Про чай и трамваи

      Мы жили бок о бок с людьми всегда, во все периоды человеческой истории. Мы — это сказочные существа. Феи, эльфы, оборотни — этих всегда было полно, но жили они обособленно и старались с людьми не связываться. Кентавры и древесные духи выбрали для себя дикую природу. Кое-кто, вроде барабашек и домовых, наоборот, селились поближе к людскому жилью, а то и прямо в домах.       Нас всегда было много — самых разных: больших и маленьких, дружелюбных и враждебных к людям, общительных и не очень. Детские Страхи любили возиться с малышней, а Музы предпочитали взрослых. Необязательно, между прочим, поэтов или музыкантов. Видели когда-нибудь трудоголика, который с горящими глазами копается в скучнейших горах бумаг и едва не ночует на работе? Это все они, Музы виноваты со своим вдохновением.       Спросите, куда же мы делись и почему, куда ни посмотри, не увидишь ни следа самого завалящего пикси? А мы никуда не уходили. Просто люди в нас больше не верят — а значит, и не видят. Есть же у них выражение: «глазам своим не верю!» Вот-вот. Именно это и происходит.       Много веков назад, когда в нас верил каждый, мы были видимы и осязаемы. Конечно, наши шалости приносили людям немало хлопот, но и добро мы тоже делали. С наступлением индустриальной эры мир рационализма постепенно вытеснил веру из людских умов. Еще в начале века нас могли встретить то тут, то там. Но теперь нас не видят даже дети и кошки — кроме самых впечатлительных. Да и тем не верят сородичи.       Мир сказок и мир людей почти перестали пересекаться. Но, как и у любого настоящего правила, у этого закона тоже бывают исключения. Об одном таком случае я вам и расскажу.       Но сперва поболтаю еще немного. Вам, наверное, интересно, кто я такой и откуда столько знаю о волшебных существах? Я — чайный барабашка. Что, не слыхали о таких? Дайте угадаю, наверное, кофе по утрам пьете? То-то и оно. Мы, чайные барабашки, живем только там, где больше всего на свете любят чай. Любой: дешевый чай с ароматизаторами из пакетиков или коллекционные сорта, черный, или зеленый, или любой другой. С лимоном и с молоком, с сахаром и без. Да даже травяные настои на худой конец.       Таких ценителей мы чуем за версту — они так пропитались чаем, что не спутаешь. А коли нашли, так мы своего не упустим — приедем к нему домой в каком-нибудь кармане куртки, найдем угол поуютнее да станем поживать тихо и счастливо. Воруем ли чай? Ну, не без этого, но как же удержаться, когда он так ароматно парит из глиняной кружки? Совершенно невозможно, поверьте мне. Человек, конечно, потом бегает, кричит: «Кто выпил мой чай? Я же просил не трогать кружку!» Это если семья есть. Одиночки чаще списывают на собственную забывчивость: мол, отвлекся, выпил и сам не заметил. Хотя был один паренек, грешил на кота. Как же, стану я с этим мохнатым чудищем чайком делиться, держи карман шире!       Конечно, люди попадаются всякие. Одна барышня так и говорила, мол, это чайные барабашки выпили. Откуда уж она про нас вызнала — ума не приложу, не видела же ни разу, точно. Но верила в нас твёрдо. Друзья над ней, конечно, посмеивались — и зря. А чай у нее всегда водился в изобилии, даже жалко было от нее съезжать. Но что уж поделать — конспирация.       Ну, вернемся к моей истории. Она — про обычного незаметного мальчика, который ничем не выделялся среди сверстников. Совершенно ничем ни в ту, ни в другую сторону. Вовсе не был глупым, но и на уроках не блистал. Не стоял на линейке ни первым, ни последним. Никого не задирал в школе, да и его не трогали. Честно говоря, я вообще не уверен, замечали ли одноклассники его существование. Даже в дурацких тестах на оценку характера он всегда получал самое среднее значение. Кто-то называет это умеренностью, а кто-то — серостью. В общем, совершенно непримечательный был мальчик. И имя он носил такое же, очень ему подходящее — Саша. В его параллели набиралось штук шесть или семь Саш, так что всех различали по прозвищам — Серый, Косой, Дрозд. Был даже уникальный человек с двойным именем Сашамаша. В далеком детстве Сашимаши его матушка имела привычку звать его и его сестру-двойняшку домой одним протяжным криком: «Саааашааамааашааа!» Дети выросли, пошли в школу, а слово осталось. И только один из всех Саш — тот, про которого мой рассказ — был просто Сашей. Впрочем, о нем и говорили нечасто.       