Подарок

– Одного на троих. – Бенни привычно заходит первым, стягивает с себя парадную форму и кидает ее на койку. – Ничего не скажешь: расщедрились. – Ладно тебе, – Карлос усмехается и отступает на шаг, пропуская омегу в их отсек, – он же большой, на всех хватит. Омеге приходится пригнуться, чтобы не врезаться лбом в низкую притолоку, и Карлос, не удержавшись, от души шлепает его ладонью по круглому заду. – Скажешь тоже: «большой», – глядя на то, как Карлос подцепляет двумя пальцами пояс омеги и тянет того на себя, чтобы еще полапать, Ярек вытаскивает из кармана сигарету и прикуривает от наградного позолоченного бластера. Стрелять эта штука все равно не сможет, даже после перепрошивки. – Вот на Мардуке я в свое время встретил действительно шикарного омегу – на фут повыше этого, плечи широченные, да и жопа что надо. Он бы к нам сюда и не вперся. Вот уж с ним мы позабавились славно – у него течка была, так я его по-всякому чуть не десять часов пялил. Бенни закидывает форму в шкаф и вытаскивает оттуда любимое старомодное барахло – кожаную куртку, широкие штаны из грубой ткани, пестрый шейный платок, вроде тех какие носят мананнанские женщины. – У тебя что, старческий маразм уже? Откуда на Мардуке свободный омега, да еще и даром? Там же одни монастыри и курорты для богатеев. – Да он переводчиком был у флурийского посла на орбиталке, – Ярек тоже перешагивает порог и, закрыв за собой дверь, расстегивает молнию на груди, – там рядом с ним не то, что альф не было, обычные люди-то раз в год пробегали. А тут я – так он чуть не прослезился от такого везения. Все мне потом письма писал, мол, не буду ли мимо пролетать. Карлос смеется и забирает сигарету у Ярека из пальцев, чтобы тоже затянуться. После добрых семи часов на солнцепеке в до смерти неудобной парадной форме, ему – как и его приятелям – больше всего хочется отметить повышение в звании как-нибудь повеселее, хотя бы в тошниловке на нижнем уровне. Омега садится на пол и подтягивает колени к подбородку. Карлос фыркает, треплет его по русым волосам, отчего тот вздрагивает – ему не нравится, он против. По большому счету, Бенни и Ярек точно бы предпочли награду деньгами, а еще лучше – жилплощадью, и Карлос, пожалуй, тоже: иметь своего омегу приятно, средства на его содержание у них тоже найдутся, но это какая-то ерунда – подцепить кого-нибудь на ночь они и так могут, даже Ярек, а отсек и без омеги тесный. – Как тебя зовут-то? – Ярек наклоняется к омеге и нюхает его шею. – Йохан, – тихо говорит омега, – Йохан Скотт Терренс. – Знаешь, как нас зовут? – Ярек Женич, Карлос Паркер, Бенедикт Уолтерштейн, – монотонным голосом отвечает тот и утыкается лицом в колени. Ему явно не по себе. В последние годы все больше омег считают, что они сами себе хозяева – так оно и есть, до тех пор, пока их не призовут – это как с альфами, только служба у омег совсем другая. Бенни наклоняется к Йохану с другой стороны, тоже нюхает его, а тот не отстраняется, но дышать начинает еще тише и как-то съеживается. – Вот и славно, – Ярек наклоняется еще ближе и облизывает щеку Йохана, потом поднимает его длинные волосы и утыкается носом в затылочную ямку. – Ребят, мы вообще пойдем сегодня пить или вы его так и будете до вечера нюхать? – Карлос докуривает сигарету и давит фильтр в пепельнице. Бенни кивает, поправляя платок у себя на шее. Карлос ему улыбается, тоже стаскивает с себя форму и идет к шкафу. Йохан чуть отодвигается от Ярека, но с пола не встает, только немного приподнимает голову, чтобы посмотреть на то, как альфы раздеваются. Бенни и Ярек – светлокожие, как сам Йохан, Ярек, пожалуй, даже бледнее, на них ярко выделяется каждый шрам. Карлос более смуглый, но и на его теле легко увидеть отметины, следы ожогов от бластерных выстрелов на боку и резаной раны на правом предплечье. Когда Ярек поворачивается другим боком, Йохан замечает татуировку у него на руке: человеческий череп с алыми розами в глазницах. У Йохана никогда ничего не было с альфами – на самом деле, даже с обычными человеческими мужчинами он почти не встречался, разве только в течку совсем накрывало. Нельзя сказать, что женщины ему нравятся больше, просто с ними как-то спокойнее и альфа-модификантов среди них нет. А теперь его отдали этим троим, о которых Йохан ничего не