Горничная из маленького отеля

Катерина Ивановна — уборщица в маленьком отеле, который был обделён вниманием проезжих. Во-первых, этот городок располагался в глубинке, но назвать его Мухосранском язык не поворачивался, а во-вторых, подавляющее количество потенциальных клиентов выбирало не эту гостиницу, а маленькие отельчики, в которых они оставались только на одну ночь и больше никогда не приезжали. Никто понятия не имел, почему эти почтенные люди выбрали именно наш городок, тем более, когда ближайший крупный город располагается всего лишь в паре десятков километров отсюда, но «гостиничный» бизнес имел место быть. Практически любой мог за свои деньги организовать в доме отель, но таковых было катастрофически мало, всё же местные были людьми осторожными, и не стремились пустить лишний рубль на пользу какого-либо сомнительного «дела», однако благотворительность здесь процветала, несмотря на то, что полученные средства с успехом распиливаются организаторами. Но гостиницы всем на удивление продолжали существование, как-никак, пока есть проезжающие, пусть даже однодневные, есть и отели. Катерина Ивановна работала в самом крупном из них — у него имелось три (!) полноценных этажа, то есть «не на ремонте», двадцать один номер и собственная кухня. Только последняя работала только для персонала, но, как говорил один из особо назойливых гостей, «это только временно». Персонал же был следующим: сама Катерина, её коллеги в количестве трёх человек, их босс в лице Ивана Фёдоровича, его доблестный заместитель — Петрович и сторож Михалыч, который, впрочем, появлялся в кухне так редко, что его можно даже не считать. Проезжающим же говорилось, что помещение на первом этаже, «то самое, у которого двери прозрачные» — служебное, однако всегда находились озорники, в основном мальчишки, которые норовили проникнуть туда и стащить буханку свежего, только что привезённого из неведомых далей, хлеба. Кто-то утверждал, что если кухня как таковая отсутствует, то и сам отель надо считать не более, чем пустым местом, но этот критик сам подзабыл, что в его гостинице в родном городе нет даже туалетов. Петрович, побывав в командировке, может положить голову на отсечение, что так оно и есть, однако с нагрянувшим гостем спорить не стал. Кончилось всё тем, что их отелю дали одну звезду, присовокупив это словами: «Могло быть и лучше», однако заместитель, мужественно претерпев все оскорбления как в свою сторону, так и в место работы с невозмутимым лицом принял документ и, как поговаривают свидетели, даже помахал критику, когда тот уезжал. Правда, сертификат Петрович потом сжёг в огне камина, но одной звезды отель не потерял, что, вне сомнений, немного повысило его популярность. По крайней мере, к концу недели, как минимум три номера уже были заняты. Иван Фёдорович даже грезил о том, чтобы увеличить количество комнат, на что его подчинённые хмуро кивали в такт его словам, не желая разрушать радость старика, всё же получение звёздочки — одно из немногих наиболее ярких событий в жизни их отеля. Бытие Катерины Ивановны было не завидным: хоть в гостинице было занято комнат десять от силы, она изо всех сил старалась, чтобы выделенные ей идеально чистыми, причём не сколько ради престижа заведения, сколько для собственного удовольствия. Начальство это видело, немного повышая девушке зарплату, однако у остальных уборщиц это зависти вызывало не очень много: после напряжённого рабочего дня сил на чувства не остаётся, поэтому все без лишних разговоров как можно скорее уходят, оставляя заведение на Михалыча, которому было начхать как на номера, так и на гостей. В отличие от Катерины Ивановны. Каждый божий день она проверяла однотипные комнаты: стены бежевого цвета, деревянная кровать напротив двери, за которой располагается ванная и телевизор прямиком из славных девяностых, чтобы условия жизни не походили на спартанские. Работы в номере много: надо пропылесосить, сделать влажную уборку, потом протереть ещё раз, но уже сухой тряпкой… Куда больше Катерине Ивановной нравилось быть в ванной: бирюзовые цвета стен, унитаз и душ действовали… успокаивающее. Их легче мыть, а значит, можно немного передохнуть — примерно пять минут. Каждый номер был одинаков, однако их жители настолько сильно отличались друг от друга, что диву даёшься, как они не разрушили отель до основания. Но, к счастью, этого не случится, ведь, во-первых, они никогда не встретятся, а во-вторых, трудно познакомится с кем-нибудь ещё, когда приезжаешь на неделю максимум. Катерина Ивановна никого из них в глаза не видела, однако, прибирая в комнатах, она точно могла сказать, где живёт свинья, где чистюля, где атеист и где верящий. Как? По интерьеру. Но только тех, кто задерживался здесь дольше, чем на одну ночь. С комнатами уборщица справлялась