Квартира № 16

Как часто первое впечатление о человеке бывает обманчивым? Весельчак, с которым так здорово проводить время, не всегда может стать настоящим другом, а другой, хмурый и нелюдимый тип, поддержит в трудную минуту. Как часто за красивой оболочкой скрывается пустота, а за уродством — глубокий внутренний мир, окунувшись в который, уродство перестает быть таковым? Как часто мы ошибаемся в людях, делая выводы по первому знакомству? Но кто виноват в наших упущениях? Порой проблема в нас, вечно спешащих, не находящих времени остановиться и подумать, а случается, что виноваты те, о ком мы нехорошо думаем. Мы с Костей были убеждены, что Матвей негодяй, и прийти к такому выводу нам помогли его суровость, холодность, расчетливость и нелюдимость. Никудышный отчим, слишком строгий муж, он был груб с нами и неприветлив с собственной падчерицей. Но под этим непробиваемым панцирем оказался глубоко несчастный человек, посвятивший свою жизнь единственной женщине, которая так и не ответила взаимностью. Мне было до невозможности стыдно, что я думала о нем самые ужасные вещи и грозилась через суд отобрать Милу, но он оказался выше обид. Сейчас Матвей Иванов стал моей последней надеждой разыскать любимого, и я видела, что он готов на все, чтобы помочь. Вертолет быстро набрал высоту, и мы помчались в погоню за Сергеем. Никакого конкретного плана у нас не было, и это пугало больше всего. Если Власов заметит нас, то все будет кончено, а вертолет издалека может выдать себя шумом лопастей. Нас было пятеро: два пилота, Матвей, Костя и я. О том, чтобы взять с собой Милу, не было и речи, но она сама не выразила желания лететь с нами. Малышке было так плохо после всего услышанного, что она стала похожа на неживую фарфоровую куклу, но сейчас я старалась не думать о ней. Перед вылетом Матвей дал мне рюмку водки, и это помогло взять себя в руки и не впасть в очередную истерику. Я чувствовала себя бойцом, готовым идти до конца во имя спасения дорогого человека. — Босс, дорожная полиция, — послышалось в наушниках, и я стала высматривать в иллюминатор пост. Напрасно, как оказалось. Пилот имел в виду сообщение от ДПС. — Мы засекли нужную машину, но там только водитель. Пассажира нет. Я чувствовала себя бойцом? Взяла себя в руки? Была готова на подвиги?.. Все рассыпалось в прах. Самый страшный кошмар стал реальностью. Я потеряла Дениса! Чудовищные мысли безумной вакханалией разрывали голову: если Власов его убил, если мой любимый ранен, если сейчас нуждается в помощи, а мы только летим в этой чертовой посудине?! Воздуха стало резко не хватать, виски пульсировали острой болью, а грудную клетку словно изрезали миллионом острых осколков сердца, а дальше была пустота… Когда ко мне вернулась способность мыслить, я поняла, что мы приземлились. Вокруг стояла тишина, прерываемая лишь шумом раций. Я лежала на скамейке внутри вертолета, Костя сидел рядом, держа мою руку и нашептывая что-то неразборчивое. — Денис?! Где Денис?! Что с ним?! — я резко выдернула руку и села на скамейке. — Элис, ты пришла в себя? — Где Денис?! — Его ищут, но в машине Сергей один. Как ты? Я так за тебя испугался! — Я?.. Какая разница как я?! Нужно искать Дениса! — Она пришла в себя? — спросил Матвей, забираясь к нам в вертолет. — Алиса, у тебя был шок, я рад, что к тебе вернулась ясность ума. Пожалуйста, постарайся держать себя в руках. Ты нужна Денису здоровая. — Вы нашли его? С ним все в порядке? — Сергей в машине один. Мы не можем нагнать его на вертолете, потому что не сможем приземлиться на узкой дороге, но ему навстречу выехали полицейские, его перехватят. Как только мы узнаем, где Денис, полетим за ним. — Почему вы так уверены, что он жив? А если он в багажнике этого ублюдка? Если он его убил? — Нет. Вспомни, что говорил Сергей: Денис — его прикрытие. Он не стал бы трогать твоего парня, во всяком случае, не добравшись до границы. А прятать его в багажнике совсем незачем. Нет, Дениса с Власовым нет, но мы должны перехватить Сергея, чтобы выяснить, где он. И снова начались минуты ожидания. Я ходила вдоль вертолета, заламывая пальцы, до