Горькая сладость (Моя королева подарила мне сон)

Для Техёна последний месяц давался очень тяжело. Из-за того, что пострадали дыхательные пути, он не мог ни есть, ни пить, ни говорить, поэтому все питательные вещества поступали внутривенно, из-за чего Техён сильно похудел и стал больше походить на приведение. Из-за того, что случилось с его лицом после взрыва, он не подпускал к себе Анну, пока та своей настойчивостью не убедила его, что любит даже с ожогом на лице. Она прибегала к нему в палату на костылях, чтобы хоть как-то с ним поговорить, ведь мужчина не мог вставать с кровати из-за многочисленных ожогов и ран, которые болели и мерзко зудели. С Техёном также разговаривал психолог, чтобы привести его психическое состояние в норму, так как Киму мерещились взрывы повсюду из-за перенесенной контузии. К счастью, мужчина восстанавливался быстро, но говорить начал через несколько недель, и то с жгучей болью, саднившей его горло. Когда Чонгук подъехал к больнице друга, то увидел ещё одну иномарку, которую смог узнать бы из тысячи. — Сонгмин, — прошипел Чонгук, сжимая кулаки. Она совсем не думала своей головой. После того, как Чон узнал о том, что она сотрудничает с Намджуном, и что он сам участвовал в случае со взрывом в офисе, эта женщина имеет смелость сюда заявляться. Чонгук шумно выдохнул и потер глаза указательным и большим пальцами, жмурясь и думая, что надо предпринять. «По сведениям Хосока, а они должны быть верными, участие Кима во всей этой хрени стопроцентно, да я даже сам догадывался. Сонгмин соучастница, следовательно виноваты они оба. Чёрт. Что-то ещё, что-то ещё…» — Привет, пупсик, — «Только тебя здесь не хватало», — думал Чонгук, закатывая глаза и чувствуя присутствие демона. — Привет, — холодно рявкнул ему мужчина, не желая вести беседу с этим типом. — Айщ, что так грубо? Как там дела с душой девушки? — Всё нормально. Потихоньку. Тебе что надо? — Ты такой глупый, Чонгук. И как ты только управляешь компанией? — Лучше советом подсоби, — Чонгук был зол, да и разговаривать самому с собой на улице было странно. Некоторые выходящие из больницы люди даже косо смотрели на него, проходя мимо. — Демоны советами не помогают. — Так, демон, подскажи хотя бы. Мой мозг устал работать над этими сложными загадками. Я не детектив, я обычный экономист. — Я же говорил, что всякая смерть звучит по-разному. Ты думаешь не на того человека. — А на кого мне думать? — терпения Чонгуку было не занимать, но разговаривая с этим типом хотелось поскорее избавиться от его присутствия. — Вслушайся в мои слова. Внимательно вслушайся. «Всякая смерть звучит по-разному... Смерть со своим звучанием, мелодией, песней... Смерть. Песня. Песня… Что же это такое? Близкий человек и песня», — Чонгук не знал, что думать. Демон давно исчез, а мужчина продолжал стоять у машины, нахмурив брови и пытаясь сопоставить факты. — Сонгмин… — осенило мужчину, и его глаза стали размером с блюдца. Переводя песню на английский получается song. Чонгук щёлкнул пальцами и широко улыбнулся, но эта улыбка мгновенно сошла с лица, когда он понял, что Сонгмин убила его отца. Но куда она дела яд? Чай, кофе, еда? У Чона имелось множество версий насчёт того, как она могла это сделать. Ненависть к этой женщине достигла своего апогея, и Чонгук ударил рукой по машине с такой силой, что проходящая мимо девушка дернулась, тихо вскрикнув. Все карты сложились, осталось доработать нюансы. — Всё сходится. Чонгук проследовал в палату друга, где обнаружил его широко улыбающегося, держащего за руку Анну. Чон облокотился на косяк стены и слегка улыбнулся, понимая, что разоблачение Сонгмин подождёт до завтра. — Ну ты как? — спросил Чонгук, отрывая Техёна от беседы с девушкой. Ким посмотрел на друга, продолжая улыбаться своей прямоугольной улыбкой, которая, казалось, озаряла всё помещение. На его щеке