Убогий

— Сынок, ты уверен что хочешь вернуться домой? Всё-таки под присмотром врачей лучше. — Мама, ты же слышала доктора, мне можно уже домой. Тем более я уже тут около месяца, — успокаивает Юто маму, собирая свои вещи. — Ты уже собрался? — в палату вошёл лечащий врач, — Нужно будет два раза неделю приходить на осмотр, и самое главное никаких физических нагрузок. — Да, я всё понял. Сейчас уже апрель, и на улице не так холодно, как было в марте. Парню казалось, что он пропустил не месяц, а целый год. Солнце светило ярко, но совершенно не грело, Юто витал в облаках. Он думал, что завтра будет очень сложный день. Хотя нет, он был в этом уверен. Наверное, когда он войдёт в кабинет, все подумают, что он новенький, но парня это сейчас не заботило. В голове крутились мысли о том, что Усок будет так же, как и Хёнгу, издеваться над ним, от этого становилось не по себе. *** — Усок, какого черта? — рявкнул мужчина на сына. — Что Усок? А? Что снова я? — Я же тебе сказал не выходить из дома. Почему ты решил, что твое наказание закончилось? Кто тебе позволил начать пререкаться с охраной? — Отец, ты меня держишь дома, как какую-то собаку. — Ты сам в этом виноват. Теперь молча жди истечения срока домашнего ареста. И если ты снова сделаешь, что-то подобное вылетишь из школы. — Как скажешь. Усок вошел в свою комнату и буквально разнёс её. Парня раздражало, что с ним носятся, как с ребенком. А ещё больше угнетало, что он не мог поговорить с Юто. Каким же нужно быть тупым, чтобы забыть взять его номер. Усока сильно напрягает то, что Юто вернется в школу раньше него. Смутная мысль о том, что Юто — предмет для насмешек, что ещё хуже для битья, поселилась у Чона в голове уже как месяц. Где-то через два часа, после нового неудачного разговора с отцом, в его комнату вошёл охранник, и сказал, что уходит домой. Парень сразу понял, что это значило: отцу стало его жалко, и поэтому домашний арест отменён. Усок поспешно собирается, и уже через десять минут стоит около больницы, не понимая, как теперь найти Юто. Ведь японца сегодня выписали. Ничего лучше Усок не придумывает, кроме того, как дождаться Юто завтра у школы перед занятиями. Самое главное не привлечь внимание отца, ведь мужчина ясно дал понять сыну, что тот может вернуться в школу только через неделю. Парень медленно бредёт в сторону парка, где вечером было тихо и многолюдно одновременно. Усоку нравилось гулять, ему нравилась свобода. Небо сменялось с голубого на темно-серое, потихоньку вечерело. Чон чувствует первые капли дождя, и тут же пытается дойти до ближайшей остановки. Чон забегает под прочную крышу и от скуки начинает разглядывать прохожих. Взгляд цепляется за парня, который пытался привлечь к себе промокший насквозь комочек шерсти. Незнакомец то и дело поправляет свои пшеничные волосы, подзывая к себе котёнка, который вскоре сдаётся, и его тут же укутывают в зелёную теплую толстовку, скорее всего, нового хозяина. Когда парень разворачивается к нему лицом, Усок узнаёт его черты лица, и худощавое тело тоже кажется знакомым. *** — Ты чего в таком виде? Слепой что ли, дождь не заметил? И кто в такую погоду в одной футболке гуляет, — смеётся Идон, удобно развалившись на белом кожаном диване. Кино тоже отвлекается от игры, очередной раз выиграв, и смотрит на Шинвона. Брюнет несколько минут серьёзно разглядывает друга, а затем присоединяется к истеричному смеху Идона. — Идите нахуй, — Шинвон кидает в друга первую попавшуюся вещь, и это, к сожалению Идона, оказывается не подушка, а пульт от телевизора. Парни включают прямой эфир какого-то футбольного матча и дружно освистывают судью. В какой-то момент Кан затихает, о чем-то задумавшись, в то время как Шинвон и Идон бурно продолжали обсуждать матч. — А он тоже хочет футболистом стать, — бормочет Хёнгу, поздно осознавая, что произнёс это вслух. — Ты о ком? — хмыкает Шинвон. — Так, стой, не уходи от темы… — начинает дергать Шинвона Идон. — Да подожди ты, — отмахивается Шинвон от блондина, который жаждет продолжить обсуждение своей нелюбимой команды, — Так, кто хочет стать футболистом? — повторяет вопрос Шинвон, глядя на озадаченного друга. — Ты о чём? — врёт