крови прокусывая губы, до боли растирая опухшие от слез глаза. Жестокая, не знающая жалости неизвестность по крупицам отбирала у меня жизнь. Где Денис? Что с ним?.. Он мог лежать сейчас в каком-нибудь безлюдном месте, истекая кровью, пока мы тратили время впустую. — Перехватили! — крикнул один из пилотов, сидевший на рации. Я бросилась к вертолетной кабине, но меня перехватил Воронов. — Не смей! Ты будешь только мешать, Матвей будет вести переговоры по рации, — удерживая меня мертвой хваткой, тихо, но четко проговорил Костя. — Я только послушаю… — Сейчас это не шутки. От этого разговора зависит, как скоро найдем Дениса. Матвей знает, что делать. Воронов был прав. Я обвила его торс руками и лицом уткнулась в грудь, но слез уже не было, наверное, выплакала все, что могла. — Кость, ты умеешь молиться? — прошептала я. — Нет, Элис, я верю в свои силы, а не в Бога, — ответил он. — А если ты бессилен? Что делать тогда? Костя не ответил. Он прижался губами к моей макушке, и я почувствовала его горячее дыхание. Когда человек бессилен, ему остается уповать на чудо, верить в Бога и молить его о помощи. Я не знала ни одной молитвы, не ходила в церковь, не носила крестик, но в этот момент стала самой набожной на свете. Прикрыв глаза, я мысленно обратилась к Богу, моля его уберечь Дениса. — Быстро в вертолет! — прокричал Матвей и ловко запрыгнул на кресло рядом с пилотом. Вертолет зашумел лопастями, и мы с Костей бросились к нему. Воронов подсадил меня внутрь и сам забрался следом. Не успели мы сесть, как железная махина стала подниматься. Воронов протянул мне авиационную гарнитуру, и я скорее ее надела. — Матвей, что такое? Вы выяснили, где Денис? — сходу спросила я. — Сначала ты должна знать, что Сергей Власов сдался. Его перехватили и предупредили, что, если не снимет пояс со взрывчаткой, будут стрелять на поражение. Он оказался не таким смельчаком, каким хотел казаться, так что теперь ему грозит немаленький срок за все, что сделал, — спокойно рассказал Матвей, словно меня заботила судьба этого мерзавца. — Денис?! Где Денис?! — Он выпрыгнул из автомобиля на скорости. Власов останавливаться не стал… — Нет! Где он? Где?! Он жив?! Что с ним?! — Алиса, успокойся! — повысил голос Иванов. — Мы в воздухе, помни о нашей безопасности! Власов сказал, где это случилось, спасателей уже направили на поиски, мы летим туда. — Долго еще лететь до этого места?.. — дрожащим голосом вопросила я. — Нет, минут пять. И советую смотреть вниз, вдруг что-нибудь заметите. Два раза просить не пришлось, мы с Костей тут же прильнули к иллюминаторам. Внизу кривой извилиной шла серая дорога. Наш вертолет летел невысоко, и можно было рассмотреть даже старую корягу на обочине, но сложность была в том, что вокруг простирались густые хвойные леса. Если Денис сошел с трассы, если скатился под густую ель, мы просто-напросто его не найдем. Мартовское солнце еще не грело, грязная снежная жижа укрывала землю, а воздух был морозным. На моем любимом была лишь легкая куртка… — Смотрите! Слева что-то темное! — закричал Костя, и я ринулась к его иллюминатору. — Снижайся, посмотрим ближе! — скомандовал Матвей. — Похоже на человека, — высказался пилот. — Это он! Он! Он! Денис! Я бы узнала его из тысячи, из миллиона! Он лежал, не двигаясь, у обочины дороги, нас всех поразила страшная мысль, что мы опоздали. Пилот продиктовал диспетчеру координаты и просил срочно прислать спасателей, но Матвей его остановил. — Если он жив, то время пойдет на минуты. Мы не сможем ждать, доставим сами. Пусть готовятся ко встрече. Вертолет стал снижаться прямо на проезжую часть, но это время мне показалось вечностью. Я крепко схватилась руками за скамейку и сильно-сильно зажмурила глаза. Не знаю, как это должно было помочь, но я не могла высидеть спокойно. — Элис, у него могут быть серьезные травмы. В таких случаях нельзя его поворачивать или пытаться поднять, — заговорил Костя. — Держи себя в руках… ради Дениса. — Да… конечно, — пообещала я, тут же запирая эмоции на замок… ради Дениса. — Алис, Паша сможет оказать первую помощь. Он медик, — сказал Матвей, кивая