знает и знать не хочет – его сделали их собственностью и не надо быть гением чтобы понять, к чему все сведется. Хотя, конечно, можно попытаться сбежать – но Йохан никуда не побежит, он привык к комфортной тихой жизни, хоть и не слабый – у него широкая кость, даже для омеги, и крепкие мышцы – но драться не умеет, имеет весьма смутные представления о жизни на космических станциях. Его поймают. – Сиди пока тут, – строго говорит Бенни, и Йохан кивает. – Поесть мы тебе принесем. Йохан кивает еще раз. Ярек на прощанье гладит его по голове, а потом наклоняется и целует в лоб. * Возвращаются они спустя часа три, не больше, но к их приходу Йохан уже спит как-то неловко свернувшись на полу и подложив под голову сложенные руки. Ярек смотрит на него с жалостью и треплет по плечу, чтобы разбудить. – Эй. Мы тебе поесть принесли, – говорит Карлос, протягивая Йохану руку и помогая подняться. Потолок в отсеке низкий, но не настолько чтобы омега шести с лишним футов ростом не мог там нормально стоять. – И еще матрас, не спать же тебе на полу, а в наши кровати все равно не влезешь. – Спасибо, – говорит Йохан и забирает у Ярека высокий стакан с горчащей яблочной содовой. Бенни молча сует ему в другую руку легкопластиковый пакет с тремя сэндвичами и бросает на пол сумку со свернутым надувным матрасом. – Давай, ешь, – с улыбкой кивает Карлос и Йохан послушно запускает руку в пакет, вытаскивает один из разваливающихся сэндвичей. На вкус хлеб кажется размокшим, начинка и вовсе ни к черту, но Йохан прекрасно понимает что не получит ничего лучшего. Вряд ли сами альфы едят что-то получше, разве только на приемах вроде сегодняшнего. Торопливо дожевав жесткие корки, Йохан запивает их содовой и прислоняется к стене, не выпуская из пальцев стакан и пакет. – Ты нас боишься? – спрашивает Бенни. – Боится, – кивает Ярек, – а хрен ли нас не бояться, мы же из Эль-Ай сто двенадцать, нас все боятся. Он подходит к Йохану ближе и дотрагивается до его груди раскрытой ладонью. Тот напрягается и вжимается в стену будто ожидая удара. Они абсолютно правы: Йохан нервничает, его тело ощущает близость альф и реагирует естественным для омеги образом – но это не значит что ему самому это нравится. Еще пару месяцев назад он работал в городском банке данных, а потом к нему просто пришли и сказали: Йохан Скотт Терренс, на вас возложена высокая честь, вы станете личным омегой героев подавления нюйванского восстания. После этих слов у него просто забрали привычную жизнь. – Не бойся, – тихо, но отчетливо произносит Бенни, садясь на пол и вытаскивая из сумки провода от прилагающегося к матрасу насоса. – Мы не собираемся тебя обижать. – Он чистую правду говорит, – Карлос вытаскивает мятую сигаретную пачку из стоящей у окна тумбы и нашаривает в кармане зажигалку, – никто из нас не хочет, чтобы ты его среди ночи придушил. Он смеется собственным словам и закуривает. Ярек тоже смеется и обеими руками гладит Йохана по груди, по бокам, а потом отступает на шаг. – Фигурка у тебя очень ничего, – Ярек садится на свою койку. – Если бы таз не был такой широкий, то сошел бы за альфу-переростка. – Я больше люблю тех, которые пожирнее, чтобы было за что ухватиться, – Карлос протягивает ему сигаретную пачку, – но ты симпатичный, что правда – то правда. – Не бойся нас, – снова говорит Бенни. Йохан кивает. Может быть ему действительно не стоит бояться, но контролировать свои чувства он сейчас не может. – Да он перестанет, как только потечет, – Ярек тоже закуривает. Вентиляция в отсеке слабая, дым собирается под потолком. Йохан кашляет. – А это случится очень скоро, все-таки три альфы рядом – сотню ставлю что и недели не пройдет, как у него будет полная задница смазки. – Не будет, – Йохан качает головой, с трудом подавляя новый приступ кашля: он сам никогда не курил и привык на работе к тщательно отфильтрованному воздуху хранилища, – я – омега второй формации, у нас смазка не выделяется. – Спасибо, что сказал. Надо будет сгонять на планету и купить. Бенни наконец собирает матрасный насос, подключает его к розетке и тот начинает с противным шипением заполнять матрас воздухом пополам с сигаретным дымом и пробивающимся сквозь вентиляцию запахами рутигальской кухни, идущими с камбуза. – Почему он один на нас троих? – Бенни тоже