Я больше не хочу!

Они лежали в смятой постели после очередного секса, вернее после очередного изнасилования: Юра спокойно и хладнокровно курил, а Дима, лежа на боку, всхлипывал. «Хочу сладкого…» Пронеслось в его голове и, не оборачиваясь на любимого, парень встал, вытирая слёзы. — Ты куда-то собрался?! — возмущённо поинтересовался Юра. — Я сладкого хочу… — натягивая джинсы, тихо ответил любовник. — И что? А я тебя отпускал? — он напрягся и приподнялся. — Нет, но меня это не волнует…— произнёс Дима, натянув футболку и обойдя кровать, решил выйти из комнаты, но ему помешали, схватив за руку. — Ты никуда не пойдёшь! Сегодня мы решили провести день вместе! Вырывая руку, Дима не может сдержать эмоции и снова плачет: — А я не хочу! Я не хочу посвящать день нашей паре! Ненавижу тебя и то, что ты со мной сделал! На кого я стал похож?! — и вырвав руку, стал крутить её перед Юрой. — Ты посмотри, ни одного живого места! Тут синяки от клиентов, тут от тебя, а тут от иглы!..— он успокаивается и выходит в коридор. — Ну, и что ты сделаешь?! Просто уйдёшь?! — кричит тот, преследуя Диму.  — Мне надоело всё! Ты меня только используешь! — он берёт куртку. Юра не выдерживает и хватает за худое плечо, дёргая его обратно в квартиру. Дима отталкиваться и выкрикивает: — Я для тебя столько хорошего сделал, а ты.! — и, освободившись, выбегает в общий коридор, а затем и вовсе на улицу. В кармане пара сотен, этого должно было хватить на «Сникерс» и бутылку пива, а в другом завалявшиеся СПИДы. Не оборачиваясь, он пошёл, зная, что Юра не побежит за ним. « Ведь ему это нахрен не надо, он молодой, симпатичный, при желании может отказаться от всего на время, для поисков новой пассии, а затем снова пуститься во все тяжкие.» Голова болит и сводит ноги. Тело снова покрывается капельками пота. Ему срочно нужно сладкое, иначе он откинется прям тут. К Диминому счастью, по близости стоял Магнит, куда он и шмыгнул он начавшийся грозы. Весь промокший, трясущийся, с исхудалым лицом и телом, с выкатанными глазами, он долго не мог найти то, что искал, хотя это лежало совсем перед носом. Небольшая шоколадка, дешевое мороженое, бутылка пива, пачка сигарет и зажигалка — вот тот набор свободного человека. Дима расплатился и вышел. Найдя укромное местечко под казаком одного из домов, он примостился на скамейку, попутно открывая шоколад. «Если это меня не убьет, то сделает сильнее…» Кусок за куском, белая пыль за пылью и всё застилает глаза, но запив лидокаином, задыхаешься и перестаёшь чувствовать. Глоток пива и ещё один, а затем снова пыль и лидокаин. Смертельный котельный для любящего человека. Он не хотел говорить всех тех слов, он обожает Юру и не испытывает к нему ничего, кроме любви. Сердце бьется в унисон с дождём. Сознание отключается и он уже где-то не здесь, а где-то там, в другой реальности, выдуманном мире и избитой фантазии. Он тут бывал и под ЛСД и марихуаной, от любого наркотика одно и то же — темнота и лютый мороз, как на девятом кругу Ада, куда попадают блудницы и предатели. Он предал самого себя. Он говорил себе, да и родителем, что из него будет хороший сын, а что потом: первая сигарета в 15, первая бутылка в 17, первые наркотики в 21…А что теперь с ним стало? Его резко дергает и он вскакивает. К лицу прилипли маленькие асфальтные камушки, парень как-то оказался около дома, где живёт, под крыльцом, в блеватне и без куртки. Дима отряхивается, вытирается краем футболки и поднимает глаза в небо. Дождь забарабанил по его лицу. Сердце бьётся так, что его не слышно. Затем он оборачивается и, поднявшись по ступенькам, идёт внутрь. В голове пусто, желудок урчит, а глаза направлены в пол. Поднявшись на свой этаж, он натыкатывается на соседний, что прямо там трахались, как животные, за дверями шкварчало и бурлило, кричали дети и взрослые, и слышался звон бьющейся посуды. Дима быстро подошёл к двери, но она была открыта. — Юра? — произнёс он чуть громче, чем обычно. — Я пришёл. Но в ответ тишина. — Юр! — кричал он бегая по комнатам. — Юр?! Но его нигде не было. Он уже запыхался, а ноги обмякли. В голове так же пусто, но сердце разбивалось на части. «Как, он ушёл?! Он действительно ушёл?!» Дима выходит в общий коридор и долбится в дверь к соседке на против. Ему открыла молодая замученная шестью детьми женщина, с кричащим грудничком на руках. — Твоего Юру катафалк увёз, — ответила она устало, холодно и без какой-либо жизни в голосе. — Ка.ка…катафалк? — заикаясь, переспросил Дима чуть слышно. Он побледнел и ему показалось, что его снова вырвет. — Да, — ответила спокойно девушка, словно ничего такого и не случилось. — У него сердце встало, отказало, разорвалось…не знаю, как правильно, врачи просили тебе передать, — она немного помолчала и продолжила. — Я решила зайти к нему, после вашей ссоры, попросить посидеть с ребёнком… — Ребёнком? — перебил трясущийся от холода парень, не понимая, что вообще происходит. — Ну, да… Юра тебе не говорил? Он сидел с моими детьми, не со всеми, конечно, а я ему за это платила… Он копил деньги тебе на реабилитационный центр… Дим… Дима Дима глох с каждым её словом, а глаза застилал туман. — [] Он, не прощаясь с девушкой, вернулся в квартиру. Ноги несли куда-то, но он не знал, зачем и что, просто. Тут всё напоминает Юру, ведь ещё пару часов назад они спали на этой кровати, а тут их совместная фотка в дешевой рамке, грязные сеты, сорванные обои, разбитая ваза, прожженное сигаретами кресло и…отпечаток его ладони на стене. Парень глубоко вдохнул и приложил свою ладонь к его. Диме показалось, что след всё ещё тёплый. Слёзы согревали замёршие щеки. Ничего нельзя вернуть и остался только ком в горле, тошнота и крики в голове: « — Ну и что ты сделаешь?! Просто уйдёшь?!» А затем слова соседки: «Он копил тебе деньги на реабилитационную клинику…» — Клинка… — произнёс он в слух, медленно отстраняя руку. Он принял для себя решение и выдвинул ящик комода. Игла, ремень, пакет, зажигалка и другие атрибуты: — Если не убьет, то сделает сильнее… Он набирает смертельную дозу в шприц и затягивает руку ремнём. А в голове: «Это последний. Больше не будет. Затем я вернусь в бордель к фрау, накоплю денег и поеду на реабилитацию, а затем домой… Я хочу, чтобы меня любили. Чтобы я…кого-то любил…» Потухший взгляд пал на фото. — Да, Юр? — обратился он в пустоту, протыкая кожу тонкой иглой.