на второго пилота. — Да… Видимо боясь моего неадекватного поведения, Костя не дал мне выйти из вертолета раньше остальных. Только когда Матвей и его пилоты подошли к Денису, опустили рядом с ним носилки и стали проверять пульс, Воронов меня отпустил. Я не заметила, где умудрилась сломать каблук, и почувствовала это только подвернув ногу, но даже боль в голеностопе не могла меня остановить. — Он жив, — сказал один из пилотов, — но нужно срочно в больницу. — Алиса, его нельзя трогать, — деликатно предупредил Матвей, но я и не собиралась. Опустившись на колени рядом с любимым, я тихо заплакала, но на этот раз от счастья. Ситуация была критической, опасность не миновала, но теперь я была уверена, что он выкарабкается. В конце концов, мы заслужили свое счастье… Дениса доставили в отделение неотложной помощи без сознания. В вертолете он пришел в себя, но практически сразу отключился снова. Всю дорогу я сжимала его ледяную ладонь. Мы не знали, как долго он лежал на холодной земле, но было ясно, что его тело обморозилось. Я не хотела оставлять любимого ни на секунду, но уже в коридоре меня остановили врачи. — Дальше нельзя. Ждите здесь, — строго сказал тучный доктор, резко выставляя руки вперед, преграждая мне проход. — Пожалуйста, я должна быть рядом… — Девушка, дальше стерильно. Вам нельзя. — Алиса, идем, — сзади подошел Матвей, аккуратно взял меня за плечи и повел в сторону кресел, а тем временем моего Дениса уже увезли. Иванов был один, куда делся Воронов, я не уследила. На мой вопросительный взгляд Матвей ответил, что Костя полетел за Милой. Возможно, он понимал, что малышка не найдет себе места, если придется дожидаться нас одной дома. А может быть, так ему самому было легче — он знал, что девочка рядом с нами, что она в безопасности. Я сидела на жестком стуле, нервно постукивая по полу единственным уцелевшим каблуком, когда наконец вышел врач и сказал, что жизнь Дениса вне опасности. — Он проспит несколько часов, может, даже до завтра, так что вам нет смысла сидеть в больнице. — Нет, я никуда не уйду, пока он не придет в себя, — возразила я, и врач окинул меня недовольным взглядом. — Вам я в первую очередь рекомендовал бы отправиться домой и хотя бы принять душ. Я потеряла счет времени и уже не понимала, когда все началось — день, два назад? Конечно, у меня не было ни возможности, ни сил думать о гигиене. Только сейчас я поняла, что липкая футболка давным-давно пропахла потом, непрочесанные волосы засалились у корней и спутались у кончиков, о том, каким стало мое лицо, не хотелось даже думать. Мне стало стыдно за свой внешний вид, за запах, за грязную одежду, но тут за меня вступился Матвей. — У вас же есть душ? — поинтересовался он. — Не понял, к чему вы спрашиваете, — растерялся врач. — Жених этой девушки чуть не погиб, а до этого она сама находилась в опасности. Логично, что после пережитого она не хочет оставлять возлюбленного. Моя дочь уже везет ей чистые вещи и с минуты на минуту появится, и мы будем крайне признательны, если сделаете для нас исключение и позволите воспользоваться вашим душем, — сказал Матвей, засовывая пятитысячную купюру в карман врачебного халата. — Ну раз так, конечно. Идемте. Я приняла душ, а Мила привезла свежую одежду. Наконец я почувствовала, что ко мне возвращается жизнь. Дениса перевезли в обычную палату и двум людям даже разрешили побыть с ним. У нас не возникло вопроса, кто останется. Костя и Матвей уехали в полицию давать показания и писать заявление на Сергея Власова, а мы с Красовской тихо зашли в палату к моему Денису. Его лицо стало каким-то непривычно острым, а губы практически лишились живой розоватости, но все равно Денис был для меня самым красивым в мире мужчиной. Я села на стул у койки и опустила голову на его подушку. Мой вымученный ослабевший организм тоже требовал отдыха. Нагло устроившаяся на пустующей кровати Мила уже вовсю дрыхла, и я со спокойной совестью позволила себе задремать. — Лисенок! — словно издалека донесся до меня голос любимого. — Лисенок… — Денис? — я открыла глаза и посмотрела на его бледное, но улыбающееся