Сладкий сюрприз

      Томас быстро шагал по мокрому асфальту, в котором отражалось многоцветье рекламных огней. Вывески и голографические табло теснились, как сигареты в пачке. Кажется, что вот-вот весь этот мир, состоящий из пошлых кричащих лозунгов и ядовито-ярких картинок, рухнет тебе на голову. Недавно прошедший дождь породил бурлящие потоки по краям мостовой и душную влажную вонь испарений. Мир двоился и прыгал перед глазами. Звуки были отвратительно-резкими и отчетливыми. Мужчина сейчас слышал то, что не могли слышать простые смертные. Но его это вовсе не радовало. Больше всего на свете он хотел увидеть Алексиса. Маленькое чудо, что ждёт его дома. Они живут вместе не так давно, но уже успели изучить границы тела и разума.       Сегодня его задержали, и на улице уже была ночь. Холодная и сырая. День был тяжёлым и дождливым. Даже солнце, что пожелало удачи на работе, не могло долго греть душу. Как там его звёздочка? Наверное, уже давно спит, но даже если это так, это не повод расхаживать по улицам.       Он почти бежал, отражаясь в бронированном стекле витрин, в черном мокром асфальте и изогнутых боках машин, проносящихся мимо или стоящих у обочины. Надо спешить. Вверх по лестнице и наконец, ключ оказался в замочной скважине, впуская хозяина в дом.       Каково же было удивление, когда свет ещё горел. Парень быстро разделся, проходя к комнате, из которой шёл свет. В столовой, разложившись на столе, лежал Алексис, который заметив возращение семпая откинул телефон в сторону. Наверное, он тут лежал достаточно давно, ведь никто не предупреждал его о задержке. Только потом стала ясна причина, по которой он не мог сесть или встать… Всё тело было украшено сливками, кремом, фруктами, шоколадом и зефиром… И красная лента перевязанная на члене. Выглядело это как нельзя органично. Словно тут постарался кондитер. Это настораживало…       — Ты чего тут?.. — Спросил парень, оглядывая хрупкое тело с головы до ног. Поверить в увиденное было сложновато. Да и с чего это подобные сюрпризы? Парень стоял и смотрел на эту картину погружая информацию в голове, но долго думать не хотелось. Скинув с себя рабочую одежду, он подошёл ближе, проводя руками по бёдрам, чувствуя лёгкую дрожь под собой. По красному от смущения лицу, стало ясны истинные намерения кохая. Правда о них можно было догадаться и с первого взгляда… Алексису повезло, что Томас голодный. Очень голодный.       — Тебе нравится подобное? Маленький похотливый извращенец… — сладко протянул Том, усмехаясь и приближаясь к уху 'живого торта'. Теперь слова доносились четко и ясно, заставляя смущенно краснеть и отводить взгляд. Не услышать их или не обратить внимания было просто невозможно, но они, такие горячие и пошлые, обжигали розовое ушко. Тем временем руки, в подтверждение слов, прошлись по телу, сгребая белый крем, который дали попробовать кохаю, протянув пялец к легко покрасневшим губкам. Алексис всосал палец, тяжело дыша. Он делал это так самозабвенно и нежно, что семпаю пришлось поправить и без того вставший член в штанах. Хотелось взять мальчишку прямо сейчас, но сдержавшись, Томас продолжил пытку.       — Сладко… — протянул парень, улыбаясь. Алексис поднял на семпая затуманенный взгляд из-под ресниц и выпустил изо рта его палец за которым потянулась вязкая слюна. Томас нарочно провел ладонью по паху, а затем характерно легонько ударил по бедру, услышав стон в ответ.       — Я не оставлю на тебе и крошки…       Меж розовых губ, виднелась сладкая красная ягода, которая медленно истекала собственным соком. Липкая субстанция каплей не спеша стекала по подбородку, оставляя позади себя след мякоти. Том припал ближе к лицу, захватывая зубами клубнику, медленно откусывая кусок, от чего Алексис неясно дрогнул, сжимая в ладонях край стола. Тем временем плод постепенно исчезал, а губы продолжали терзать мальчика, заставляя того невольно дрожать, боясь пошевелиться. Он не возражая, позволял языку пробраться в рот, исследуя территории, сплетаться в страстном танце, из-за чего в желудке, словно запорхали бабочки. Отстранившись, Том оставил тонкую нить слюны, что исчезла, стоило только ей появится. Эти приятные, легкие касания, были столь нежны, что заводили свой легкостью. Хотелось податься выше и прильнуть к губам семпая, чтобы еще раз ощутить приятное тепло и сладость его губ. Несмотря на то, что сегодня роль пирога исполнял Алексис, ему казалось, что Томас его слаще.       Руки мягко поползли к «фуршету». На впалом животе красовались сладости на любой вкус, который бедный парень не смог предугадать у семпая: сладкие нежнейшие мафины расположились прямой дорожкой от пупка до груди, по краям украшенные спелой и сочной клубникой. Чуть дальше расположился мягкий и воздушный зефир в черном шоколаде, который уже стекал на горячее тело. Вокруг были рассыпаны сахарные жемчужины и разложены невероятно красивые цветы из пастилы.       