Горькая сладость (Моя королева подарила мне сон)

Тём­ная ав­густов­ская ночь нак­ры­ла со­бой, слов­но оде­ялом, Се­ул, пес­трев­ший раз­ноцвет­ны­ми ог­ня­ми. Го­род соб­лазнов, го­род меч­ты и го­род де­нег. В нем бур­ли­ла жизнь, би­ла клю­чом из са­мого ни­за, зат­ра­гивая прак­ти­чес­ки всех жи­телей ме­гапо­лиса. Не каж­до­му да­но сто­ять на пь­едес­та­ле по­чёта, ку­пать­ся в ова­ци­ях и сла­ве. Большие го­рода съ­едают и сжи­га­ют неугодных, перемалывают, а после выплевывают, не удосужившись пережевать. Этот го­род может дать все, что за­хочешь и от­нять это же в од­но­часье, может дать тебе шанс на новую жизнь, а может забрать. Ши­рокие и вы­сокие ок­на оте­ля спус­ка­лись до са­мого по­ла, да­вая воз­можность нас­лаждать­ся ви­дами ноч­но­го Сеула, ко­торый, ка­залось, ожил под лу­ной и глу­боким чер­ным не­бом. Жен­ские сто­ны удо­воль­ствия до­носи­лись по все­му по­меще­нию, а са­ма хо­зяй­ка сми­нала в сво­их ку­лаках прос­тынь, ды­ша в неё и сколь­зя те­лом по чёр­но­му шёл­ку. Он лю­бил шёлк. Он дер­жал её за каш­та­новые жёс­ткие во­лосы и плав­но дви­гал та­зом, вхо­дя в де­вичье ло­но и зак­ры­вая гла­за от эй­фо­рии, ко­торая мед­ленны­ми ша­гами под­сту­пала к не­му. Те­ло к те­лу. Жар меж­ду ко­жей, обос­тря­ющий ощу­щения и при­туп­ля­ющий ра­зум. Он лю­бил, ког­да жен­щи­ны под­чи­нялись ему, ког­да они сто­нали под ним, про­гиба­ясь в спи­не и на­сажи­ва­ясь на не­го ещё глуб­же. Лю­битель плот­ских утех пред­по­читал быть глав­ным не толь­ко на ра­боте, но и в сек­се. Через язык тела можно выразить многие эмоции, можно показать любовь, можно доставить боль, можно сломать человека. Настолько хрупкая связь между физическим и ментальным. Страсть. Нет, не страсть. По­хоть. По­хоть ви­тала в воз­ду­хе до­рого­го но­мера в оте­ле, ку­да он час­тень­ко при­водил сво­их од­ноднев­ных пас­сий — не соз­да­ний, иду­щих по дос­то­ев­ско­му жел­то­му би­лету, а жен­щин бо­гатых се­мей, при­ят­но пах­ну­щих и ши­кар­но оде­тых. Или на­ив­ных и глу­пых де­вушек, меч­та­ющих стать осо­бен­ной для хо­лод­но­го и неп­риступ­но­го мил­ли­оне­ра. Его жизнь на­поми­нала сце­нарий из жен­ско­го ро­мана, ког­да глав­ный ге­рой то­мил­ся в ожи­дании той са­мой, спо­соб­ной рас­то­пить ле­дяное сер­дце. Нет, он не ждал ту единс­твен­ную, он не хо­тел, что­бы в его жизнь вхо­дил кто-то, кро­ме не­го са­мого. Он был всег­да один. Один спал, ел, жил, су­щес­тво­вал, не да­вая ни од­ной жен­щи­не вой­ти в его квар­ти­ру, в его сер­дце. — Чо-о-он… — про­тяж­но зас­то­нала де­вуш­ка, ког­да он сде­лал пос­ледний тол­чок и мгно­вен­но вы­шел, кон­чая на жен­скую спи­ну. Его нем­но­го тряс­ло от ор­газма, спи­на пок­ры­лась ис­па­риной и до бе­зумия хо­телось ку­рить. — Это бы­ло… — Не надо, солнышко, — ска­зал муж­чи­на и слез с кро­вати, же­лая пос­ко­рее ощу­тить во рту вкус си­гаре­ты. Ему не нравилось, ког­да люди, с которыми его связывала ночь, вдавались в эмоции, проявляли нежность и создавали иллюзию привязанности. Вообще, девушки после секса весьма ласковые создания, Чон понимал, не препятствовал, но пресекал любые попытки дальнейшего