Кино, прекрасно понимая, что Шинвона сложно обмануть. — Походу у тебя мозги растаяли, — ухмыляется Идон, — Хватит комедию ломать. Высри уже о ком ты. — Я говорил о Юто, — несмело отвечает Кино, а потом презрительно продолжает, — Этот убогий точно не сыграет больше в свой любимый футбол. — Честно говоря, я считаю, что ты поступил с ним не очень хорошо, — отзывается Шинвон, и Идон его перебивает. — Да, я тоже так считаю. Тебе бы следовало извиниться перед ним. И с тем парнем двухметровым тоже не стоило так поступать, хотя он ужасно бесит, — блондин потёр лоб, думая о том, что хоть иногда его посещают правильно мысли. — Идон, ты издеваешься? — усмехнулся Шинвон, — я имел в виду, что Кино поступил с ним не очень хорошо, а отлично. И, вообще, с чего это мы должны жалеть его. Не чувствуй себя виноватым, лучше вспомни, как тебе самому было хуево в средней школе, — последние слова адресовывались Хёнгу, у которого застревает неприятный ком в горле. — Закрыли тему, — с напускным спокойствием говорит Кан. Затем разговоры ни о чем также продолжились, пока Идон не уходит домой. Кино надеется, что и Шинвон тоже уйдёт, но в этом случае надежда умирает первой, парень задерживается. Го Шинвон был неоднозначной личностью. Со стороны казалось, что в их компании, состоящей из трёх человек, Шинвон самый нормальный. Ведь Идон любил подшучивать над всеми знакомыми и незнакомыми, и не всегда его шутки были смешные, точнее они без исключений были не смешные. Кино особо не любил унижать окружающих, но что-то случилось с ним в средней школе, что повлекло за собой жестокое поведение к окружающим, а особенно к Юто. И, наверное, любой паренёк из их школы или класса ответил бы, что худший из этой небольшой компании — Кан Хёнгу, а Го Шинвон — случайный свидетель ужасного поведения друзей, ведь он производил впечатление позитивного и глуповатого парня. Но Идон и Кино охотно бы не согласились с этим заявлением, они бы даже заржали в голос, а потом бы закатились истеричным смехом. — Ты не хочешь ничего рассказать? — начинает издалека Шинвон, как только остается с Кино наедине. — Нет. — Как скажешь, но всё написано на твоём лице, — улыбается Го, — Увидимся в школе. Кстати, ты знал, что твоего Юто выписали? — Он не мой. — Расскажи это кому-то другому. Увидимся в школе. *** Юто привык к режиму в больнице, и поэтому встал слишком рано. Понедельник. Утро. Школа. Все это ненавидят, но Юто ненавидел мысль о встрече с ним. Прямо как в первый день вступления в старшую школу японец шел также медленно, но теперь он знал, что обязательно встретит Хёнгу. Юто знал, что опаздывает, но это его не напрягало. Во-первых, он будет меньше лицезреть Кино. Во-вторых, у него есть отговорка: болит спина. И в-третьих, во-первых хватает полностью. — Эй, поторопись мы опаздываем, — привлекает внимание Юто какой-то парень, судя по форме из его школы. Каштановые волосы незнакомца были аккуратно уложены, цвет кожи такой же темный, как и у самого японца. Необычные глаза, идеальный нос, и в придачу пухлые губы стали бы отличным поводом назвать его симпатичным. А небольшой рост был идеально заменен мускулистыми руками, и в целом подтянутым телом. — Иди куда шел. От меня чего надо? — грубит Юто, не задумываясь, что этот парень может уложить его с одного удара. — Меня зовут Ян Хонсок, рад познакомиться, — улыбается тот самый Хонсок, не замечая недоброжелательности собеседника. — Я Юто, прости за грубость. — Ничего, пошли уже, а то мы опаздываем... Хонсок хороший человек, как показалось Юто на первый взгляд, и так было на самом деле. Этот парень был довольно разговорчивым. И Юто считал, что это был один из многочисленных плюсов Хонсока. Из длинного монолога японец узнал, что Хонсок — новенький, и сегодня его первый день, что было очень даже хорошо, ведь значит Кино и его дружки не успели познакомиться с ним. Парни не замечают, как оказались у школы, и Хонсок удивляется новому учебному заведению, впрочем как и Юто был чему-то удивлен. Школа действительно поражала своим масштабом и величием, тем более являлась одной из лучших школ для мальчиков Кореи. Но вот Юто был удивлен совершенно другому, и сложно сказать, что приятно.