Песня мертвого корабля

Умирать было больно, причем не физически. Горько было на душе, оттого, что эта смерть, глупая и нелепая смерть от упавшего сверху шаттла, была ранней. Как вообще могло получиться так, что полный сил двадцативосьмилетний парень загибается на захудалой планетке лишь потому, что ему придавило руку? Потому что сам идиот, ответил Лайс внутреннему голосу, еще раз подергался, убеждаясь, что это бесполезно. Протез надежно вдавило в землю, отстегнуть его возможным не представлялось, Лайс не поскупился в свое время на полное вживление. Если только отрезать по плечо, но было нечем. Да и шансов выжить после такого было немного. Остановить кровотечение будет нечем, да и вряд ли он до своего шаттла добежит без одной-то руки. Не говоря уж о том, что замок как раз открывался сканированием чипов в кибернетической ладони. Эта планета — кладбище погибших и списанных с армейского баланса кораблей — находилась в дальнем секторе галактики Вейн, без того не самой оживленной. И шансы на то, что Лайса найдут здесь до того, как он умрет от жажды или голода, были призрачны как утренний морок в терранском замке. — Черт… Черт! Протез, управлявшийся мозговыми импульсами, имел одну особенность — он не ныл, не кровоточил и не заставлял сходить с ума от боли. За что Лайс был безмерно благодарен ученым, придумавшим такую классную штуку. Сверху накрапывал дождь, одаривая влагой пересохшие губы. Лайс облизывался и с надеждой смотрел на небо, молясь о ливне, который размочил бы почву. И чертов шаттл уехал бы к такой-то матери под своим весом, благо лежал он на небольшой горке. Однако мелкая морось ни в какую не желала становиться чем-то большим. Что ж, он хотя б напился. На чудесное спасение Лайс не рассчитывал. Никто не знает, где он, никому не придет в голову искать его на свалке. В путевом листе он указал, что отправляется на облет своего сектора, но тут пять планет, попробуй еще пойми, куда девался техник, может, просто заработался. Как же сейчас Лайс жалел, что полетел сюда один. Цель-то была благая — осмотреть корабли и решить, есть ли смысл их переработать — а вот с исполнением как-то все не заладилось. И даже до передатчика не дотянуться, чтобы послать сигнал тревоги. А он издевательски помаргивал в пяти метрах. Дождь, переставший было идти, полил снова, на этот раз уже стеной. Лайс, как мог, прикрывал нос и рот свободной ладонью. И думал с запоздалым ужасом, что он сейчас захлебнется здесь, не дождавшись момента, когда шаттл съедет вниз. Потоки воды текли и текли. Лайс дотянулся ногой до валявшейся рядом ржавой дверцы холодильного агрегата, пытаясь ту выкорчевать и придвинуть к себе. Железка не поддавалась, вросшая в почву за десятилетия. Лайс не сдавался, ему не внушали оптимизма льющиеся в ухо ручейки. Мало-помалу дверца сдвинулась. Если прислонить ее «шалашиком» к шаттлу, можно будет укрыться от дождя, становящегося все сильнее. Сбоку раздался скрежет. Лайс повернул голову. На него «смотрел» пустой кабиной штурмовик. Который готов был ринуться вниз, смести своей массой хрупкого человечка. — Не надо, — произнес Лайс, словно его могли слышать. — Я тебя знаю, ты — «Малуа», сто семнадцать вылетов, спасение четырех планет. А потом списали сюда. Старик, я понимаю, что тебе обидно. Но я прилетел осмотреть вас, переплавить. Чтобы вы снова летали. «Малуа» угрожающе накренился, съехав буквально на метр. Лайс облизнул губы: — Слушай, старик. Я сам бывший пилот. Я знаю, что такое лишиться полета. Но вы еще сможете летать. Давай так… Ты меня не размажешь, а я осмотрю вас внимательней на предмет починки. Я вам помогу, обещаю. Ты мне, я тебе, ну и все такое. «Малуа» пошел вниз, целясь в Лайса острым носом. Лайс успел лишь зажмуриться, когда его обдало потоком воды и грязи. А потом шаттл сполз, столкнутый штурмовиком. Лайс вскочил. И замер, осматриваясь и не веря своим глазам. Вокруг стояли корабли. Зияющие пробоинами, со смятыми крыльями, с поврежденными системами, слепые и глухие остовы. Им полагалось намертво врасти в землю, проржаветь, сгнить. Они не могли передвигаться. Но они каким-то чудом приползли к человеку, обещавшему помочь. — Ладно, — Лайс похлопал по боку «Малуа». — Давай, старик, начнем с тебя. Штурмовик стоял, немой и безгласный, покореженные крылья бессильно висели, выгнутые вниз. Лайс обошел его, оглядывая. — Придется просить помощи… У того, кому ты был дорог. Знаешь, он все еще скучает. Связь, к счастью, работала. Лайс набрал номер. — Крис… У меня рядом стоит тот, кому ты сейчас нужен. С инструментами. — Чего? «Малуа» запел. Верней, что-то негромко заскрежетало внутри. И Крис узнал песню. — Лечу! — заорал он так, что коммуникатор загудел. — Лайс, я лечу. Скажи ему! — Он слышит, Крис. Они все слышат. Поднимай народ, пускай бросают все и летят сюда. Мы их починим. Я обещал.