С родителями у него дело обстояло ничуть не лучше. Мама и папа, конечно, знали, что у них есть сын Саша, но как-то скорее умозрительно, чем на практике. Мальчик рос тихим и спокойным ребенком, неприятностей не доставлял, двоек не носил, учителей по причине незаметности не злил, в плохой компании (да и вообще в любой компании) не гулял. Словом, не давал никакого повода обратить внимание на свое наличие. Он целыми днями просиживал у себя в комнате за книжками или гулял по городу в одиночестве. Быть может, именно поэтому — от избытка времени на глазение по сторонам — он и начал видеть существ, которых не замечал ни одной занятой человек. А может, книги развили в нем не свойственную другим людям мечтательность. Я не знаю. Чайные барабашки — не главные мыслители среди волшебных существ, в конце концов. Просто однажды, подбираясь к забытой его старшей сестрой кружке с чаем, я заметил, что он будто прислушивается, подняв голову от книжки. Тогда он еще ничего не видел, но уже определенно что-то ощущал, и даже это слабое чувство было удивительно для мира, где люди феникса перед носом не замечали. Я, конечно, такое дело заметил, но тогда еще и подумать не мог, какой этот обычный мальчик на самом деле необычный. Говорю же, чайные барабашки не очень внимательны, когда речь не идет о хорошей чашечке чая. Потому то, что случилось дальше, стало для меня форменной неожиданностью.       А дело было так: однажды днем я мирно попивал чаек из оставленной на столе фарфоровой чашки. Розовые цветочки недвусмысленно указывали, что чашка принадлежит старшей сестре Александра — девице рассеянной, но с хорошим вкусом в выборе чаёв. Идеальный человек для моего племени, в общем. В этот раз мне досталось полчашки улуна — люблю его. Наверное, потому, что меня тоже зовут Улун. Вообще-то, ужасно распространенное среди чайных барабашек имечко, особенно в последние годы — у меня самого три двоюродных брата носят такое же. На семейных собраниях ужасная путаница. Впрочем, я не жалуюсь. Как видите, у нас с Сашкой с самого начала было что-то общее.       Так вот, пью я себе чай, купаюсь в аромате, и тут буквально шерсткой на спине чую — смотрят! Неужто, думаю, конкурент завелся? Ну, сейчас-то я ему все выскажу о захвате чужих территорий! Моя квартира! И люди мои! И чашка — вот эта самая, с розочками — тоже моя! Потому как я первый этот дом нашел и заселился! Оборачиваюсь — а на пороге комнаты стоит Сашка и смотрит на меня вот такими глазищами! С чайные блюдца!       Я, конечно, сперва обомлел. Мне ж только в детстве дед рассказывал сказки про встречи с людьми, да и то я не верил. Так, самую чуточку, чтобы интереснее слушать было. Все твердо знали: люди отдельно, мы отдельно. И тут — такое! Мне бы бежать, юркнуть под стол да домой, в свою каморку на антресолях, малец бы и решил, что привиделось. А я застыл столбом, а потом как брякну с перепугу:       — Привет.       Додумался — с человеком здороваться! Видела бы это моя почтенная матушка!       — Привет… — говорит мне Сашка, и тоже так растерянно, словно сомневается, а надо ли отвечать. — Ты настоящий?       — Конечно, — говорю, — настоящий, а то какой же! Вон у сестрички спроси своей, по-настоящему у нее чай из кружки пропадает или понарошку.       — Так это ты! — радостно восклицает тогда Сашка. — А она все меня ругала! Очень мне нужен ее чай!       