садится на свою койку. – Омег и альф же делают равное количество. Это – риторический вопрос, все четверо это понимают: у какого-нибудь генерала омег полдюжины и он им присовывает с утра до ночи, а другой – держит бордель с двумя десятками и загребает неплохие деньги в дополнение к жалованию. – Я слышал, модификантов хотят совсем снять с биопроизводства, – говорит вдруг Ярек. – Сперва омег, понятное дело, а потом и нас. – И правильно, – отвечает Бенни. Карлос не говорит ничего. Йохан садится на надувшийся матрас и вытаскивает из пакета второй сэндвич, этот – с рыбой, но такой же невкусный. Йохан никогда не задумывался о том, что и альфы могут быть против биопроизводства – все-таки они не находятся в таком социально-униженном положении как омеги, альфа не обязан идти в военные, другое дело – что особых альтернатив они себе найти не могут, а вот с омегами часто поступают в точности как поступили с Йоханом, никто не спросит омегу перед тем, как торжественно его кому-нибудь вручить. К тому же альфы более примитивны. В юности Йохан считал, что это просто слухи – солдафонов нигде не жалуют, а солдафонов-модификантов, понятное дело, тем более – но потом получил доступ к информации не для общего пользования и узнал всю правду. Альфы – вечные дети. Они могут интеллектуально развиться до уровня взрослого человека, но их эмоции и чувства остаются на отметке в двадцать лет, альфы должны быть молодыми и отчаянными. Точно так же как должны быть сверхбыстрыми, зоркими, компактными и неспособными к естественному размножению. Альф создали как дешевую альтернативу роботам-колонизаторам, а омег создали для их обслуживания. Йохан думает о том, какой тонкой может быть грань между совершенством и уродством. – Доедай, а то назавтра их только выкинуть можно будет, – Ярек кивает на пакет. Альфы долго не живут. Яреку уже за пятьдесят, Карлос и Бенни моложе его на десять лет. Обычно альфы служат до пятидесяти пяти, но у Ярека есть все шансы продержаться до шестидесяти, а то и на пару лет подольше, если не подстрелят. Он – профессионал высокого класса, с идеально быстрой реакцией и великолепными зрением, но все равно рано или поздно и скорее рано, чем поздно, его выкинут на улицу, всучив небольшую пенсию. И он окончит свои дни на какой-нибудь захолустной планетке, которую может быть сам когда-то спас от очередного вторжения или бунта. А сейчас ему подарили омегу. Юридически – одну треть омеги, но это тоже неплохо. – Ему еще объяснительную надо бы записать на именной блок, – говорит Бенни. – Чтобы смог по всей станции ходить. – Так и сделаем, – Ярек зевает, чешет нос и смотрит на часы. – Давай сюда блок, я все туда наговорю. Бенни берет с тумбы торжественно переданный им информационной микроблок и кидает Яреку в руки, тот ловит его и активирует. Карлос закуривает еще одну сигарету. Йохан достает последний сэндвич из пакета. * Прогноз Ярека оказывается более чем точным: уже к вечеру второго дня рядом с ними Йохан начинает чувствовать первые признаки внеурочной течки, а к вечеру третьего начинает изводиться. У него внутри все как будто чешется, он трется лицом об простыни коек, пытаясь вобрать в себя запах альф. Йохан с трудом борется с желанием засунуть в себя пару пальцев, прекрасно понимая: станет только хуже – хотеться будет сильнее, а как надо он сам себе все равно не сделает. К тому моменту когда альфы возвращаются со стрельбища, он готов буквально умолять их – но умолять не приходится. Карлос едва перешагнув порог, делает глубокий вдох и усмехается, а Ярек просто говорит: – Ты погляди-ка, быстро как дозрел. Это чистая правда, можно было и не говорить ничего. Бенни молча отпихивает в сторону сдутую на день шкурку матраса и указывает пальцем на пол – койки рассчитаны на альф, а матрас слишком шаткий, так что больше негде. Йохан расстегивает штаны, приспускает их до колен и покорно ложится на спину, чуть раздвинув ноги. Карлос первым становится на четвереньки рядом. Он обхватывает пальцами наполовину вставший член Йохана и чуть сжимает его – он большой, для омеги даже очень большой. Ярек молча идет к шкафу и нашаривает на дне где-то под носками и свернутыми змеями поясов, сумку с купленной вчера смазкой. Он кладет тюбик на пол и подпихивает ногой к Карлосу, а сам расстегивает