был уродливый шрам, на который Чон старался не смотреть, чтобы не смущать друга, который очень переживал из-за него. — Слава богу, что живой, — прошипел он, прилагая огромные усилия, чтобы не закашлять из-за неприятных ощущений в горле. Техён всё ещё мало двигался из-за многочисленных шрамов, теперь «украшавших» половину его тела. Ожоги на ногах заживали, как на собаке, а на спине ещё продолжали болеть, не давая мужчине спокойно спать. Чонгук заметил, как лицо друга осунулось из-за недостатка еды, которую он попросту не мог проглотить. Скулы стали четче видны, но по сравнению с тем, что было пару недель назад Техён выглядел значительно лучше. — Техён, ты ещё надолго здесь? — обеспокоенность спросил он, поджимая губы. — На пару недель, может месяц. Я решил остаться здесь настолько долго, насколько это возможно, чтобы восстановиться по максимуму, — шёпотом ответил Ким, беря с тумбочки фруктовое пюре, которое он всасывал через трубочку. — Анна, можно нам поговорить? — Чонгук смотрел на Техёна, и тот понял, что что-то произошло в его отсутствие. Когда она вышла, Чонгук, взяв стул, сел около кровати друга и посмотрел ему прямо в глаза. — Сонгмин убила отца, — всё , что мог сказать Чон. — Не спрашивай откуда, я просто знаю. — Демон нашептал? — издевательски спросил Техён, опуская уголки рта вниз. — Да. Я знаю, что Сонгмин замешана в случае со взрывом, что это дело рук Намджуна. Иначе никак? — Уверен, что Намджун? — Техён допустил мысль о том, что это мог сделать не он. — Может его подставили. — Смеешься? Намджуна? Надо быть слишком умным, чтобы это было сошло за правду, — Чонгук даже не допускал мысли о том, что в этом не мог быть не замешан Ким. Он верил Хосоку. — У меня есть все документы подтверждающие это. — Тогда чего медлишь? — Я не знаю. Что-то не то в этой истории. Не может быть всё настолько просто. — А мне кажется, что Намджун не виноват. Сам посуди, ему нужно только объединить ваши компании, чтобы сотрудничать, а убивать твоего отца ему нет выгоды, угрожать Мине? По-другому он не умеет. Я уверен, что в этом участвует кто-то другой, и не один, — Техён посмотрел на Чонгука, который словно что-то просчитывал у себя в голове. — Неужели Хосок дал ложную информацию? — Всё может быть. Слишком запутанная история, но, надеюсь, что помог тебе, — Техён снова улыбнулся, но Чонгук глубоко погрузился в свои мысли. Если верить Киму, то тогда некоторые пазлы сходятся, но остальные всё равно выпадают. *** Конец ноября давал о себе знать. Воздух уже был пропитан холодом и наступающим морозом, который должен был жахнуть буквально через пару недель. Мина резко подскочила с кровати, начиная судорожно одеваться, чтобы не дай бог не опоздать на учёбу. Когда девушка напялила на себя свитер, то поняла, что сегодня воскресенье и что никуда не надо. — Да еб… Вашу ж мать! — вы ругалась Мина, понимая, что подскочила в семь утра, и усаживаясь на пуфик в коридоре. Девушка быстро разделась и легла обратно в кровать, наслаждаясь тёплым пуховым одеялом, которое согревало её своими объятиями. Проснулась она из-за того, что в дверь судорожно барабанили и звонили. Часы показывали двенадцать дня. Телефон показывал десять пропущенных от Чонгука, который ездил сегодня к Тэхёну. От Чонгука!!! — Он меня убьёт... — Мина вскочила с кровати, быстро подбегая к двери и распахивая её с широкой улыбкой. В дверях стоял он. Злющий, раздраконившийся, рассерженный. В руках сжимал свой телефон, а на девушку смотрел таким взглядом, что хотелось провалиться прямо под землю. Прямо сейчас. И попросить бесов и Аида, и демонов, и дьяволов, и чертей, не пускать Чона к ней. Спустя месяц отношений с этим безумным мужчиной, она поняла, что лучше отвечать на его звонки секунд через пять, что лучше не соглашаться на предложения друзей проводить её домой, так как «лучше пусть тебя забирает водитель или я сам».