Unless

      Эта ночь… Она вся пронизана сладковатым запахом волшебства и тонкими красными нитями судеб разных людей. Некоторые нити пересекутся в это Рождество, другие безвозвратно разойдутся и лишь немногие сплетутся друг с другом на всю жизнь.       Морозная свежесть ударяла в голову, заставляя щеки краснеть на холоде. Теплый воздух, выдыхаемый парнем в капюшоне, тут же превращался в белое облачко, которое через пару мгновений растворялось, будто бы его и не было вовсе. Юный ассасин стоял возле высокого рождественского дерева и смотрел на его яркие мерцающие огни, что были оплетены вокруг него. Звенящая тишина гудела в ушах, уже начиная раздражать своей продолжительностью.       Наконец он услышал заветный хруст снега, который проминался под ногами приближающегося мужчины. Юноше даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это. В этот час на улицах никого не было, кроме них двоих. Все сидели со своими родными и близкими дома за праздничным столом, улыбаясь и обнимая друг друга.       Закусив губу и думая о том, как бы было здорово стать с отцом настоящей семьей, ассасин тяжело вздохнул, мельком взглянув на вставшего рядом тамплиера.       Они молча смотрели на рождественскую елку, думая о чем-то своем, но их мысли были схожи. Отец и сын размышляли над возможностью примирения между ними. Тишина. Лишь неслышный звон хрусталя спускающихся с небес снежинок напоминал о том, какая эта ночь.       Обоим многое хотелось сказать, но они продолжали хранить молчание. Парень неспешно стянул с головы капюшон, поднимая взгляд вверх и всматриваясь в ночное небо. Мириады ледяных пушинок плавно опускались на землю, падая на лицо ассасина.       «Интересно, а снежинкам можно загадывать желания?» — подумалось юноше.       Его вопрос такой детский и наивный, но сколько надежды было в нем! Звезды — они ведь такие далекие, недосягаемые, появляющиеся только ночью и светящие холодным белым светом. А снежинки тут, рядом, будто специально падают тебе на плечи, тихо шепча на ушко твои заветные мечты. А может, снежинки — это и есть звезды, только падающие? Может снегопад — это и есть тот самый звездопад, о котором парень много слышал, но никогда сам его не видел?       «Если бы только он знал, как я его люблю, — думал юноша, печально переводя взгляд на отца. — Вот он. Стоит со мной, совсем близко. Что мне стоит обнять его и сказать о своих чувствах?» — парень готов был проклинать свою гордость и нежелание уступать.       В воздухе повисло небольшое напряжение. Ассасин нетерпеливо похрустел пальцами, шумно выдохнув теплый воздух. И снова эта раздражающая тишина.       «И что, ты так и будешь молчать?» — мысленно спросил он, недовольно посмотрев на отца.       Тот спокойно стоял, сцепив руки в замок за спиной, и задумчиво глядел на мерцающие огоньки на елке. Тамплиер чувствовал на себе взгляд сына, но не собирался поворачиваться к нему лицом или говорить что-то. Не сейчас.       Постепенно снегопад прекратился, и вместо снежинок на небе теперь были видны звезды. До них было так же далеко, как и до оттепели в отношениях между этими двоими. А может все-таки чуть ближе?       Прошло уже много времени; в некоторых домах стал гаснуть свет, а парень с мужчиной все продолжали безмолвно стоять у рождественского дерева. Сердца их бились в учащенном ритме, мышцы были напряжены, в голове кружилась лишь одна фраза: «Если бы только…»       Собравшись с мыслями, ассасин и тамплиер впервые за эту ночь посмотрели друг другу в глаза.       — Сын.       — Отец.       Эти слова, заставляющие тепло разливаться по всему телу мурашками, были сказаны одновременно, почти шепотом. Мужчина с парнем словно боялись спугнуть этот момент, полный спокойствия и безмятежной тишины. Не решаясь продолжить разговор первым, оба молчали. Снова.       «Неужели мы так и будет оставаться лишь временными союзниками? — чуть ли ни обреченно подумал тамплиер, заглядывая в шоколадные глаза своего сына. — Если бы только не моя дурацкая гордость, — мужчина прикрыл глаза, плотно сжав губы. — Я бы все сделал ради того, чтобы всегда быть рядом с ним… Стоп… Разве я сейчас не могу этого сделать? К черту принципы.»       Он только собрался сделать шаг к парню, как почувствовал крепкие руки, обнимающие его за шею. Глаза тамплиера тут же широко и удивленно распахнулись. Он мягко обнял сына в ответ, счастливо улыбаясь. Его мальчик. Его маленький и наивный Коннор.       — С Рождеством, пап, — тихо шепчет юноша на ухо своему единственному родному человеку в этом мире, а по щеке мужчины спешно стекает скупая слеза, быстро замерзая и превращаясь в ледяной хрусталик.       Крупные и мягкие хлопья белоснежных пушинок плавно стали опускаться на землю, вновь затмевая собой звезды. Их звон сливался с биением любящих и горячих сердец, объединяя семью. И все-таки снежинки тоже исполняют желания.