ширинку, но к Йохану не подходит. Зато подходит Бенни. Он стаскивает с Йохана рубашку и тут же начинает обеими руками гладить его грудь, прихватывая пальцами соски, пока Карлос сдергивает прочь его штаны, вместе с ботинками из мягкой кожи, оставляя в одних носках. У Йохана уже нет сил терпеть, он начинает тереться спиной об пол, приподнимая зад. Карлос опять смеется и опять чуть шлепает его, потом – выдавливает на пальцы смазку и резко загоняет их в Йохана, сразу три. Тот запрокидывает голову и жадно ловит ртом воздух, чувствуя как пальцы раздвигаются растягивая его еще сильнее, хотя он и так раскрыт – а потом они выскальзывают наружу и Карлос пропихивает в смазанную дырку набухшую головку своего большого члена. Йохан приподнимается на локтях, подается вперед и стискивает Карлоса ногами будто боится что тот может решить уйти. Но тот и не думает. Карлос трахает Йохана медленными, плавными движениями, как нарочно растягивает время как можно дольше. У Йохана то и дело перехватывает дыхание, Бенни склоняется к нему ближе и обхватывает пальцами его член, а потом берет в рот. Они с Карлосом то и дело задевают друг друга, но даже не обращают на это внимания. Бешено подскочивший пульс стучит у них в ушах точно барабанная дробь. Кончает Карлос быстро. Он нагибается вперед, едва не придавливая голову Бенни к животу Йохана и замирает. Луковица у основания члена Карлоса набухает, раздувается – и Йохан едва не давится собственным стоном. Он никогда не чувствовал ничего подобного, это ощущение идеальной заполненности захлестывает его с головой, он выгибается еще сильнее и чувствует боль – несильную, но какую-то очень отчетливую, как предупреждение: нельзя дергаться, нужно терпеть. Сейчас Йохан готов терпеть сколько угодно. Он расслабленно опускается на пол, но снова вздрагивает, когда Бенни начинает дрочить его ноющий от напряжения член, и еще раз – когда все-таки кончает сам тоже. Узел у Карлоса спадает через пару минут. Поднявшись с колен Карлос отряхивается и отходит к тумбе, роется в поисках сигарет и зажигалки, что-то бормоча себе под нос, но никто его не слышит. Бенни опускает голову еще ниже и гладит обеими руками ляжки Йохана. – Раздвинь ноги пошире, – командует Бенни и Йохан немедленно выполняет приказ. Бенни сначала трется лбом об ляжку Йохана, а потом начинает лизать его дырку, раскрытую и припухшую, потемневшую от прилившей крови. То и дело он останавливается чтобы принюхаться, но тут же начинает опять водить языком по краю, будто хочет разлизать до какой-то невероятной ширины. Йохан стонет, подается ему навстречу, и Бенни толкается вперед запуская язык так глубоко как только может. Йохану этого мало, он тянется к Бенни, пытаясь собраться с мыслями чтобы попросить его не затягивать больше ожидание, попросить трахнуть его наконец. – Надо же, какой охочий нам достался, – говорит Ярек. Бенни тоже расстегивает ширинку и наконец вставляет Йохану по старой смазке, не тратя время на новую. Тот уже не замирает, а снова начинает елозить по полу, подается Бенни навстречу. Тот трахается совсем не как Карлос, двигается быстро, резко, обеими руками вцепившись в ляжки Йохана. Он оставляет на светлой коже синяки, царапает ее, обрушиваясь со всей силой и тяжестью своего жилистого тела, подается чуть вверх с каждым толчком. Член Йохана опять начинает вставать и Бенни обхватывает его пальцами, но на этот раз не ласкает, просто придерживает до тех пор, пока не кончает. Узел у него куда меньше чем у Карлоса и Йохану кажется что этого слишком мало, он недовольно бурчит, приподнимаясь на локтях – Бенни упирается ему в живот свободной рукой, будто понуждая расслабиться, лечь и Йохан слушается. Сцепка с ним тянется куда дольше чем с Карлосом. Йохан успевает перевести дух и закрыть глаза на несколько минут. Он чувствует как ползут по коже капли пота, чувствует как отдается пульс в паху, в деснах и в растянутом анусе. На этот раз заполненность ощущается иначе, спокойнее, но не менее явно – и Йохану хочется еще, мучительно хочется чтобы узел Бэнни раздулся вдвое больше, у него будто ноет что-то внутри, тянет мучительное желание: больше, еще больше, пожалуйста. Он почти готов сказать это вслух. А еще почему-то у Йохана начинают очень мерзнут пальцы и он стискивает кулаки. Когда узел