взаимодействия. Ему не нужны отношения, ему комфортно быть одному, ему нужен секс для здоровья, ему не нужен балласт в виде другого человека, тем более балласт в виде семьи и детей. Когда есть за кого переживать, становишься слабее, конкуренты знают о твоих слабостях, могут воспользоваться... к чёрту. Боль­ше он не про­из­нёс ни сло­ва и на­чал оде­вать­ся, меч­тая пос­ко­рее по­кинуть это про­питан­ное чужим запахом мес­то. Он на­щупал в кар­ма­не брюк пач­ку си­гарет и, мыс­ленно вос­хва­лив всех бо­гов, от­пра­вил од­ну в рот. Он ни­ког­да не раз­го­вари­вал пос­ле со­ития, на­ходя в этом что-то ин­тимно-лич­ное, обя­зыва­ющее к даль­ней­шей встре­че, ко­торая ему со­вер­шенно не нуж­на. Кинув пару купюр на кровать, Чонгук двинулся в сторону выхода, попутно затягиваясь табаком. — Я что, шлюха, что­бы мне пла­тить за секс? — вос­клик­ну­ла де­вуш­ка, дер­жа у гру­ди оде­яло, прик­ры­вав­шее её грудь, и бы­ла воз­му­щенно смот­ре­ла пря­мо на сто­яще­го у две­рей муж­чи­ну, ко­торый про­дол­жал мол­чать. Она на се­кун­ду за­дума­лась, а по­том смяг­чи­лась и сом­не­ва­ющим­ся то­ном про­дол­жи­ла, на­де­ясь, что это ос­та­новит мо­лодо­го пар­ня. — Ты уже ухо­дишь? Бро­ви пар­ня взмет­ну­лись вверх, а взгляд буд­то твер­дил: «Мне на те­бя со­вер­шенно пле­вать». Он был удив­лён та­кому воп­ро­су, ко­торый лишь от­би­вал сос­тра­дание к этой де­вуш­ке ещё боль­ше. Он дер­нул го­ловой и ух­мыль­нул­ся, по­тирая под­бо­родок дву­мя паль­ца­ми. По­вер­нувшись к ней, он спро­сил: — Сол­нышко, а ты на что рас­счи­тыва­ла? — Я… Я ду­мала ты останешься… Муж­чи­на ста­рал­ся сдер­жать сме­шок, и толь­ко спус­тя не­кото­рое вре­мя от­ве­тил, об­во­рожи­тель­но улы­ба­ясь: — Извини, не имею привычки оставаться на ночь. — В смысле?! — за­вере­щала де­вуш­ка, в оче­ред­ной вы­зывая у пар­ня оче­ред­ной прис­туп аг­рессии и раз­дра­жения по от­но­шению к ней. — Я все от­цу рас­ска­жу и он зак­ро­ет твою ком­па­нию сра­зу же. — Ин­те­рес­но, — от­ве­тил он, рас­плы­ва­ясь в са­модо­воль­ной ух­мылке. Он пу­гал сво­им рас­слаб­ленным ви­дом, но бы­ло лю­бопыт­но уз­нать, как даль­ше раз­вернет­ся эта дис­куссия. Де­вуш­ка мол­ча­ла, а муж­чи­на лишь улы­бал­ся. — Ин­те­рес­но, что ты ска­жешь ему? Ска­жешь, что лег­ла под вли­ятель­но­го че­лове­ка, ко­торый, — пос­мотрел на ча­сы и еще ши­ре улыб­нулся, — при­об­рел ком­па­нию тво­его от­ца ми­нуту на­зад? Ты зна­ла, что мы трах­немся один раз и раз­бе­жим­ся, ибо я за­буду те­бя как толь­ко вый­ду из оте­ля, а ты при­мер­но че­рез не­делю. Ты знала мои условия. Де­вуш­ка мол­ча­ла и удив­ленно смот­ре­ла на муж­чи­ну, ку­сая гу­бу и вос­про­из­во­дя в мыс­лях пос­ледние нес­коль­ко ча­сов. Он под­нялся с крес­ла и, одер­нув пид­жак, вы­шел из но­мера, зах­ло­пывая за со­бой дверь. В од­но мгно­вение к не­му вер­ну­лась его серь­ез­ность и праг­ма­тич­ность, ис­чезли все чувс­тва и мыс­ли о про­изо­шед­шем. Ему нуж­но бы­ло то­ропить­ся в ком­па­нию, что­бы офор­мить не­кото­рые бу­маги по при­об­ре­тению ком­па­нии от­ца этой де­вуш­ки, ко­торая про­дол­жа­ла си­деть на кро­вати и раз­гля­дывать брошенные