относительно быстро, всё-таки за десять лет доблестной службы она научилась многому. А вот в ванной комнате она оставалась чуть дольше: просто чтобы посмотреться в зеркало и… посмотреть, как постоялец положил полотенце на пол. Подавляющая часть гостей беззаботно бросает его на пол, и Катерина Ивановна уже свыклась с этим: ну какой нормальный человек будет уделять внимание таким мелочам? Хотя не в туалет бросают, и то хорошо. Правда, один такой случай был, можно было порадоваться, что оно было только намоченным, а не в отходах жизнедеятельности. Аккуратно сложенные полотенца, однако, попадаются, однако это настолько редкие случаи, что они не принимаются в расчёт. И кто же знал, что одна из самых опытных уборщиц отеля в свои двадцать семь лет осознает, что человеческая порядочность зависит не только от того, как постояльцы ведут себя в номере? То был славный вечер необыкновенно тёплого в том году июня. Иван Фёдорович радовался — именно в этот короткий период количество гостей увеличивается с пяти в неделю до десяти и даже больше. В отличии от уборщиц, которым приходилось очищать от мусора больше, чем обычно. Впрочем, в присутствии начальников они не жаловались: работа обязывает, да и боссы могут зарплату понизить. Вот и не остаётся у них ничего, кроме как обсуждать неудавшуюся личную жизнь с друг с другом, попутно травя байки разной степени оригинальности и обсуждая приехавших. Клавдия Ивановна редко принимала участие в их беседах: дочищенные до блеска семь унитазов были намного важнее всяких сплетен. По крайней мере, по её мнению. Она бы прошла мимо и в этот раз, но её чуткое ухо уловило очень интересный отрывок диалога. — Слышала, в четырнадцатом номере поселился оболтус? — Начала Машка — одна из тех девушек, которым не удалось успешно сдать экзамены и, скрепя сердце, идут на первую попавшуюся работу, чтобы не помереть с голову. Их родители свято уверены в том, что если дитя достигло совершеннолетия, то непременно должно слезть с многострадальной шеи и начать жить самостоятельно, без каких-либо подачи. Опека «по-американски», так сказать. И Машка, решила начать карьеру именно с этого отеля — старт вышел, мягко говоря, так себе, в некоторых номерах она забывала протереть раковины как следует, но боссам на это было начхать, впрочем, как и на наплевательское отношение к клиентам, и они исправно платили Машке положенную двадцать одну тысячу. — Кто ж не знает? — Устало бросила Ольга, такая же как Машка. — С тех пор, как он приехал, на него Дашка запала! Дарья Игоревна считалась женщиной очень сдержанной и хладнокровной, которая, впрочем, как и Катерина Ивановна, старалась сделать свою работу настолько хорошо, насколько позволял низкий рост и чрезмерная худоба. Про «Дашку» ходило немало слухов: от того, что у неё была анорексия, но она вылечилась, до историй про то, как она, будучи ночной бабочкой, получила по полной от клиента и села на диету, то есть ничего не ела целый месяц. Разумеется, на личном фронте дела у неё были так себе, но она не отчаивалась, снова и снова пытаясь очаровать понравившегося ей парня. Катерине Ивановне подошла ближе, не вступая в беседу. Во всяком случае пока что. — Как ты думаешь, а Катьке понравится? — Ей? Определенно! Готова поспорить, узнай она об этом оболтусе, наверняка бы хотела обслуживать его номер! — А что в нём такого? — Наконец вступила она в беседу. Подруги поведали, что этот парень из четырнадцатого — очень странный тип. Каждый раз, когда Дарья Игоревна проверяла его номер, то обнаруживала в ванной комнате рядом с аккуратно сложенным полотенцем магазинную открытку с подписью: «Спасибо за работу!». Шокированная Дарья, понятия не имея, что делать, оставляла карточку, а сама от греха подальше, как можно быстрее заканчивая с ванной, переходила в следующий. — Раз этот четырнадцатый так ей не люб, то… может, она согласится на обмен этажами? На моём как раз работы мало. Девушки кивнули, так что через полчаса Дарья, узнав об этом диалоге, согласилась на это предложение с явным облегчением. На следующий день Катерина Ивановна осознала, что теперь ей придётся убирать не три полупустых номера, а все семь. Впрочем, она привыкла к тяжёлой работе: периодически ей приходилось заменять коллег, так что она не сильно расстроилась. Заодно и побывает в этом загадочном четырнадцатом номере, который наделал столько шуму. На этаже она решила убрать все номера, оставив жильё «оболтуса» напоследок. В тех шести номерах не было ничего необычного, где-то чисто, где-то грязно, всё как всегда. Таким же обещал быть и седьмой номер, но «Катька» надеялась на лучшее. Её ожидания, как всегда, не оправдались. В «гостиной» не было ничего, за что мог зацепиться взгляд: ноутбук на столе, книги на тумбе, смятая кровать. Управится с последним было довольно