лицо. — Ты жив! Я так рада… Если бы ты знал, как я боялась. — Знаю… Я сам боялся. В этот момент проснулась Мила и, шумно зевнув, соскочила с койки. Она подошла к нам и села с другой стороны от Дениса. — Малявка, а ты что здесь? — Кровати тут мягче, вздремнуть решила, — съязвила она. — Как ты? — нахмурился Денис. Он прекрасно видел, что с Милой все совсем не в порядке, хотя она стойко держалась. — Не очень, — вздохнула девочка. — Мой папа оказался редкостным кобелиной, маму убили, и я пока все это не переварила. — Понимаю, Мил… Я тоже пока не осознал всего, что узнал… — Эй! А ну выше нос! Вы, оба! — улыбнулась я. — Неужели до вас еще не дошло, что теперь вы не одиноки! Нет, вы и без того не одиноки, но теперь есть друг у друга, как родные люди! Денис посмотрел на Милу, а она, недолго думая, забралась с ногами на его койку и обняла только что обретенного брата. — Мил, не тормоши его! Денису нужен покой, — строго сказала я. — Лисенок, дай моей сестренке порадоваться, — поморщившись от боли, проговорил он. — Милый, расскажи, что случилось? Как ты выпрыгнул из машины? — Папа… или правильнее сказать Сергей, предложил мне с ним поехать. Хм… Сказал, что, несмотря ни на что, хочет попробовать наладить отношения. Не представляю, как он это себе представлял. Мы ехали долго, и Сергею захотелось по нужде. Он остановился и вышел, а когда вернулся, забыл заблокировать двери. Все вышло так быстро, что я ничего и не понял. Только промелькнула мысль, что другого шанса может не выдаться, и я сиганул из машины. Помню дикую боль, а потом темнота… Денис о чем-то задумался, возможно, вспоминая пережитое, а я провела кончиками пальцев по его щетинистой щеке, чувствуя такое родное тепло. — Главное, что мы тебя нашли, — прошептала я. — Теперь все будет хорошо… Обязательно будет хорошо.

***

За окном светило яркое майское солнце. В распахнутые настежь окна залетал звонкий детский смех. Мои босые ноги прилипали к теплому паркету, а нарядный сарафан успел пропахнуть кухней. Нужно было спешить, вот-вот должны были прийти гости… — Алис, там для «Оливье» уже места нет… Зачем столько наготавливать? — простонала Мила. — Потому что всем должно хватить угощения. Хватит ворчать, проверь мясо! Я прошла мимо Красовской и критическим взглядом осмотрела стол. Конечно, в такую погоду было бы логичнее отправиться на природу на шашлыки, но у Матвея была всего пара свободных часов, да Костя на вечер что-то запланировал, но не отметить завершение нашей печальной истории мы не могли, поэтому пригласили всех к нам домой. С момента, как Сергея задержали, прошло чуть больше двух месяцев. На прошлой неделе состоялся суд, и мужчину признали виновным по всем статьям обвинения. Мы все: Денис, Костя, Матвей и я выступили свидетелями. Это было нелегко, но выбора не было, ведь мы хотели, чтобы справедливость восторжествовала. Мила по-прежнему жила с нами. Они с Денисом постепенно узнавали друг друга с новой стороны, превращаясь в настоящих брата и сестру. Конечно, иногда они ссорились, но куда без этого? Матвей ушел с головой в работу, и за все время мы видели его лишь пару раз — в полиции и на суде. Костя занимался своей жизнью. С Лидочкой или кем-то другим, но он все чаще проводил выходные на вечеринках или у кого-то в гостях. Я видела, что это задевает Милу, но она старалась не показывать ревности. А мы с Денисом решили начать все сначала, оставить в прошлом боль, разлуку и предательство родных. В нашей новой жизни осталось место лишь для счастья, которое наконец стало безоблачным. Даже мама, скрепя сердце, приняла моего парня. Мы не забыли и о Денисе Суворове, который периодически нас навещал. Дядя и племянник на кухне за чашкой чая подолгу беседовали, стараясь наверстать упущенное. Сегодня же мы решили собрать всех родных и друзей у нас дома. — Звонят! Я открою! — крикнула Мила и торопливо протопала в прихожую. — Алис, твоя мама! — И она опять будет чем-то недовольна, — пробормотала я. — Ты только скажи, и мы ее выставим, — прошептал мне на ушко Денис, тихо подкравшись сзади и обнимая со спины. — Дурак, — отмахнулась я. — Но ты меня и