купюры. — Омерзительный, — прошептала она, сжав купюры в ладони. *** (Bryce Fox — Horns) Чон Чон­гук вёл ма­шину очень быс­тро, но ак­ку­рат­но, об­го­няя дру­гие ред­ко встре­ча­ющи­еся ав­то­моби­ли на ноч­ной до­роге. Он нас­лаждал­ся иг­ра­ющей на всю мощь му­зыкой, ко­торая до­води­ла муж­чи­ну до сво­его ро­да нас­лажде­ния, от ко­торо­го у не­го ко­жа пок­ры­валась му­раш­ка­ми удо­воль­ствия. Чон ши­роко улы­бал­ся, не зная по­чему, да и не за чем знать. Ему прос­то бы­ло хо­рошо. Вне­зап­ный зво­нок вы­тащил Чо­на из пес­ни, зас­тавляя вер­нуть­ся в ре­аль­ность. Про­ведя паль­цем по го­рев­ше­му эк­ра­ну, муж­чи­на на­чал раз­го­вор. — Да, Ким, — об­ра­тил­ся муж­чи­на к сво­ему дру­гу-кол­ле­ге и улыб­нулся. — Ты по­раду­ешь ме­ня? Я ж тут ком­па­нию при­об­рёл у па­паш­ки од­ной де­вицы. — Ты сей­час за­нят? — нем­но­го по­мед­лив, от­ве­тил Ким. Его тон был по­дав­ленным и серь­ёз­ным, слов­но па­рень со­бирал­ся ска­зать пре­неп­ри­ят­ную но­вость. — Нет, я за ру­лём, — от­ве­тил Чон, вмиг сос­ре­дото­чив­шись на даль­ней­шем раз­го­воре. — Что-то сроч­ное? — Ком­па­ния про­горе­ла. Ак­ции тво­его от­ца обес­це­нились, их це­на упа­ла на де­вянос­то два про­цен­та. Мы пос­та­ра­ем­ся про­верить, что пос­лу­жило тол­чком для та­кого рез­ко­го по­ниже­ния, но, Чон, заг­воз­дка в том, что мы по­теря­ли под­дер­жку поч­ти всех ин­вести­ци­он­ных фон­дов. — Твою мать! — Зак­ри­чал Чон­гук, уда­ряя по ру­лю и да­вя на пе­даль га­за. — Ка­кого хре­на тво­рит­ся? Се­год­ня ут­ром всё бы­ло в по­ряд­ке! Ско­ро бу­ду! Как же поз­дно мы осоз­на­ем, что жизнь у нас од­на. Её цен­ность те­ря­ет­ся в гу­ще со­бытий и но­вос­тей, ру­тины и без­делья. Мы при­нима­ем сам факт су­щес­тво­вания как дол­жное, со­вер­шенно не за­ботясь о том, что бу­дет зав­тра. Но, как и все лю­ди, мы про­дол­жа­ем ве­рить в то, что зав­тра ут­ром мы прос­немся, возь­мём в ру­ки те­лефон, про­верим поч­ту и но­вос­тную лен­ту, и нач­нём со­бирать­ся ку­да-то. Эта при­сущая че­лове­чес­кая уве­рен­ность, о ко­торой да­же не за­думы­ва­ют­ся, да­же мыс­ли не до­пус­ка­ет­ся, что зав­тра мо­жет и не нас­тать. Ис­те­кая кровью, чувс­твуя её ме­тал­ли­чес­кий вкус во рту, от ко­торо­го хо­чет­ся бле­вать, мы все рав­но ду­ма­ем о зав­траш­нем дне. Ощу­щая всем те­лом ад­скую боль, от ко­торой тем­не­ет в гла­зах, мы вспо­мина­ем од­но­го че­лове­ка — мать, и мо­лим­ся, на­де­ясь, что ещё хоть раз в жиз­ни мы её уви­дим, хо­тя бы на се­кун­ду взгля­нем в её без­донные пол­ные доб­ра и люб­ви гла­за. Мы прок­ли­на­ем се­год­няшний, ре­ша­ющий день, ко­торый вдруг вне­зап­но обор­вал на­шу жизнь. Вне­зап­ная вспыш­ка ярос­ти за ру­лём и ты уже ле­жишь в пе­ревер­ну­той ма­шине, креп­ко вце­пив­шись в руль и что-то крях­тя на сво­ём че­ловечь­ем язы­ке. Грудь раз­ры­ва­ет от бо­ли, изо рта те­чёт кровь, из-за пов­режден­ных ор­га­нов, и толь­ко го­лос, чей-то нез­на­комый и стран­ный го­лос зо­вёт те­бя по име­ни. — Чон… Чон Чон­гук, ты ведь слы­шишь ме­ня. Не прит­во­ряй­ся, я ведь знаю, что ты слы­шишь ме­ня. Чон по­пытал­ся от­крыть гла­за, но рез­кая боль в груд­ной об­ласти зас­та­вила его