просто, она не раз так делала. Технику, бумаги не трогать. Известные правила. Через пятнадцать минут уборка в этой комнате была окончена. Настал час, вернее сказать, минута «икс». Дверь в ванную с протяжным скрипом открылась, Катерина Ивановна посмотрела на пол и… чуть не села на пол. На белоснежном полу, рядом с аккуратно сложенным на полу полотенцем, была положена купленная открытка с подписью: «Спасибо!». Сказать, что горничная была потрясена до глубины души, значит промолчать. «Как так, семь лет здесь проработала, а такого сюрприза… с роду не видела!» — пронеслось в голове после десятисекундного шока. Однако, уже чисто машинально, Катерина Ивановна протянула руку к открытке и бережно положила в один из карманов. Но работа обязывала прибраться ещё и здесь, но из-за эмоционального всплеска влиться в работу было достаточно проблематично, из-за чего Катерина Ивановна пробыла здесь полчаса, а это в два раз дольше, чем надо. Другие горничные сразу поняли в чём дело, едва завидев растрёпанную шевелюру «Катьки», однако вслух ничего не сказали, благоразумно решив, что она и так пережила немалый стресс и лучше её не беспокоить ещё в течение недели, пока «Оболтус» не уедет. На следующий день всё повторилось, только открытка была другая. И на ней мелким мужским подчерком (примерно таким же, как у Ивана Фёдоровича) была выведена следующая фраза: «Благодарим за работу!». Почему-то в этот раз, словно предчувствуя, что так оно и должно было быть, она с улыбкой убрала «подарочек» туда же, где лежала и первая открытка. По гостинице поползли слухи, что уже не «Дашка», а «Катька» влюбилась в «Оболтуса». Впрочем, прямых доказательств на это не было, если не считать откровенно любовных взглядов в сторону четырнадцатого номера и улыбки, изредка мелькавшей на её лице во время просмотров открыток. Катерине Ивановне казалось, что все они делались самостоятельно, своими руками. Она собрала шесть открыток, по каждой на день недели. Не хватало лишь воскресенья — в тот день «Оболтус» и его семья должны были уезжать. Катерина Ивановна понимала, что второй такой подарок судьбы её видать ещё не скоро. Да и «на прощание» тоже хотелось что-то оставить. Она даже его лица не запомнила, но почему-то была свято уверена в том, что он — хороший человек, заслуживающий подарка. Шоколад? Растает в дороге. Конфеты? Тоже не вариант. Катерина Ивановна думала бы ещё долго, но её взгляд в очередной раз за день упал на… открытки. Идея не заставила себя ждать. Дело было вечером, но для того, кто тебе понравился, можно потратить и не только ночные часы. Домой идти — плохой вариант, тогда времени на создание рукотворного шедевра сократится на пятнадцать минут. Как же жаль, что у здесь нет бумаги и клея! Но тут у неё появилась сумасшедшая идея. Использовать нитки и ткань своей рабочей одежды для открытки: всё-таки уроки технологии ещё остались в памяти. И ножницы оказались с собой… Всю ночь Катерина Ивановна работала над своим творением, которое превратилось не в открытку, а, скорее, в очень красивую заплатку: по краям она была оформлена синей каймой, окрашена пуговицами, а в центре было вышито: «Всегда пожалуйста!». И с утра она, с мешками под глазами, без своего халата, который она выбросила в мусорку, но с огромной надеждой в сердце, что её «кавалер» оставит эту вещицу у себя и, возможно, будет передавать детям по наследству… Но её уже этого не узнать, впрочем, это её не волновало. «Катька», оставив в ванной заплатку, стала ждать следующего дня, с необыкновенным нетерпением ожидая уборки этого номера. «Оболтус» уехал в тот же вечер. Катерина Ивановна стала в спешке чистить остальные номера, оставив четырнадцатый напоследок. В гостиной было чисто, возникало такое чувство, будто здесь никого и не было в течение двух недель, так что ей оставались лишь формальности: протереть всё до блеска и отправится в ванную. На первый взгляд ничего необычного не было: всё такая же комната, как и всегда. Если не считать до отказа забитой мусорки. Впрочем, последнее было нормально для всех уезжающих. Она моментально скинула крышку. Там, помимо прочего, лежал порванный подарок. Её подарок. Очередной открытки там не было. Глаза «Катьки» наполнились слезами. Она, прижимая к себе кусочек ткани, ругала себя, плача. Ругала за тупость, за собственный идиотизм, за излишнюю доверчивость. Её слезы уже образовали целую лужу на полу, тем самым увеличив работу бедной горничной. Но её это не волновало. Уже ничто её не волновало. — «Оболтус», да?.. — прошептала она в слезах. — Нет… Это идиот… Ненавижу! — Внезапно рявкнула она своему отражению в зеркале. — Этого… Этого… Но у неё не осталось слов. Те шесть открыток были изорваны и выброшены туда, где лежал клочок ткани, мало похожий на то, что хотела подарить ему Катерина Ивановна.