Вспышки фотокамер ослепляют, оставляют неприятные солнечные блики в глазах и ощущение того, что тебя видят, рассматривают каждую частичку тела. И совершенно точно находят даже недостатки. Так неуютно быть на виду у множества людей. Ты для них раскрытая книга, идущая по красной дорожке на пути к славе. И они читают тебя без зазрения совести, ведь ты так располагаешь это делать именно сейчас.. когда рядом находится никто иной, как Хенрик Холм.
Твои ноги подкашиваются от того, какое влияние на тебя имеет один лишь его взгляд, которыми он одаривает тебя весь чертов день. Звездочки в голове кружатся с неимоверной силой, образуя бешенный танец, из-за которого голова просто идет кругом. Неправдоподобно ? Слишком преувеличено ? У Сандвика не было никаких оправданий в этот счет, ибо все вышесказанное являлось чистейшей реальностью, с которой пришлось столкнуться семнадцатилетнему парню. Кстати, скоро ему исполняется восемнадцать, и он сам жутко удивился от своего действия, но Тарьей пригласил Холма на вечеринку в честь долгожданного совершеннолетия. Его успокаивал тот факт, что если в тот день станет совсем невыносимо терпеть присутствие будоражащего сознание парня, можно будет на совершенно законных основаниях напиться до пляшущих чертиков и уснуть прямо на мягком ковре в гостиной. А на следующий день попробовать начать новую жизнь с чистого листа. Только вот этих попыток было такое огромное количество, что Тарьей перестал считать, да и надеяться на то, что образ стройного актера уйдет из его головы, он тоже перестал. Все повторялось час за часом, минута за минутой, и надежда на то, что Сандвик вернет свою гетеросексуальность и заживет полной жизнью без маячащего перед глазами объекта обожания исчезла вместе и с адекватным поведением парня. Вот и сейчас он странно косится на Холма, слишком долго смотрит на его губы, а в один момент просто отворачивается от него, ведь невыносимо видеть эту белоснежную обворожительную улыбку с клыками, которые могли бы аккуратно впиться в нежную кожу на шее, принося крышесносное удовольствие. Они шли рядом, то и дело останавливаясь, чтобы дать очередное интервью. Некоторые из них неоднократно повторялись, но тактичность парней не позволяла грубо отказать. Один из мужчин с микрофоном в руках остановил их, выливая на них новый шквал вопросов: - Впервые на красной дорожке, каково это? - Замечательно, - парировал Тарьей - Невероятно, - ответил Холм, взглядом отчаянно цепляясь за лицо парня, и нехотя возвращаясь к интервьюеру, продолжая отвечать, - У нас еще не было возможности поговорить об этом. - Не было.. - промямлил Сандвик, не в силах сказать что-то дельное из-за находящегося совсем в миллиметрах Хенрика, и способный лишь на слабое поддакивание. - Но, мы улыбаемся и веселимся. - Мы немного пофилософствуем об этом после , потому что сейчас здесь столько всего, много фотографий, интервью, но.. - в попытках оживиться, Тарьей сумел адекватно ответить на вопрос, даже приветливо улыбнувшись Холму, который мгновенно ответил на реплику, не отводя взгляда: - Столько импульсов, - легкий наклон в сторону Сандвика, а у того живот разрывается от порхающих в нем бабочек. - Это жизнь. - Вы номинированы, как думаете, как все пройдет? - продолжал осыпать вопросами интервьюер. - Невозможно сказать. У нас есть шанс..