ис­тошно зак­ри­чать. В гла­зах вре­мя от вре­мени тем­не­ло, а по ру­кам бро­дили су­доро­ги, из-за ко­торых муж­чи­на не мог от­пустить руль. — Ты кто? — про­шеп­тал Чон­гук, еле дви­гая гу­бами. Он чувс­тво­вал как по ним сте­ка­ет гус­тая бор­до­вая жид­кость, ко­торая ка­па­ет на зем­лю. — Я тот, кто по­может те­бе. Ак­ции и об­ли­гации тво­его от­ца по­теря­ли свою цен­ность, а ком­па­ния про­горе­ла. Ведь так? — Я спра­шиваю, кто ты… — гнев­но хри­пел Чон­гук, зах­ле­быва­ясь в сво­ей кро­ви. — Зна­чит я уга­дал. Итак, ми­лый мой, я зак­лю­чаю с то­бой сдел­ку: я де­лаю те­бя вновь бо­гатым, все­могу­щим, хит­рым, ко­вар­ным, поль­зу­ющим­ся по­пуляр­ностью не толь­ко у жен­щин, но и у муж­чин, и про­чее. А глав­ное, я воз­вра­щаю те­бе жизнь, ко­торую в бу­дущем бу­дет труд­но отоб­рать. В об­мен же тре­бую ду­шу жен­щи­ны, ра­ди ко­торой ты бу­дешь го­тов уме­реть. Чон­гук не по­нимал, что сей­час про­ис­хо­дит. Он ссы­лал­ся всё на го­ряч­ку, ко­торая на­чалась у не­го вследс­твие тя­жёлых пов­режде­ний. Он зас­ме­ял­ся, при­лагая боль­шие уси­лия, что­бы не зак­ри­чать от бо­ли в об­ласти гру­ди, где реб­ра уже на­поло­вину прот­кну­ли лёг­кие. Вне­зап­но, муж­чи­на по­нял, что не в сос­то­янии дви­гать но­гами. Он прос­то не чувс­тво­вал их. Со­вер­шенно не чувс­тво­вал. — Я знаю, что ты очень лю­бишь день­ги и вни­мание. Сог­ла­шай­ся, а то счёт­чик тво­ей жиз­ни стре­митель­но дви­га­ет­ся к смер­ти. У те­бя ос­та­лось ми­нуток пять. Го­лос не уни­мал­ся, а Чон­гук на­чал ре­аль­но за­думы­вать­ся о прав­ди­вос­ти это­го го­лоса, ис­хо­дяще­го не­понят­но от­ку­да. Лишь ад­ская боль в го­лове, ко­торая ка­залось сдав­ли­ва­ет че­реп вне­зап­но воз­никшим утя­гива­ющим коль­цом, на­поми­нала пар­ню, что он жив. — Ты дь­явол что-ли? — улыб­нувшись от­ве­тил Чон, и за­сох­шая кровь пот­реска­лась на гу­бах. — Ну, де­мон, Лю­цифер, дь­явол… Ка­кая сей­час те­бе раз­ни­ца? Вре­мя ти­ка­ет, ма­лыш. На ко­ну твоя жизнь, по­это­му ре­шай быс­трее. — Что бу­дет, ес­ли я не вы­пол­ню ус­ло­вия? — Веч­ные му­чения. Нес­конча­емые ад­ские му­ки и стра­дания. Ну что, ты сог­ла­сен? — Да… — На вы­дохе про­из­нёс Чон, те­ряя соз­на­ние. «Вы ни­ког­да не за­меча­ли как прек­расна тем­но­та? Как она про­ника­ет в каж­дый уго­лок тво­его соз­на­ния, как она за­тяги­ва­ет те­бя, вы­вора­чивая мыс­ли на­из­нанку, ме­ня­ет те­бя и твоё ми­ровоз­зре­ние, при­туп­ля­ет по­зитив­ные эмо­ции и оп­ти­мизм, да­ря лишь слад­кое том­ле­ние, ко­торое дей­ству­ет как нар­ко­тик? Ти­шина. Ти­шину раз­ру­ша­ет лишь мо­нотон­ное ти­канье ме­дицин­ской ап­па­рату­ры. Дви­га­ешь ве­ками, пы­та­ясь раз­ле­пить их, но это по­луча­ет­ся с тру­дом. Во рту спе­ци­аль­ное обо­рудо­вание для ды­хания, ты от­кры­ва­ешь гла­за и ви­дишь обес­по­ко­ен­ные гла­за мед­сес­тры, ко­торая сни­ма­ет по­каза­ния с ка­кого-то дат­чи­ка, но по­нима­ешь, что что-то не то, слов­но пус­то­та внут­ри. Нет, не пус­то­та. Тем­но­та, по­тихонь­ку пог­ло­ща­ющая те­бя и оку­тыва­ющая твоё сер­дце. Уди­витель­ные ощу­щения, ког­да мир ста­новит­ся дру­гим». — Мис­тер Чон Чон­гук, с про­буж­де­ни­ем.