрываются. - Король...Тоцуко! Какой король это сделал?! Видно, первое слово я произнес слишком тихо. Я приоткрыл рот, чтобы повторить; меня останавливает испуганный голос Кусанаги. - Достаточно, Ята! Не заставляй его говорить! Ята прикасается с моему промокшему от крови пиджаку; рядом виднеется дыра от пулевого ранения. - В-Все будет хорошо, Тоцуко! Помощь...Помощь уже в пути! Скоро все...будет хорошо. Я иронично улыбаюсь, понимая, что уже слишком поздно. Протягиваю испачканную в собственной крови руку, касаюсь щеки Яты. На ней остается кровавый след. - Что ты...Не переживай...Все будет...Хорошо... Силуэт Яты расплывается сильнее; я понимаю, что мое время сочтено. Со слезами на глазах я через силу выдавливаю: - Извини. Ята изумленно смотрит на меня, его силуэт начинает расплываться сильнее. Я склонил голову. Сквозь туманный занавес я слышу их голоса: - Тоцуко..Тоцуко...Не теряй сознание! - голос Яты сквозит слезами, - Не поступай так! Нет... Потом, уже совсем глухо, я различаю сдавливаемые всхлипы Мисаки и звук набираемого номера телефона. Голос Кусанаги. - Извини, Микото...У меня плохие новости. Пожалуй, лучшей жизни я и пожелать себе не мог. Стать членом ХОМРЫ - это все, чего я так долго добивался. Я привязался к этим ребятам, они были такие хорошие.. Они приняли меня. И теперь я умираю с улыбкой... Тоцука Татара, 7 декабря 2012 года.