Мы очень благодарны за всю ту поддержку, которую получили, - ответил Хенрик. Резко представив, как из-за его смущения миллионы людей могут подумать не о том, Тарьей взбодрился и решил вставить свое слово: - Это просто прекрасно - находиться здесь и быть номинированным. Это огромная честь. Итак, мы рискуем ничего не выиграть, можем заполучить одну награду, и я скажу " О да! ". И можем заполучить две, тогда это будет " ВААААУУ !!! ". Боковым зрением Тарьей заметил, как Холм неотрывно смотрел на него, следя за каждым словом, впитывая, словно губка, и почему - то его взгляд в одну минуту был направлен на двигающиеся губы Сандвика, что смутило того. Послышался смешок с правой стороны после реплики, а дальше последовали глупые вопросы-ответы про подготовку к мероприятию, про популярность среди молодежи и нелепые шуточки в стиле " А разве видно, что мы готовились? ". После еще какого-то вопроса, который младший конечно же не расслышал, уже успев потонуть в кисельно тягучих мыслях, Холм заговорил: - Вот почему эти вопросы такие сложные. Мы делаем это ради актерской игры и удовольствия, которое получаем от совместных сцен, - на этом моменте сердце Сандвика начало с бешенной скоростью колотиться, обещая разорвать грудную клетку на мельчайшие кусочки, - Так что превращение в знаменитость просто становится частью наших жизней. Быть знаменитым не так уж и весело, как некоторые считают. - Вы играете бойфрендов на экране, а что насчет ваших отношений в реальной жизни? Щелчок. И Тарьей больше не хочет находиться здесь. Хочет провалиться под землю, лишь бы его никто и никогда не достал. Он, конечно, предполагал, что подобный вопрос в любой из его вариаций однозначно прозвучит, но все таки не был полноценно готов к нему. А какие у них были отношения в реальной жизни? Хорошая взаимосвязь на съемках, качественная совместная работа. Ну, и разве что парочку поцелуев вне съемочной площадки, которые Хенрик называл " тренировочными " и всегда уходил после них с едкой ухмылкой на губах куда-то в даль. Куда-то, где его ждет милейшая и добрая девушка Леа. Его маленькая любящая девочка, которой он так дорожит на камеру. Но что на счет реальности? Разве честно по отношению к ней так откровенно пялиться на Сандвика и устраивать неожиданные тренировочные поцелуи? О которых она, конечно же, ничего не знала. Ведь у них идиллия. Ее знают родители, брат, друзья. Его знают все окружение Леа. А Тарьей как тот самый всеми ненавистный третий лишний. Навис над великолепной парочкой, как грозовая туча, которая все не может излить все водяные внутренности на город. И не мешает жить, но приносит дискомфорт. - Очень хорошие друзья, - неожиданно ответил Хенрик, хватая Му за плечи и ведя в нужном направлении. - Хорошие приятели, - кинул на последок Тарьей, как бы чертя грань Хенрику, что не друг ты мне вовсе и не понятно, что между нами происходит. Непонятно до колющей боли в голове. - Я отойду, - слегка бледнея, сказал Му. - С тобой все в порядке? Может, помочь чем-то? - спросил Холм, в глазах которого явно читалось беспокойство. " Помоги себе " пронеслось в голове Сандвика, и тот, игнорируя вопрос, поспешно удалился. Зайдя в туалет, в котором слава богу никого не было, он тут же включил холодную воду и ополоснул лицо, пытаясь смыть ненужные мысли и напряжение. Ледяные капли медленно стекали по лицу с четким красивым контуром, смачивали губы и капали с подбородка на белый мрамор раковины. " А может к черту все эти жалкие попытки зацепиться за то, чего нет?! Пора прекращать. " - подумал Тарьей, и еще несколько раз смочив лицо, аккуратно промокнул его и вышел из комнаты, настроенный на изолирование от любви к Хенрику. Гордость взяла верх над чувствами.***