И тем не менее, его не заботило, что один друг встречается с её младшей сестрой — у Хосока был свой фетиш на близких Мины. Другой друг был только другом, которого Мина раньше не могла переносить на дух, из-за того, что уж хорошо он накосячил, и только Юнги заботил Чонгука сильнее всех, хоть парень и клялся, что не имеет видов на девушку, мужчина всё равно ему не доверял. — Привет, милый, — очаровательно улыбнулась Мина, предвкушая, что сейчас начнётся Чонгук. Мужчина ничего не ответил, лишь удивленно уставился на внешний вид Мины, мгновенно сбавляя обороты и приступы гнева. Лёгкая короткая маечка, которая подчеркивала грудь девушки, открывала вид на прелестный плоский животик. Скользя взглядом вниз, Чонгук увидел, что она стоит в одних трусиках, которые так соблазнительно сидели на округлых девичьих бедрах. Сглотнув комок в горле, мужчина поднял брови вверх и сделал шаг вперёд. — Извини, я уснула, поэтому не слышала твоих звонков, — начала оправдываться Мина, опуская взгляд вниз и обнаруживая, что стоит почти в том, в чем мать родила. — Да я смотрю ты это специально делала, — ответил Чонгук, прижимая девушку к себе и целуя её сладкие губы, и нежно прошептал. — Не одевайся. Мина мгновенно покраснела и попыталась вырваться из столь любимых и родных рук, но ничего не получилось. Она до сих пор не могла привыкнуть к самовольничеству мужчины. Чонгук лишь прижался к губам Мины и углубил свой поцелуй, опуская руки на бедра девушки и сжимая каждую из ягодиц поочередно, а позже блаженно застонала, когда мужчина оттянул ткань тонкого белья и дотронулся до обнаженной кожи девушки. Его холодные ладони бродили по телу девушки, заставляя ту извиваться и кусать губы Чонгука, запуская ручки в его густые волосы. Оторвавшись от Чонгука, Мина прижалась к его широкому телу, вдыхая такой до боли родной аромат одеколона. — Что же ты со мной делаешь? — выдохнул Чонгук, закрывая глаза и чувствуя, как в паху больно ноет из-за трения о джинсу. — Свожу тебя с ума? — игриво поинтересовалась Мина, целуя Чонгука в шею, от чего тот судорожно выдохнул воздух. Девушка чувствовала его возбуждение всеми своими фибрами и оставить все вот так просто не могла. Она провела языком по пульсирующей венке на его шее и оставила багровый засос, чтобы все понимали, что этот мужчина принадлежит только ей. Союз собственников, сошедший с неба и выплывший из ада... Расстегивая каждую пуговицу на его рубашке, Мина целовала его грудь, потом пресс, а потом, опустившись на колени, расстегнула ремень брюк. Чонгук пытался сдержать стоны, так явно рвавшиеся из его груди, что поджимал губы. Его сводила с ума эта её невинность, исчезавшая сразу же, как они оставались вдвоём. Его сводили с ума её прикосновения горячими пальчиками, которые сомкнулись вокруг члена, и ручки, начинающие делать плавные круговые движения. Из груди всё-таки вырвался тихий стон, когда Мина обхватила губами головку члена и надавила на уретру кончиком языка, продолжая нежно посасывать головку. Его любимая Мина сейчас стоит перед ним на коленях, пытаясь доставить ему удовольствие. От этой мысли у мужчины бежали мурашки по спине и он закатил глаза. — Ты не обязана… — отрывками говорил Чонгук, запуская свою руку в её волнистые шелковые волосы, которые он так любил. — А я хочу, — ответила ему девушка и языком провела по всей длине возбужденного органа. Девушка резко начала делать активные движение ртом, помогая себе руками и лаская яички. Она сама возбуждалась, слыша, как стонет под её неумелым минетом Чонгук, приговаривая, что она умничка, в перерывах между мольбами брать «глубже». Тело немного трясло от накопившегося воздержания, а желание, которое он так давно в себе подавлял, казалось, вылезало наружу. — Мина, я не хочу на лицо… Пожалуйста… — Чонгук просил её, но девушка не прекращала свои