спадает, Бенни наклоняется к Йохану, целует его в обе щеки. И только тогда подходит Ярек: сначала он нагибается чтобы опять понюхать шею Йохана, а потом становится на колени и спускает штаны до середины бедра. – Будет больно, – в полголоса предупреждает он. Йохан сразу понимает почему тот пошел последним – он из тех у кого узел рано набухает и сейчас он уже заметен. Ярек заводит обе ладони Йохану под задницу, гладит ее, а потом загоняет в дырку оба больших пальца и сильно тянет будто примериваясь. Потом – убирает одну руку и смазывает свой член. Ярек оставляет тюбик открытым, не тратит время на всякие мелочи и сразу пристраивается к Йохану. Тот опять закрывает глаза и делает глубокий вдох. Ярек явно пытается быть осторожным, но у него ничего не получается, Йохан с трудом обхватывает раздувшийся еще сильнее узел, а тот набухает все больше и больше. Двигаться толком Ярек не может только как-то странно трется вперед и назад, всякий раз когда его член чуть дергается внутри, Йохан шипит от боли – но все равно возбуждается еще сильнее, от чувства растянутости у него внутри опять что-то начинает ныть, но это приятное ощущение. Жадно дыша через рот, он тянется левой рукой к своему члену, но Ярек почему-то перехватывает его запястье и снова подается чуть вперед. Узел опять болезненно сдвигается и начинает давить на простату точно под другим углом, так что Йохан опять не может сдержать стона. Он обнимает Ярека обеими ногами, обхватывает пальцами его ладонь и кончает так и не коснувшись собственного члена. Ярек держит его не так долго как Бенни и выходит не дожидаясь пока узел полностью спадет: Йохан так растянут что это совсем нетрудно. Еще пару минут тот просто лежит на спине, его грудь и испачканный спермой живот ходят ходуном, внутри как будто гудит торнадо. Йохан ловит воздух ртом, вдыхает так глубоко что перед глазами темнеет. А потом Ярек и Карлос протягивают ему руки, помогая подняться и дойти до узкой двери ведущей в душевую кабину. Смешанная со смазкой сперма щекотно течет по ногам Йохана, от висков и волос в подмышках сползают вниз капельки пота, а мелкие царапины и синяки уже начинают саднить как и черезмерно растянутый анус – но всего этого Йохан сейчас не чувствует, у него нет сил на то чтобы чувствовать. * Сообщение на коммутатор приходит на следующее же утро и Карлос зачитывает его с торжественной улыбкой: – Ребята, нас шлют на Виван-восемь – местные подняли восстание. – Когда? – спрашивает Бенни. – Сегодня ночью. Намечается что-то серьезное, так что чем раньше мы прибудем, тем выше шанс, что дело не затянется. Ярек ничего не говорит, только зевает и берет с тумбочки оставленную там вчера сигаретную пачку. Прикидываясь спящим, Йохан поворачивается к ним спиной. Задница болит, но не слишком, хотя до сих пор сильно растянута, ему почти стыдно: омеги обычно очень гибкие в этом плане, но его за вчерашний вечер так растрахали что реши Карлос сейчас опять засунуть в Йохана три пальца – тот бы их и не почувствовал. – Хоть разок поразвлечься с подарком успели, и на том спасибо, – произносит наконец Ярек и слезает с койки. Он подходит к Йохану и гладит того по боку, пытаясь разбудить. – Может тебе чего привезти, а? – Крысу дохлую, – фрыкает Карлос тоже поднимаясь с кровати и подходя ближе, а вслед за ним подходит и Бенни. – Это же Виван, там нет ни черта. Йохан переворачивается на спину и открывает глаза. Он смотрит на стоящих над ним альф: у Карлоса длинные ресницы, у Бенни сильно проступающие скулы, седые волосы Ярека острижены совсем коротко. Он думает о том, что ему всего тридцать. Лет через десять Бенни и Карлоса, скорее всего уже отправят на пенсию и тогда Йохана подарят кому-нибудь еще. Он не может сказать, что ему нравятся эти альфы – но они не пытаются сделать ему больно или унизить, а он точно знает: многие альфы ведут себя совсем иначе. И чем раньше что-то случится с этими – тем раньше Йохана отправят к новым. Чувствуя, как Ярек дышит ему в ухо, чувствуя, как Карлос гладит ему живот, Йохан снова закрывает глаза и просит кого-то – старого христианского бога, рутигальских духов, хоть саму вселенную, не важно: пусть операция пройдет успешно и герои подавления нюйванского восстания, Ярек Женич, Карлос Паркер, Бенедикт Уолтерштейн вернутся сюда живыми.