Убогий

Хёнгу безбожно тормозит, иногда Юто думает, что он самый тупой человек на свете. Ведь только Кан может не замечать таких явных подкатов со стороны друга. Юто устал ходить вокруг да около. Хочется уже зажать где-нибудь этого наглого с виду, но мягкого и пушистого внутри брюнета, и терзать его мягкие губы своими. Но Адачи едва ли хватает уверенности, он привык быть пассивным. Японец долго раздумывает и в какой-то момент понимает, что пора взять всё в свои руки. Пришло время наступать и завоевать непробиваемую крепость. Конечно, Юто не знает, как побороть свою застенчивость и робость, но даёт сам себе обещание, что до Рождества признается в своих чувствах. Стена псевдодружбы, тщательно выстроенная Хёнгу, начинает потихоньку разрушаться. Адачи несказанно рад, но вот Кан не готов к подобным переменам, однако сам всё чаще попадает в неловкие совсем недружеские ситуации. Однажды, когда Юто напрашивается в гости к другу, тот совершенно ничего не подозревая, приглашает его с ночевкой. У резко осмелевшего японца назревает гениальный план. Сначала они мило болтают за просмотром фильма, потом пьют немного пива. Хёнгу немного, а вот японец конкретно много. "Для храбрости", — уверяет себя парень опустошая очередную бутылку. А перед глазами уже всё расплывается. — Уже час ночи, пошли спать, — мило зевает Хёнгу, потягиваясь. Юто как-то необычно улыбается с искрящимися глазами. Ему кажется, что это выглядит пошло, а вот Кино думает, что Адачи улыбается странно. И не то что бы Кану это не нравится, скорее напрягает. — Я в душ, — совершенно трезвым голосом говорит японец. Уже направляясь в ванную комнату. Хёнгу устало кивает и прикрывает глаза на пару минут. Но когда он распахивает их, челюсть встречается с полом. Юто выходит в одном полотенце, которое еле держится на худых бёдрах. Кино проводит взглядом капельки, которые огибают кубики пресса парня и скрываются за кромкой пушистого полотенца. Хёнгу как-то невообразимо дурно... — Тебе дать шорты и какую-нибудь майку? — чуть охрипшим голосом говорит парень, вставая с дивана, и осторожно сглатывает. Юто смотрит на кадык, который медленно поднимается вверх, а затем как-то жалостно падает. За считанные секунды японец оказывается рядом, а Кино начинает задыхаться. Это уже слишком. — Думаю, что я хочу надеть эту кофту, — шепчет Юто, наклоняясь к Кану, и цепляет пальцами свободную чёрную кофту парня. Там, где прикасаются чуть холодноватые пальцы, разгорается настоящий пожар. — Ч-что? — отодвигается на ватных ногах Кан, но Юто заключает его в крепкое кольцо рук. Парню становится максимально некомфортно. — Хочу... — выдыхает японец и мажет губами по скуле друга, прижимаясь к нему всем телом, — ...твою кофту. Хёнгу стоит, словно груда раскаленного железа, пытаясь понять, что происходит. Пока Кан зависает где-то в космосе, японец атакует. Мокрые поцелуи перемещаются на шею, и Кино не выдерживает, он отталкивает от себя Адачи, а тот, немного пошатнувшись, заваливается назад. Юто закрывает лицо руками, а Хёнгу слышит его истеричный смех. — Что за хуйню ты вытворяешь? — рявкает Кино, хватая за руку парня и с силой встряхивая. — Ты мне нравишься, — глупо улыбается японец и продолжает звонко хохотать. — Конечно, мы же лучшие друзья. — Пошёл нахуй. Ты мне нравишься не как друг. Я люблю тебя, долбоёб, — признаётся заплетающимся языком Юто, Кино закатывает глаза. — Поэтому ты сейчас в таком дерьмовом состоянии? Слабо было трезвым признаться? — усмехается Кан, затаскивая Юто на диван, и сам садится рядом. Адачи опускает голову на плечо парня и тихо начинает сопеть. Хёнгу улыбается. — Ты мне тоже нравишься, япошка. *** — Пойдём на свидание? — Нет. — Но ты же использовал меня, ты должен пойти со мной на свидание — театрально вздыхает Шинвон, сверкая глазами. После нескольких дней взаимного игнора, Усок признаёт, что Шинвон ему интересен, но Чон не хочет к нему привязываться. — Нет. Я не хожу на свидания, тем более с тобой. Иди свои сопли намазывай на других. — Почему нет? Разве я тебе не нравлюсь. "Нет... Нравишься... Я не знаю" — чувствует крайнюю растерянность Чон, но пытается сделать более равнодушное лицо. И немного подумав, уверенно выдаёт: — Не нравишься. — Малыш, ты нагло лжешь... — Почему ты прицепился ко мне? Мне нравится Юто, — сам себя убеждает Чон, смотря в мрачные глаза напротив. — Я тебе нравлюсь? — настойчиво спрашивает светловолосый, немного закипая. — Нет! Нет! Нет! — цедит сквозь стиснутые зубы Усок. — Ложь, — отвечает в самые губы Шинвон и настойчиво целует. Усок упускает тот момент, когда начинает отвечать на жгучий поцелуй с привкусом сумасшествия. Они целуются жадно и остервенело, Шинвон отрывается, когда кислорода совсем не остаётся. — Чон Усок, ты вляпался в меня по самые гланды. — Заткнись, идиот.