Тем временем Хенрик рвал и метал, больше не желал отвечать на вопросы интервьюеров, пока он один, и просто забился в дальний уголок с бокалом шампанского, пузырьки которого плыли вверх, пытаясь выбраться наружу. Этот мелкий и адски красивый засранец Тарьей слишком сильно зацепил его сегодня, разодетый в шикарный наряд и притягивающий не только взгляд парня, но и других людей. Холму хотелось прокричать на весь мир, что это мое, только мое, и не смотрите, не дышите даже в его сторону. Но непозволительно в его положении. Тем более Леа.. А что Леа? Комфортная девушка, не требующая особо ничего взамен на ее искреннюю и бескорыстную любовь, кроме периодических совместных фоток. Хенрику было с ней удобно, хорошо. Никто не посягал на его личное пространство ввиде девушки, так как он был занят, и это доставляло ему удовольствие. Но все резко обрушилось, как взятая врагами крепость, когда в его жизнь заглянул маленький лучик света по имени Тарьей. После окончания третьего сезона, после всех этих сцен, эмоций, что прочувствовали они оба, Хенрик не мог просто так взять и вычеркнуть это, продолжив отношения с Леа. Нет. Даже в его голове Сандвик был жутким собственником и занимал все сто процентов его мыслей. Дышать казалось с каждым днем все трудней, однако, как только Холм находился рядом с возлюбленным, то сразу же оттаивал. Никому неизвестно, что делать дальше с таким багажом чувств за спиной. Остаться с Леа? Попытаться заполучить Тарьей? Остаться одному и спокойно морально разлагаться в обществе самого себя? У Хенрика не было ответов, но почему-то именно сегодня, на Gulrutten , он решил, что надо что-то делать.. Но не пришлось даже думать. За него все сделали остальные.***
Зал сильно гудит, живет своей жизнью. Кисс камера сейчас будет выбирать своих жертв, и каждый в этом зале уверен, что это будет Тарьей с Хенриком. Кроме них самих. В душе Сандвика теплится надежда на благоприятный исход событий потому, что он засунул свои чувства глубоко на дно своей души, а Хенрик не хотел показывать всему миру то, что он чувствует по отношению к своему коллеге. Пока что. Но судьба неумолимо не слышала их мольбы. Вокруг послышались хлопки, Холм с легкой ухмылкой посмотрел на экран и увидел там двух сидящих в креслах парней. Он увидел их. А дальше все словно в замедленной съемке. Тарьей призывно двигает бровями, улыбаясь так, слово хочет отомстить, а Холм перекидывает руку и прижимает к себе слегка растерянного Сандвика за шею, тот в свою очередь так же обвивает Хенрика, хватаясь будто за спасительный круг. Хонк пускает в ход язык, переплетаясь с языком младшего, и делая поцелуй мокрым, страстным. Но как все неожиданно началось, так же и закончилось. Тарьей резко отпрянул, поворачиваясь с полуулыбкой к экрану, облизывая слегка распухшие губы. Нежелание возвращать в полный ход свои чувства двигали им сильнее, чем возможность полноценно поцеловать парня своей мечты на глазах у многих людей.Безысходность нахлынула на обоих.