дураком любишь… — Люблю! Моя мама, даже если и была чем-то недовольна, не успела ничего высказать. Остальные гости приходили один за другим, и каждый считал своим долгом сделать комплимент мне как хозяйке. Даже Андрей был со мной приветливее, чем обычно. Он так и работал во «Фьюжне», помогая Лене развивать ресторан. О ней мы не спрашивали, навсегда перелистнув эту страницу нашей жизни. — Людмила, как твои дела? — поинтересовался Матвей у падчерицы. Последнее время он сильно сдал. От решительного энергичного мужчины, каким Иванов был, когда искал убийцу жены, практически ничего не осталось. Его бизнес приносил деньги, но не на кого было их тратить. Каждый день, возвращаясь в пустую квартиру, Матвей сталкивался только со своим одиночеством, которое, насмехаясь, обещало скорую тоскливую старость. — Хорошо… И вот… я тут спросить хотела. Может, мне вернуться домой? — осторожно поинтересовалась Мила, от внимания которой не ускользнули перемены в отчиме. — Что тебе со мной делать? — горько усмехнулся он. — Я, наверное, не очень-то смогу о тебе позаботиться. Красовская закатила глаза и взяла его за руку. Такой небольшой жест, но так много значащий для них двоих… В последнее время мы часто разговаривали с Милой о ее жизни. Она признала, что была неправа по отношению к Матвею, и очень хотела наладить с ним связь. Я советовала ей вернуться домой, но девочка не решалась завести этот разговор с отчимом. — А мне и не надо, чтобы ты обо мне заботился. Я уже не ребенок, — фыркнула Красовская. — Твоя комната осталась такой, как ты ее оставила. Можешь в любой момент вернуться, — серьезным голосом сказал Матвей, но не мог скрыть улыбку. — Ну раз так, то мы с Алисой тоже хотим поделиться нашими планами, — заговорил Денис и взял меня за руку. — Я не даю согласия на этот брак, — вмешалась мама. — Вы и года вместе еще не прожили! — Мам… мы о другом… — Беременна?! Мама в ужасе прикрыла рот рукой, а ее и без того огромные глаза вдруг выкатились так, что она стала похожа на большую рыжую сову. Мне так хотелось сказать ей «да», чтобы посмотреть на дальнейшую реакцию, но испугавшись, что наш праздничный обед закончится в больнице, откачивая маму после шока, решила не лукавить. — Нет, мам. Нам еще рано. — Слава богу, что хоть это вы понимаете. — Так что за новость? — спросил Андрей, нахмурившись. — Мы с Лисенком решили продать эту квартиру и купить дом в Подмосковье. Недалеко, чтобы можно было добираться до работы, но в тихом месте. — Всегда мечтала летом завтракать на веранде, зимой лепить перед домом снеговика и украшать крыльцо гирляндой, — мечтательно сказала я. — Твой дед в гробу перевернется, — усмехнулся Денис Суворов. — С чего вдруг? — удивился мой Денис. — У него были свои пунктики, я же тебе говорил. Нам с Мариной он запрещал даже думать о том, чтобы продать квартиру, говорил, что это наше богатство и наследие, которое должны передавать по наследству. — Я думал, что у него только к драгоценностям было такое отношение, — усмехнулся возлюбленный. — Вторая больная точка — это квартира, поэтому ее он тоже оставил Марине. Говорил, что, когда придет время, расскажет о чем-то важном, но не успел, потому что после инсульта его парализовало. — Ладно, давайте не будем о грустном, — вмешался Костя, поднимая свой бокал. — За то, чтобы теперь все было хорошо. Звон бокалов. Шутка Андрея. Звонкий смех. Легкая музыка на заднем фоне… А я думала о словах дяди. Мы давно примирились с тем, что драгоценности Суворовых канули в лету, но сейчас я услышала то, что никак не вязалось с этим. Если Денисов дед с таким трепетом хранил семейные ценности, то ни за что на свете не избавился бы от сокровищ. Они не просто сохранились, они были где-то здесь, в квартире! Руководствуясь его логикой, я пришла к единственному варианту, где они могли быть. Когда я шестнадцатилетней девочкой в первый раз пришла в гости к своему соседу, обратила внимание на стену, которой не было в первоначальной планировке дома. Спустя шесть с лишним лет выяснилось, что именно в ней спрятан сейф. Старик Суворов знал, что если к нему в дом проникнут грабители