Пальцы бережно обхватывали упругие бёдра, оставляя на них отпечатки. Казалось, что стоило только надавить на кости чуть сильнее, как они потрескаются, но Алексис молча терпел нарастающее возбуждение. Ещё бы. Оказаться в таком положении перед Томасом было невыносимо. По тому, как сбивчиво дышит черноволосый, можно было и без слов понять, что же хочет парень, но разве не веселее наблюдать за этой сценой с высоты, бросая голодный взгляд на… Нет, не на еду, а покрасневшее лицо мальчика. Припав губами к животу, с трудом удавалось хотя бы обхватить губами мягкую кожу. Даже от простого дыхания, кохай сжимался, пытаясь подавить смех и чуть не силой отбросить семпая. Правда кто-то не рассчитал силу, и на время этой 'пытки', руки были плотно прижаты к столу, над макушкой Алексиса.       — Боишься щекотки? — словно дразня, руки пошли по уже изученным чувствительным местам, специально хватая за бока.       Пред взглядом предстал аккуратный ровный член, с нежно-розовой головкой, из которой уже сочилась полу-прозрачная смазка. Орган был натуго перевязан лентой, от чего казался ещё более миниатюрным. Словно вишенка на густом торте из сливок на лобке. Пальцы мимолетно пробежались по стволу, возвращаясь обратно, но вдоволь наигравшись с хрипами Алексиса Томас, захватил белую воздушную массу подушечками и медленно размазал по стволу. Томно вздрагивая, Алексис тихо поскуливал, прося распустить алые оковы, которые уже болезнено сжимали его член, заставляя охать от каждого прикосновения, терзая приятной пыткой. Но он весь сейчас принадлежал семпаю, был его вкусным тортом, поэтому только семпай мог прекратить эти сладкие мучения.       Но разве всё так просто? Губы обхватили член, медленно поднимаясь, верх, к уздечке, мягко захватывая её в рот. Толком нельзя было понять, играет ли семпай или же вправду пытался доставить удовольствие.… Так или иначе, комната наполнилась судорожным дыханием и лёгкими выкриками. Мальчик уже сам толкался в глотку, за что сразу получал по бокам, хлопки которых заглушали мольбы. В ладонях расположился маленький мешочек, который нежно мяли, боясь переборщить. Вредить чуду перед собой не хотелось, но вот наиграться вдоволь…       Время пришло к самой сладкой части… Взяв парня за бока, он подвинул к себе поглаживая внутреннюю сторону бедра и спускаясь то к стопам, то к паху, пытаясь вдоволь наиграться со слабостями мальчика. От такого тот сладко вздрогнул, с желанием и немой просьбой смотря на семпая. Вдоволь наигравшись на чувствительности, парень осмотрел арсенал блюд. Все липкие и сладкие… Но было то, что пригодилось больше всего сейчас — длинный леденец с расцветкой в радугу. Что он тут делал? Не ожидал же кохай, что семпай уделит около часа, что бы съесть его? Вряд ли…. В ход пошла слюна и мокрый от неё же леденец медленно надавил на сомкнутое кольцо мышц, разрабатывая. Войти в мальчика подобным образом, было сложновато. Хотя бы из-за того, что он сопротивлялся, явно желая ощутить в себе член семпая. Но Алексис не мог произнести ни слова, он сегодня праздничный торт, который должен молчать и кормить своей сладостью семая. Усмехнувшись, Томас спросил:       — Что такое? Ты разве не этого хотел? — и некая игрушка прорвалась вглубь, успешно на всей скорости влетая в простату. Вздрогнув всем телом, роняя с тела несколько маффинов, Алексис охнул от наслаждения. Практически не дожидаясь, пока кохай привыкнет семпай продолжил движение под нужным ракурсом, заставляя стонать и изгибаться, позорно закрывать лицо руками, жмуриться и кусать губы, томно смотря на желаемого семпая.       — С-семпай… Липко…. Прошу… — слышалось сквозь хрипоту, когда кохай не смог уже выносить эту сладкую муку.       — Не беспокойся об этом… Я лично вымою тебя изнутри… — рычалось в ответ, но двигаться Томас перестал, уходя в другую комнату. Кохай, даже приподнялся на локтях, все так же тяжело дыша, наблюдая помутневшим взглядом за тем, куда же делся старший. Но тот вернулся, и не просто так, а с презервативом, уже заранее натянутым на ствол.       Закинув длинные стройные ноги на плечи и не дожидаясь согласия, Томас сразу вошёл наполовину, слыша не самый одобрительный выкрик. Затем движение вновь повторилось. Он вышел, и снова вошел, на этот раз полностью, давая привыкнуть к размеру. Как никак, но по сравнению с конфетой член семпая, большой и горячий, был огромен.       — Я могу двигаться?.. — тихо прошептал Томас, на самое ушко кохая, на что получил одобрительное покачивание головы. Прекрасный вид… Покрасневшие щёки… Это больше смущает, чем простая кровать, не так ли? Толчки перешли от медленных к быстрым и вскоре комната наполнилась сладким запахом, стонами и эхом шлепков плоть о плоть. Половину кексов и зефирок, смялись, сахарные жемчужины раскатились по полу. Том прижался вплотную, пачкаясь в оставшихся сладостях и прижавшись губами к губам мальчишки, он вовлек того в страстный поцелуй. Ладони семпая не бездействовали, водили по телу, сжимая бока, нежную задницу и оставляя на них следы…. Наконец пик был близок и старший бурно кончил, чувствуя, как натягивается презерватив внутри. Нужно было было не надевать его и потом наблюдать как вязкая сперма стегает по бедрам кохая, но всё равно обещание уже дано — придётся мыть изнутри в любом случае…. Хотя кто сказал, что это плохо? Алексис все еще подрагивал, ощущая как лента стягивает его член.       Том, обхватив для удобства ладонью горячий, туго стянутый ствол, медленно потянул ленту, наблюдая как кохай забрызгивает спермой свою грудь и оставшиеся сладости. Усмехнувшись, Томам произнес:       — Ты — это лучшее, что было со мной в этой жизни.