***
- Ну вы даете, парни! Хотя, я в вас ни капельки не сомневался, мои сладкие гомосексуалы, - хихикнул Марлон, попивая пиво. Этот человек всегда отличался странными фразочками, которые всех веселили. Ребята на славу отмечали победу, устроив мини-вечеринку в одной из снятых комнат. Естественно присутствовал и алкоголь, который сначала абсолютно не хотели давать Сандвику из вредности, но после того, как тот обиженно собрался уходить прочь из номера, сунули ему в руки бутылку пива, с которой он благополучно валялся на данный момент на кровати. Все были в хорошем расположении духа, под градусами алкоголя и смотрели номинацию от начала до конца, то и дело подшучивая над парнями, что заставляло обычно серьезного Хенрика смущаться и отводить взгляд. Он больше не мог сдерживать разбушевавшуюся бурю внутри него. Ему хотелось наконец-то выплеснуть все наружу, все то, что хранилось многие месяцы, недели, дни, что заставляло его сердце вместе с душой ежедневно рваться на кусочки от чувств к Тарьею и от вины по отношению к Леа. Хенрику было жалко девушку, и он стыдился за то, что морально изменил ей. Но совершенно ничего не мог поделать с собой, оне мог поменять себя и в какой-то момент изменившуюся ориентацию. Да и не хотел. Единственное, чего желал Хенрик, так это Тарьея. Во всех смыслах этого слова. - Ну а как мы будем делить комнаты? Их всего три? - проговорил Давид, как-то подозрительно ухмыляясь Марлону. - Так, я однозначно буду спать один, - быстро ответил Саша и, схватив ключи, которые парни разложили на журнальном столике, умчался в свой номер. - А мы не против делить комнату вместе, пока-пока, ребят, - протараторил Марлон, и они вместе с Давидом по-детски хихикая, так же устремились с ключами дабы насладиться долгожданным сном. Тем временем мир двоих парней, оставшихся в одном единственном номере наедине друг с другом рухнул. " Черт, черт, черт, я же не смогу сдержать себя, словно зверь какой-то, поддающийся инстинктам. Тем более во мне парочка полных бутылок пива. " - вертелось в голове Холма. Он переключил взгляд с пола на Сандвика и увидел, что тот абсолютно неподвижно сидит на кровати. - Хэй, Тарьей, ты чего? - попытался разузнать причину такого поведения Хенрик. Но Тарьей ничего не ответил. Лишь продолжал созерцать невидимую точку прямо перед собой. Ведь в этот момент все те чувства, которые он старательно запрятал в глубины сознания, вернулись, и нещадно били его кнутами по стенкам души, оставляя неприятные прозрачные рубцы, так больно отдающие в районе сердца. - Ну и пиздец творится с моей жизнью. Да такой, что я даже блять не знаю, как мне поступить, - резко и четко проговорил парень, вставая с кресла и залпом допивая третью бутылку, кидая ее куда-то вглубь комнаты себе за спину. Звон упавшего предмета отдался эхом в голове Хенрика, заставив очнуться от грез и вернуться в реальность, где перед ним стоял непонятно из-за чего взбешенный Тарьей. Но такой чертовски привлекательный, что хотелось сорвать этот пиджак, что скрывал невероятное тело паренька. В том, что оно невероятное, Холм не сомневался ни на минуту. - Ты, сукин сын, срываешь мне башку который месяц. Да я жить нормально не могу, - кидался словами парень, медленно приближаясь - а теперь еще и эти дебилы оставили нас наедине. Ты понимаешь, что я чувствую? Что мы чувствуем? - договорил Тарьей, указывая на очень заметный бугор на штанах. Хенрик не успел прийти себя, как Сандвик мгновенно оказался рядом и грубо припечатал того к стене, врываясь языком в рот старшего. Проталкивался все дальше, нагло прижимаясь всем телом к Холму и все больше вдавливая его в стену. А тот был совершенно не против, податливо открывая рот навстречу поцелую. - Тебе придется исправлять положение, - властно проговорил Тарьей, хватая парня за руку и уводя в глубь номера. Он уселся на диван, расставляя широко ноги, и проговорил: - Приступай. Почему то в голове Хенрика даже не промелькнула мысль о том, что это странно, что возможно даже неправильно или как-то унизительно. Вся ситуация его невероятно возбуждала, а алкоголь в крови