действия. Наоборот, начала их делать немного быстрее, от чего у Чонгука снесло крышу и задрожали ноги, в предвкушении оргазма. Он тяжело дышит и округляет глаза, когда видит, что девушка проглотила всё содержимое. Поднимая её с колен, он хватает её на руки и несёт в спальню, попутно целуя её опухшие красные губы. — Тебе не противно? — удивляется Мина, когда Чонгук опускает её на кровать. Ей действительно было в новинку вытворять такое вместе с мужчиной, да и много раз она слышала, что парням не нравится целовать девушек после оральных ласк. — Глупая, — ответил ей мужчина и вновь поцеловал девушку, оттягивая её нижнюю губу и посылая по всему девичьему телу дрожь. Чон решает не отставать от Мины и вознаградить её за старания. Мужчина вдыхает запах её кожи, которая пахнет медовым гелем для душа, и целует её, не упуская ни одного сантиметра. Тонкие ключицы, обтянутые бледной кожей так и манят, чтобы их целовали. Проведя по ним языком, мужчина оставляет засос, как и Мина, помечая «свою территорию». Он спускался всё ниже и ниже, сжимая талию девушки и бродя губами по всему телу. Небольшая грудь, соски которой уже давно напряглись и были твердыми, от чего стали слишком чувствительными, вздымалась вверх и вниз, что привлекло внимание Чонгука. Он взял в рот одну бусину и, нежно прикусив, оттянул её. Стон Мины разлетелся по всей комнате, заставляя Чонгука улыбнуться. Второй рукой мужчина прокрутил между пальцев другой сосок и тоже слегка оттянул его, заставляя Мину дернуться от нахлынувших ощущений. Чонгук и не подозревал, что грудь девушки настолько чувствительна, а кожа становится сплошной эрогенной зоной. Чонгук продолжил спускаться ниже, обводя кончиком языка белый живот девушки и заставляя её тело покрываться мурашками. Мина почувствовала как дыхание мужчины внизу обжигает, а горячий язык проводит меж её половых губ. Девушка скулит от таких ощущений. Нет, ей и раньше пытались доставить удовольствие подобным образом, но то как это делает Чонгук было просто неземным. Мужчина стянул с Мины нижнее белье и развел её коленки в стороны. По инерции, девушка хотела сомкнуть их, но Чонгук не позволил это сделать и закинул её ножки себе на плечи. Его Мина сейчас лежала на кровати и громко стонала от умелых игр языка. Хотелось слушать её стоны как музыку, записав предварительно на диктофон, и наслаждаться ими. Чонгук не мог вспомнить, когда в последний раз делал так, чтобы женщина получила удовольствие по полной. Впервые за долгое время он встретил ту, которой хотелось дарить всю любовь и нежность, которая была в ещё не до конца сгнившем сердце Чонгука. Он чувствует, как содрогается её тело под его манипуляциями, и выгибаются пальчики на ногах в преддверии волны оргазма. Чонгук ускорил работу языка и ощутил, как натянулось тело девушки, словно струна. Мина преривисто дышала, оставаясь лежать обнаженной на своей кровати и выкрикивая имя мужчины. Чонгук привстал и не мог налюбоваться этим зрелищем — девушка, в которую он влюблён до потери сознания, лежит удовлетворенная с красными щекам и улыбается, закрытыми глазами и такая красивая. Её тело тяжело вздымалось, ноги были скрещены, а руки прикрывали грудь. — Не смей этого делать, — серьёзно проговорил Чонгук, ложась рядом с девушкой и притягиваяя её к себе. — У тебя красивое тело. Не прячь себя от меня, — Чонгук поцеловал девушку в плечо и обнял ещё крепче. Мина не могла вымолвить и слова, у неё просто не было сил на это. Она лишь слабо улыбалась, накрывая своими ладонями его руки. — Я никому тебя не отдам, — прошептал Чон, вдыхая запах волос Мины, которая развернулась к нему лицом. — Точно-точно? — улыбнулась девушка, убирая пряди с лица Чонгука и прикасаясь губами к его щеке. — Точно-точно, — подтвердил мужчина, целуя Мину в лоб. — Спи, у нас заслуженный выходной, а завтра съездим к Тэхёну и Анне.