И правда: Сашка предпочитает компот. Я, конечно, по чаю специалист, но вкусы остальной семьи тоже знаю. А как же иначе: вдруг пропущу чью-нибудь чашечку!       — А… А кто ты такой? — спохватился он наконец.       Я и давай ему рассказывать: про барабашек, про сказки. То, что вы уже знаете. Не уверен, можно ли было людям такие секреты выдавать, какие-нибудь строгие эльфы меня непременно бы осудили. Но я-то просто скромный чайный любитель.       Сашка меня внимательно выслушал, а потом сказал вещь, после которой я понял, что нашел себе друга на века. Он сказал:       — Знаешь, а мы похожи. Меня вот тоже никто не замечает.       Так мы с Сашкой и подружились. Странно было поначалу — дружить с человеком, и даже немножко страшно. Он, наверное, тоже чувствовал себя неловко, может, даже сильнее, чем я — я-то хотя бы знал, что люди существуют. Он у меня все спрашивал: почему же мы прячемся от людей? Я ему, как мог, объяснял, что это сами люди не хотят или не могут нас увидеть, но он, кажется, так и не поверил до конца.       — Ну я же тебя вижу! А я обычный, ничем от других не отличаюсь…       Да уж, обычный нашелся. Видел он, кстати, не только меня, но и вообще всех наших — словно в тот день завесу приподнял. Мы с ним очень полюбили вместе бродить по городу и рассматривать диковинных существ, которые его населяли. Сашка радовался всем, даже жутковатым на вид, но больше всего его восхитили трамваи. О-о-о, трамваи заслуживают отдельного рассказа.       Дело в том, что в Сашкином городе — крупном мегаполисе — уже давно не ходили трамваи. Кто-то наверху посчитал, что современному городу не нужен такой архаизм, мешающий движению на дорогах, и за каких-то несколько лет все трамвайные линии были демонтированы, а уютные звенящие вагончики навсегда исчезли с улиц. Многие горожане жалели об этом сомнительном решении, тем более что пробки с дорог никуда не делись, но сделанного не воротишь. На память остался только один из мостов, на втором ярусе которого еще сохранились старые рельсы. Оттуда и посейчас открывается чудесный вид на город.       В общем, можно представить Сашкино удивление, когда нам навстречу в нежной дымке летних сумерек выкатился маленький красный трамвайчик и остановился рядом, дружелюбно позванивая, словно приглашая войти. Мальчик понял все сразу:       — Я знал! Я так и знал, что они волшебные! Мы можем прокатиться?       Трамвай мелодично звякнул. Теперь, когда эти ребята стали предметом городских легенд, а не городского транспорта, они частенько скучают по старым временам, когда у них было полно пассажиров. Поэтому я не сомневался, что Сашке не откажут. Так и вышло.       Когда трамвай весело покатил дальше по пустеющему, уставшему за день городу, выстилая прямо перед собой свои несуществующие рельсы, Сашка задумчиво спросил, не отводя взгляда от окна:       — А меня они тоже не видят?       — Пока ты внутри — нет. Ты бы выглядел, будто летишь по воздуху. Слишком странно для них.       Сашка серьезно кивнул и продолжил наблюдать за жизнью города, для которого его словно не существовало — и сейчас, и вообще. Я, кажется, немножко задремал, потому что когда он вдруг подпрыгнул на обитом красным плюшем сиденье и закричал, я едва не свалился с перепугу.       — Стой! Стой! Да остановись же!       Трамвайчик послушно затормозил. Я всей шерсткой ощущал его недоумение. Впрочем, я и сам ничего не понимал. А Сашка уже выскочил наружу и нырнул во дворы. Я попросил нашего железного друга подождать и побежал следом. Меня разбирало любопытство: что же такое увидел мальчик?       Нашел я его очень быстро. Он стоял за какими-то полузаброшенными гаражами и держал за руку девочку лет пяти, не старше. Малышка вытирала пыльным рукавом зареванное личико, а Сашка терпеливо спрашивал у нее:       — Точно не помнишь? Ну, а маму как зовут? Света? А фамилия? Тоже не знаешь…       Заметив меня, он как-то совсем по-взрослому развел руками:       — Вот… Нашел. Это Аня. Я еще из трамвая заметил, как собаки лают, потом гляжу, курточка мелькает. И побежал. Еле отбил ее. Где живет — не помнит, потерялась… Что же делать?       — Ну, не беда, — я уже придумал, как помочь. Минута поисков — и из драных кустов была извлечена не менее драная дворняга. Аня сжалась при виде пса в комочек, Сашка тоже насторожился. Но песик, выслушав мой шепот, быстро убежал, смешно дергая лапами в разные стороны. Не прошло и пяти минут, в течение которых Сашка не переставал засыпать меня вопросами, как из подворотни вынырнул великолепный белый волк. А точнее — волчица, моя старая знакомая.       — Раннвейг! Повезло так повезло! Не ожидал!       Волчица приветственно рыкнула, а через мгновение перед нами уже стояла красивая крепкая женщина с толстой косой пепельного цвета.       — Улун? Ромашкин старший? — немного неуверенно спросила она, поводя носом. Оно и понятно: на вид мы чужакам все одинаковы, но оборотням нужен не столько вид, сколько запах. За этим я ее и позвал.       — Сашка, это… — я обернулся и увидел, как девочка, хныча, пытается спрятаться за своего спасителя, да и он слегка побледнел. Эх, дурень я, надо было сразу сообразить, что обращение Раннвейг — зрелище не для новичков и детей. А уж что подумала бедная Аня, и представить страшно. Ладно, скоро все вернем на свои места.       — Ранн, тут такое дело, девчушка вот заблудилась, я подумал, может, ты могла бы…       Вообще-то, неловко вышло: я просил того пса позвать любого оборотня, мне бы подошел кто угодно из их рода. У псов какой-то особый контакт с волколаками, оборотнями и вервольфами — наверное, сказывается волчье прошлое. А недотепа взял и привел саму королеву! Ну, да что делать. Девочке и в самом деле пора было домой: темнело.       Раннвейг с удивлением покосилась на детей, которые взирали на нее со священным ужасом в глазах, потом на меня:       — С людьми дружбу завел? Ну-ну…       Не говоря больше ни слова, она прикрыла глаза. Через минуту повернулась к нам:       — По проспекту прямо, через три улицы налево и ищите небольшой проулочек. Шестой дом по ходу движения. Квартиру сами найдете.       Не успели мы моргнуть, а прекрасная белая волчица уже удалилась, растворившись в густеющих сумерках.       — Как… Как это она? — ошарашено спросил Сашка, провожая ее взглядом. — А разве она не… Я думал, она будет следы искать…       — Обычный оборотень, может, и стал бы. Но не королева. Она чует весь город. Тем более, тут совсем недалеко. Пошли к трамваю.       Около терпеливо дожидающегося нас красного вагончика произошел неожиданный казус. Аня стала напротив дружелюбно распахнутых дверей и бескомпромиссно заявила, как умеют только маленькие девочки:       — Трамваев не бывает. Мне папа сказал.       — Но вот же он, — попробовал возразить ей Сашка.       — Он ненастоящий.       Тут Сашка сделал гениальный ход. Я бы не догадался.       — Ну и что? — спросил он. — Разве это мешает нам прокатиться?       Такая постановка вопроса обескуражила девчонку. Помявшись еще немного, она робко потрогала ладошкой блестящий красный лак на боку трамвая и только потом согласилась войти.       Искать квартиру нам не пришлось. Как только мы высадились напротив нужного дома, из подъезда выбежала заплаканная женщина:       — Анечка! Как же я напугалась! Где ты была? Мы с папой везде тебя искали! Ты цела? Это ты ее нашел? Спасибо тебе, спасибо, ты бы знал, как мы переживали! Идемте все в дом, хоть угощу тебя чем-нибудь! Как тебя зовут?       — А мы приехали на трамвае! — гордо заявила Аня, когда ее мама полезла искать телефон, чтобы позвонить мужу. — На ненастоящем!       Сашка, воспользовавшись тем, что женщина отвлеклась, юркнул обратно под прикрытие невидимых стен. Когда мама Ани вновь повернулась, улица была пуста.       — Теперь всем будет рассказывать про ненастоящий трамвай, — сказал Сашка, когда мы катили домой. — Спасибо за помощь, приятель, — он ласково погладил мягкое сиденье, и трамвай звякнул, как мурлыкнул в ответ.       — Ты молодец, — отозвался я.       — Я тут все думаю… Сколько всего хорошего можно сделать, если у тебя такие помощники… Вы ведь сможете мне иногда помогать? Ну, если нужно будет? Да?       Трамвайчик снова звякнул-мурлыкнул, ответив за нас обоих.       С тех пор так и повелось. Сашка рос, с ним росла и помощь, которую он оказывал людям. Ему помогал весь город — все, кто жил на другой его стороне. Он умел убеждать. Одно оставалось неизменным: за свой труд он не просил даже «спасибо». Просто уходил, когда видел, что помощь больше не требуется. Не хотел становиться местным супергероем — слишком многое не смог бы объяснить.       Но слухи, так или иначе, просачивались. В эпоху Интернета и соцсетей равно сложно скрыть как хорошее, так и плохое. И вот уже в группах, посвященных паранормальному, стали публиковать Сашкины подвиги. Он смеялся: какая глупость! А я уже тогда понял, к чему все идет.       Он всегда был незаметным — простой парень в какой-то серой куртке, среднего роста, средней внешности. Он привык, что на него никто не смотрит. Потому и не обратил внимания сразу.       Стоял сырой мартовский вечер, ветреный и свежий. Март — время чудес даже для волшебного народца. Мы пошли гулять. Я видел, как люди расступаются перед ним на тротуаре. Он просто шел вперед, а прохожие, как бы не замечая его, отходили в сторону, давая ему дорогу.       — Экхм… Дружище, — назвать его Сашкой не повернулся язык. — Спроси, который час, у кого-нибудь.       — Зачем? — удивленно откликнулся парень. — Телефон есть…       — Спроси-спроси.       Он пожал плечами и обратился к идущей навстречу пожилой женщине:       — Извините, вы не подскажете…       Женщина, не обратив на него ни малейшего внимания, обошла его и двинулась своей дорогой. То же самое произошло и во второй, и в третий раз. Сашка недоуменно повернулся ко мне:       — Да что такое сегодня со всеми?       — Пошли со мной, покажу тебе кое-что дома, — поманил я его.       Дома он включил компьютер, а я сразу зарылся в Интернет. Я знал, что ищу, но не знал, как оно может выглядеть или называться. Но искал я недолго. Минут через десять я торжествующе пискнул и указал другу на экран:       — Читай!       — «Хозяин Города»… — вслух прочел он заголовок. — Рассказ?       Это был не просто рассказ. В нем неизвестный сетевой автор дотошно и с немалым талантом рассказывал обо всех приключениях Сашки. Но не просто перечислял факты — повествовал. И получившаяся легенда очень понравилась обитателям Сети, если посмотреть на количество комментариев.       В комнату, прервав нас, заглянул сосед по квартире, буркнул: «Опять он комп не выключил. Пусть сам за свет платит в следующий раз!» До Сашки начало доходить:       — Он меня, что… Не заметил?       — Понимаешь теперь?       — Нет…       — Да вот же она, легенда. Про тебя. Ну как про оборотней или вампиров.       — Это же просто рассказ! Да таких сотни в Сети!       — Это не просто. Это — про настоящего человека. Про тебя! И посмотри, сколько человек его читали и верили. Или хотели верить. А вера — она сильная.       — И… И что я теперь такое?       — Написано же. Пошли, осмотришь свои владения.       — Шуточки у тебя дурацкие…       Он, конечно, бурчал, но я уже видел, как с каждым шагом неуловимо меняется его походка, выпрямляется спина, а сияние фонарей оседает на волосах короной из света. Новый Хозяин шел по своему Городу, затонувшему в синих прозрачных сумерках, и сказочные существа останавливались и долго смотрели ему вслед, перешептываясь о чем-то. Теперь он был еще более незаметен, чем всю прежнюю жизнь. И в то же время, наоборот.       Рядом с ним, зазвенев, остановился трамвай. Хозяин вспрыгнул на подножку и легким мартовским ветром полетел навстречу своей первой весне.