или государство прознает про драгоценности и решит их конфисковать, то первым делом откроет сейф и наткнется на подделку. Когда обман вскроется, наверняка обыщут всю квартиру, но ничего не найдут. Никому не придет в голову, что обманка не только драгоценности, но и сейф! Не найдя там ничего, грабитель ведь уже к нему не вернется, а зря. — Денис, где у нас молоток? — резко спросила я, бестактно вмешиваясь в его спор с дядей. — В ящике в кладовке, а что? — удивился он. — А у тебя есть лобзик или не лобзик… Штука такая, по которой можно ударить молотком, чтобы пробить стену? — Элис, что ты задумала? — рассмеялся Костя, услышав мою просьбу. — Любимая, ты же не хочешь сейчас заниматься ремонтом? Да и вообще это не женское дело, — усмехнулся Денис. — Ну вас! Я выскочила из-за стола и рванула к кладовой. Все гости с интересом наблюдали за моими действиями, обсуждая, что взбрело мне в голову. Найдя подходящие орудия и не обращая внимания на язвительные шутки мужчин, я направилась к сейфу. Измерив рулеткой его глубину и сравнив с шириной простенка, я убедилась, что в стене оставалось свободное место. Обойдя с другой стороны, на глазах удивленных гостей я со всей силы ударила молотком по стене. — Ты что творишь, Лисенок?! — выкрикнул Денис и подбежал ко мне, но я снова ударила по стене. Гипсокартонная конструкция легко проломилась. Теперь в стене зияла огромная черная дыра, но главное другое — внутри было что-то похожее на сверток ткани. Набравшись смелости, я просунула руку и вытащила этот сверток. В пыльной темно-серой ткани было завернуто что-то весьма увесистое. Я опустила находку на пол и посмотрела на Дениса. — Открывай, кладоискательница, — улыбнулся он. Я аккуратно приподняла ткань и увидела скомканную пожелтевшую газету советских времен, но развернуть ее уже не решилась. — Лучше ты… Денис церемониться не стал, он практически сорвал газету, и мы увидели настоящие сокровища. Время никак не отразилось на драгоценных камнях. Кольца, браслеты, серьги, ожерелья, золотой с перламутром гребень и многое другое… Сложно представить, как Марина Власова могла носить на себе такие вычурные для наших дней вещи. Они скорее напоминали музейные экспонаты, которыми любуешься, но не хочешь надеть на себя. — Дочка, тут же целое состояние! — воскликнула мама. — Но продать все это не так просто. К тому же, они нигде не задекларированы. Нужно искать покупателя на черном рынке, — сказал Андрей. — Да, тут нужно быть аккуратнее. Это все-таки незаконно, — вздохнула мама. — Костик, ты же поможешь деткам с продажей? — Элис, есть два варианта, — Костя опустился на корточки рядом с нами и взял в руку алмазную сережку. — Первый, в обход закона: продать все на черном рынке. Второй… Малявка, ты что творишь?! — крикнул он на Милу, которая, нацепив на себя четыре перстня, пыталась повесить на шею ожерелье. — Викинг, не поможешь застегнуть? — игриво спросила она. — Не помогу. Снимай немедленно! Вздохнув, девчонка сняла ожерелье и стала медленно стягивать перстни. Она соблазнительно нагнулась, чтобы положить драгоценности, и еле слышно шепнула: — Когда-нибудь ты это повторишь, только будешь иметь в виду мою одежду. — Кхм… — откашлялся покрасневший как рак Костя. — Так вот, второй вариант: заявить о находке, оформить как клад и получить законную премию. — Премию?! — вмешалась мама. — Премия не будет стоить и половины драгоценностей! Нет, мы будем продавать! — Элеонора Викторовна, решать не вам! — на этот раз не выдержал Матвей. Мы переглянулись с Денисом, и мои последние сомнения исчезли. Ни я, ни он не хотели иметь драгоценностей, принесших столько бед их прежним хозяевам. — Мы выбираем второй вариант, — ответил за нас возлюбленный. — Но как?! — разозлилась мама. — Денис, послушай… Но мы не слушали… Возможно, с нашей стороны было глупостью отказываться от свалившегося на нас богатства, но мы хотели поступить по совести. Пройдя через расставание, потерю близких, предательство и крах бизнеса, в конце концов мы победили. Судьбе не удалось нас сломить, теперь она была в наших руках, и в будущем мы решили жить по совести.