***

Мина сидела в ресторане Джина и разговаривала с директором, стараясь замять как-нибудь ситуацию с её отсутствием. Девушка что-то весело рассказывала мужчине, не обращая внимания на остальных посетителей ресторана, поэтому не заметила, как в помещение вошла одна личность. Стуча шпильками по полу, она направилась в сторону столика, где сидела Мина с Джином. На ней был надет шарф, прикрывающий волосы, солнечные очки и одноразовая маска. — Вам просили передать, — произнесла неизвестная, положив на столик чёрный конверт, и быстро покинула помещение. — От кого это? — спросил Джин, делая глоток кофе и хмуря брови. — Отправитель неизвестен, — ответила девушка, вскрывая конверт, в котором оказалась записка и несколько фотографий. «Ты же не хочешь получить сестру по пакетам? Будь у старого кинотеатра в десять вечера, за тобой заедут. Если ты будешь с кем-то, если мы увидим кого-то, то сестру больше не увидишь», — гласило письмо, к которому прилагалось пять фотографий сестры, лицо которой было покрыто синяками и кровоподтеками. Мина вскрикнула и прикрыла рот трясущимися руками. Она не знала, что делать в таких ситуациях, как себя вести, кому говорить, и стоит ли говорить вообще. Девушка встала из-за стола, ничего не сказав Джину, и убежала прочь. Она села в первый попавшийся автобус и уехала, погруженная в свои мысли. Разум охвачен паникой, сердце бьётся словно сумасшедшее, и, казалось, что выпрыгнет из груди с каждым ударом, шумом отдающееся в голове. Хочется плакать, а нельзя. Хочется рассказать всё Чонгуку, а нельзя. Что делать, если делать ничего нельзя? На часах девять тридцать вечера, а в сердце зияет пустота, дополняя общую картину животным страхом. Мина надевает чёрную толстовку и выходит из дома, беря с собой самое необходимое. Страшно. Безумно страшно, но риск потерять сестру ещё страшнее. Прибывая на место встречи, девушка переминается с ноги на ногу, дрожа всем телом не то от холода, не то от паники. Старый разрушенный театр за спиной Мины придаёт общей ситуации ещё более устрашающий вид. Через минуту подъезжает чёрная машина без номеров и дверь открывается, приглашая девушку внутрь. Покорно садясь на сиденье, Мина закрывает глаза, борясь с накатывающими эмоциями. *** — В смысле нигде нет?! — Чонгук в ярости рвёт и мечет из-за внезапной пропажи Мины, которая не отвечала на звонки, не была дома, и было вообще непонятно, где она сейчас находится. Чон поднял всех на уши, полицию, детективов, службу безопасности, даже некоторых людей из правительства, но никто не мог найти ни единой зацепки. Мужчина не мог есть и пить, не понимая, куда могла пропасть девушка, которая ещё утром была рядом с ним. Раздался внезапный звонок. — Вы нашли её? — Последний раз её видели в испанском ресторане «Моя свобода», — ответил мужской голос. — Привести мне директора, — рявкнул Чонгук, повесив трубку с грохотом. Его убивала изнутри эта неопределённость, это осознание того, что с Миной может что случиться, что ей могут навредить или того хуже, убить. — Куда ты пропала? Куда?! Чонгуку хотелось убить каждого. Впервые за последние годы его жизни, радость которой состояла лишь в клубах и сексе, он нашёл того самого человека, который смог его понять и принять. Их отношения только что начали зарождаться, но кто-то решил, что пора заканчивать с таким счастьем и дать под дых Чонгуку, чтобы не расслаблялся. Как мало времени проведено вместе с этой девушкой, как мало ей было сказано и как ничтожно было для неё сделано. — Можно? — в дверях появился Джин, держа в руке какую-то бумагу. Чонгук сразу же обернулся, прожигая в мужчине дыру. — Опережая вопрос, я ничего с ней не делал, но она оставила это сегодня на столике, — Джин протянул разьяренному Чонгуку тот самый чёрный конверт. — Твою мать! — крикнул мужчина, сбрасывая со стола вазу. Его душила ненависть, поступающая к самому горлу противным комом. — Это она! Едем.