The death of heart.

Дождь. Ноябрь. Скейт. Потухшая сигарета. Так до тошноты привычно. Пугающая тишина, нагнетающая, медленно убивает внутри все живое, сжигает до тла, оставляя лишь тонкую оболочку и натянутую улыбку, от которой неприятно стягивает щеки. Старые вансы. Потертые джинсы. Новая сигарета. Капли дождя медленно стекают на тонкие пальцы, пока пепел обжигает их бледную кожу. Пытаешься заглушить тишину, закрываясь от мира наушниками, перекрикивая сдавленные душевные крики ритмичными басами, отдающимися уже который час (а может день или месяц, вряд ли ты считал) в твоих барабанных перепонках. И снова тихий хруст колес по трещинкам на асфальте и бледный свет фар, освещающий твою тонкую, мутную фигуру, сливающуюся с этим серым миром. Невольно поднимаешь глаза к небу, и оно медленно растворяется в них, теряя свои краски. Щупаешь карман тонкой толстовки. Закончились. Выуживаешь последнюю и зажигаешь. Новая дорога, новая обочина, новая пачка. Сигарета медленно догорает в онемевших пальцах, по привычке тушишь ее о запястье и кидаешь в сторону, не заботясь о том, куда она приземлится. Ты обещал ему. Ты не должен. Ты не будешь курить. Он не любил дым, когда ты находил в нем спасение, защитную пелену, скрывающую тебя от всего мира хрупкой, полупрозрачной стеной. Ты любил эту атмосферу, свой маленький мирок, в котором ты мог быть свободным от своих страхов и общества. Он считал, что имел полное право быть частью твоего мира, пока не стал им. Твоим миром, центром твоей маленькой вселенной, вокруг которого все вращается. Он был светлым, был маленьким лучиком солнца. Он был одним из этих цветочных мальчиков, над которыми часто смеются другие парни, и от которых без ума все девушки. Маленькие цветочки на любой одежде, пастельные цвета, цветочные венки, которые ты так ненавидел плести, пока он не хмурил брови и не дул губки, показывая тебе, как правильно. Иногда (очень часто, на самом деле) ты бросал венки на пол и проклинал весь мир, уходя на балкон курить, а затем пропадал на пару дней, громко хлопнув дверью, оставляя мальчишку в слезах посреди прокуренной комнаты. У него была астма. И когда ты приходил избитый до полусмерти с очередной драки, он стоял у твоей кровати сутками, пока ты не поправлялся. Он бегал ночами в аптеку, обнимал тебя, пока ты засыпал в его руках, плача от боли (лучше, чем от бессилия, не правда ли?). Ты психовал, когда он просил называть его Даней, говоря что он несет полный бред, но парнишка лишь опускал глаза и уходил. Он терпел все. Твои бесконечные бунты, всех твоих шлюх, курение. Он любил тебя даже тогда, когда ты говорил со своей очередной шлюхой в его присутствии. Он любил тебя, когда рыдал из-за тебя по ночам. Любил, когда ты плевал ему в душу. Любил, когда ты выбрасывал его цветы - его единственное утешение. Он угасал на глазах. Ты был слеп или просто не хотел ничего замечать. Ты не боялся сделать ему больно, боясь, что он разобьет тебя. Но это ты сломил его. Ты видел это. Ты знал это, но ты лишь пьяно ухмылялся и прогонял парнишку из своей кровати, спихивая хрупкое тело с предмета мебели. Ты понял все только тогда, когда аппарат был отключен и бледное лицо едва можно было различить на больничной койке. Он слегка сжал твою руку, тратя на это свои последние силы и тихо прошептал сломанным голосом: - Я не жалею. Я люблю тебя. А потом он уснул навсегда. Так беспечно и легко из жизни уходил этот солнечный зайчик, лучик света. Не помогали уже твои громкие крики той ночью и глухие рыдания. Ты как в бреду шептал ночи на пролет те слова, которых так и не сказал ему. Те три слова, ради которых он жил эти годы. Твои молитвы слышал только психиатр за стенкой. Безвыходность. Ноябрь. Дождь. Твои костяшки снова разбиты в кровь (глупая попытка заглушить душевную боль физической). Дождь стекает по твоему лицу, смешиваясь со слезами. Машины сигналят за спиной, но тебе уже все равно. Тебя ждет следующий поворот, новая дорога, новая пачка сигарет и очередная осень без него. Медленно становишься на скейт, ныряя в туман. Стены медленно рушатся, унося за собой обрывки памяти и зарывая их в своих развалинах. Ты будешь сильным для него. Хотя бы сейчас.