таки пульсировал, заставляя его рывком кинуться на колени перед Тарьей. Он послушно расстегнул ремень брюк слегка трясущимися руками и стянул их вместе с бельем, срывая с ног и отбрасывая куда-то поближе к той самой злополучной бутылке пива, брошенной Сандвиком в ярости. - Ты скоро ?! - пробурчал Тарьей, явно довольный сложившейся ситуацией. - Ты говори, да не заговаривайся, мальчик, - сказал Холм, глядя в глаза парню и медленно обхватывая губами уже давно вставший член. Тарьей задрожал, облокачиваясь на спинку дивана и прикрывая глаза, ожидая продолжения процесса. А Хенрик и не собирался с этим медлить: он то опускался, то поднимался, наращивая темп, и в некоторых моментах добавляя язык, отчего младший тихо постанывал. Но счастье длилось недолго, и Хенрик резко отстранился, отчего послышался крайне недовольный звук сверху. - Что за.. - не успел договорить Тарьей, как был повален на диван. - Ты выглядишь просто как блядь. Которую хочется жестоко поиметь, - отчеканил Холм. - Так что тебе мешает это сделать? - наигранно удивленно сказал Тарьей, а следом характерно потерся бедрами, призывая к действиям. Хенрик зарычал. Ошалело бродил взглядом по оголенному телу младшего, которого он уже успел раздеть в порыве возбуждения. Резко припал губами к шее Тарьей и стал покрывать сначала мелкими невесомыми поцелуями, но спускаясь все ближе и ближе к заветному месту, начиная с ключиц и заканчивая животом стал дарить Сандвику мокрые и горячие, вперемешку с многочисленными засосами на шее, ключицах. Алые пятна буквально расплывались под губами Холма, и показывали принадлежность Тарьей ему. Он только его, его маленький мальчик, который будет чертовски горяч только с ним, как сейчас. - Хенрик, прошу тебя, не тяни, возьми меня уже.. - не в силах нормально говорить, пробормотал парень, нервно елозя под ним. И Хенрик взял. Так резко, грубо, что у Тарьей даже слезы брызнули из глаз, которые в дальнейшем были благополучно слизаны его предметом обожания. Но потом становилось все легче, все приятнее, и через пару минут номер наполнился стонами двух людей, которые удивительно идеально сливались вместе. Будто эти голоса были с их рождения предназначены лишь только им, и только вместе.***
Как-то странно вышло, но Тарьей с Хенриком проснулись почти одновременно и долго лежали на боку, рассматривая каждый кусочек тела, лиц, и всматриваясь в глаза, пытаясь найти там ответы на свои многочисленные вопросы. Холм мягко гладил Сандвика по волосам и изредка переходил на щеку, легонько касаясь большим пальцем шеи. Первым гробовую тишину нарушил Тарьей: - Что.. что мы будем делать теперь? - очень тихо, будто у него сорвался голос, промямлил парень. - Я думаю, мы будем вместе. - Но как же Леа? Ты ведь любишь ее, ты ведь столько с ней вместе, как же отреагируют.. боже, как? - Я почему-то лежу сейчас в кровати с тобой, мелкий соблазнитель, а не с Леа. Делай выводы, это не сложно, а ты парень умный, - сказал Хенрик, слегка взметнув вверх свои брови. - Но когда ты с ней расстанешься? - стыдливо спросил Тарьей. - Прямо сейчас, - Хенрик вскочил с кровати, сел и , отыскав телефон на тумбочке, тут же набрал номер Леи. До Тарьей долетели отдаленные гудки. - Леа, не хочу тебя обижать. Но и не хочу говорить тебе это в глаза, тянуть время и вместе с тем мои нервы. Нам необходимо расстаться. Я люблю другого человека.. Даже нет. Я просто люблю другого, - четко проговорил Холм, показывая всем видом, что уверен на все сто в своих словах и действиях. Через минуту он повесил трубку. - Она пожелала нам счастья и сказала, чтобы мы не медлили рассказать об этом всему миру. Но посоветовала подержать немного интригу. Согласен с ней, сделаем сегодня во время прогулки жутко нелепую и несуразную фотографию? - засмеялся Хенрик. - Сделаем. И подпишем " два счастливых парня ". Ну и потом еще что-нибудь, чтобы, как сказала Леа, подержать интригу, - ответил Тарьей и мягко уложил назад Холма одной рукой, - А сейчас давай еще полежим и восполним нежностью ту пустоту прошлого, когда мы считали, что не взаимно влюблены в друг друга.