Киса

      Наш тандем не имел причин на существование. Уживаться настолько разным людям, казалось, выходило за рамки возможного. Мы были не просто противоположностями, нет, мы были с разных концов мироздания. Мысли, вкусы, предпочтения, взгляды, привычки – все ее перечеркивало все мое. Мы бы переходили с одного спора на другой, имей я смелость возражать. Но я не имела. Не могла ничего, а она, казалось, могла все, и в этом я видела ответ: ее было много для одного человека, поэтому она нуждалась в сосуде, в пустой личности, которая бы забрала избытки ее энергии.       И она нашла.       А была ли я против быть ее сосудом?..       – Киса.       Знакомый голос вытянул из мыслей и окунул в реальность. От неожиданности я вздрогнула и увела руку в бок, из-за чего стопка листов полетела с края парты на пол. Я повторно прокляла физичку, заставляющую нас выполнять каждое домашнее задание на отдельных листочках, и принялась собирать работы.       – Что с тобой, Кис?       – Устала.       И это было правдой. Помимо взаимоотношений с лучшей подругой я должна была думать об учебе, родителях, собаке, уборке дома, готовке, своей огромной попе и множестве других мелочей. Добавьте к этому спортзал и самобичевание за каждую съеденную булку и получите уставшего человека.       – Ты сделала пятую задачу? – спросила Женя, когда я вернулась за парту. – Ты обещала ее сделать.       – Не сделала. Может дашь мне ее списать?       – Черт, Кис, ты должна думать своей головой, а не моей. На ЕГЭ меня не будет.       – Мы же не сдаем ЕГЭ по физике, – возразила я, постукивая стопкой бумажек по черной парте. Листы встали ровно, и я вернула их на край стола.       – Я говорю в целом, – парировала Женя. – Ты просишь меня списать математику, иногда русский и английских, а их нам сдавать. Если мы хотим вместе переехать в Москву, тебе стоит лучше заниматься.       Я считала, что уделяла учебе достаточно времени, даже больше Жени, но брюнетка умудрялась получать пятерки и писать пробники за 90, а я могла похвастаться лишь 78 баллами по русскому языку. Остальные работы, приходившие от контролирующих образовательную деятельность организаций, писались мною хуже. Вдалбливание в голову тригонометрических формул и значений синусов должно было иметь результаты, но магия Жени была сильнее моей зубрежбки. В итоге Смольная получала 63 балла, а Евстафьева – 92. И так каждый раз.       – Я занимаюсь, – тихо ответила я.       – Верю. Но надо больше. Между прочим если ты перестанешь ходить в зал, у тебя появится много времени для учебы. Последняя фраза стала переключателем моего настроения. Со значения «привычная усталость» на отметку «давящая злость». Сдержанность, смешанная с моральной и физической истощенностью, отступила, давая место агрессии. Переход был настолько резкий, что осознать свои слова я не успела:       – Тебе легко говорить с такой фигурой.       И вроде фраза не обидная, но тон, с которым я произнесла ее, заставил Женю нахмуриться и вопросительно посмотреть на меня.       Подруга была худой, питалась умеренно, но без ограничений, и не жаловалась на свои тонкие ноги. Я весила на 12 килограммов больше Жени и могла за раз съесть две пиццы из столовой.       В 8 классе разница в объемах уже была заметна, но брюнетка говорила мне забыть об этом. Я и забывала, продолжая есть две пиццы и запивать их соком. За два года такое питание дало о себе знать, и отметка на весах перевалила за 60. Помню, с каким ужасом посмотрела на цифру и с каким спокойствием озвучила ее врачу на медосмотре в начале учебного года. Остальным показалось, что мне плевать на вес, но Женю обмануть не удалось. Она не отпустила меня одну в туалет и утешала, когда я плакала в кабинке.       Это был сентябрь, 11 класс. В тот день к списку проблем я добавила спортзал и диету.       – Я не... не имела ввиду, что ты зря туда ходишь, – начала подруга. Она говорила, будто шла по минному полю: осторожно, обходя опасные места. – Извини. Я хочу, чтобы ты хорошо сдала и мы вместе переехали в Москву, только поэтому.       Мягкость в голосе Жени растворила мою агрессию. Вместо желания что-то ударить пришло желание провалиться под землю от стыда за безосновательный крик. Не крик, скорее повышенный голос, но с учетом моей тихости, изменение тона можно было рассматривать как ор.       – Кис, правда…       – Нет, это ты извини. Ты не виновата, что я жру пиццу и не могу себя контролировать. И учить нормально.       Женя перестала хмуриться. Выдохнула, меняя непонимание на сочувствие.       – Мы же в 11 классе, а это стресс. Все по-разному на него реагируют: кто-то ест, а кто-то смотрит сериалы. Так что все нормально.       – Ладно, допустим. А мою тупость ты как оправдаешь? Женя закатила глаза.       – Просто будь внимательней, – ответила она. – Серьезно, у тебя половина ошибок из-за этого. Какие еще могут быть причины, написать, девять плюс три равно пятнадцать?       О боже, мой позор на контрольной по геометрии. Решить задачу и ошибиться в элементарном подсчете было в моем стиле. Об этом и говорила подруга: я постоянно пролетала на простых вещах.       – Не напоминай, – Женя улыбнулась. – Пожалуйста, забудь об этом и никогда не вспоминай эту контрольную. Она собиралась что-то ответить, но в кабинет вошла Галина Ивановна. Весь класс встал и тут же вернулся на стулья, услышав от учителя «садитесь».       – Готовим домашние задания…       – Надо подготовиться к контрольной в пятницу, – понизив тон, произнесла девушка. – Сегодня до 6 я гуляю с Лешой, а потом свободна. Можешь прийти ко мне.       Леша Калугин был парнем Жени и учеником параллельного класса. Чуть выше девушки, шатен с карими глазами, любитель баскетбола, футбола и гантелей. Когда я начала худеть, он помог мне составить программу тренировок и показал, как пользоваться тренажерами. Парень сделал это не столько из желания помочь лучшей подруге своей девушки, сколько из желания показать, насколько хорошо разбирается в спорте. Леша не верил в мое похудения и ни сколько не удивился, когда после месяца тренировок изменений в моем теле не произошло.       – Надо меньше есть, – заявил он с видом «я знал».       В остальном Леша был хорошим парнем.       – С ночевой?       – Да.       Галина Ивановна встала из-за стола и пошла с протянутой рукой по классу. Это действие напоминало мне сбор дани – ассоциация, от которой не могла отделаться.       – Черт, задача, – вспомнила я и с просьбой посмотрела на Женю.       Она закатила глаза, но протянула мне свою работу.       Галина Ивановна шла по кругу, собирая дань со всех сторон, а мы заняли первую парту в ряду у стены, поэтому забрать листочки у нас должны были последними. Забыв об аккуратности, я начала переписывать дано, решение и ответ. Выходило криво, но писать чисто времени не было.       – Она идет, – вскоре прошептала Женя.       Вывела последнюю цифру и закрыла листок. Через две секунды рука Галины Ивановны возникла у меня перед лицом.       – Домашняя работа, – произнесла она.       Мы с Женей протянули исписанные листочки и с облегчением откинулись на спинки стульев.       – В последний момент.       – Ага.       – Спасибо.       Отсидев физику, пошли на английский язык, затем в столовую. В длинной очереди перед раздачей нас уже ждали Леша и его друзья.       – Привет, – расплывшись в улыбке, произнесла Женя.       Она поцеловала Лешу в губы и сцепила руки за его спиной, а парень довольно обнял девушку за плечи. Три месяца назад их отношения достигли отметки 18+, и они стали постоянно обниматься/ держаться за руки/ целоваться. По словам Жени, секс принес особое удовольствие в прикосновения и ей постоянно хотелось дотронуться до Леши. Я поверила на слово.       – Вы уже писали контрольную по матану? – спросил Денис – одноклассник и лучший друг Леши. Высокий, худой парень в штанах с подворотами – в лучших традициях современной моды. Он ходил в них и -10, и в +15.       – Нет, завтра будем писать, – ответила Женя. – А что?       – Она у нас на следующем уроке. Зай, давай я сфоткаю и пришлю тебе задания, а ты их решишь.       Женя задумалась. Она не любила, когда у нее списывали и редко делала исключения. Сегодняшний случай на физике был первым за месяц.       – Вообще у нас сейчас русский, – ответила девушка, отступая назад. Леша по инерции пошел вперед, затем шагнули остальные. Потому что очередь сдвинулась. – Кис, что у нас по нему? Что ИВ говорила?       – Эм, кажется, она хотела устроить опрос. И вызывать нас к доске.       – Черт, – протянула брюнетка, – значит, не получится. Придется тебе самому, Леша.       Парень выругался. Он плохо учился и помощь Жени для него была бесценна. Она помогала ему с домашней работой и пыталась вдолбить в голову знания, но это было бесполезно. Количество подходов и приседаний он помнил лучше, чем склонения глаголов. Но Женя любила его и в конечном счете решила не париться и просто получать наслаждение от отношений. Еще в октябре она заявила о намерении переехать в Москву, но Леша не воспринял это всерьёз. Тогда-то она и решила оставить все как есть и расстаться с ним после поступления в ВУЗ, чтобы лишний раз не нервничать перед экзаменами.       – Ну, может попытаешься. Там долбанные функции, я их ни хрена не понимаю.       – ИВ говорит убирать телефоны на опросах, ты же знаешь, – ответила Женя. – Кстати, нам с тобой еще надо написать контрольную по историю, которую мы пропустили.       – Какую? Когда мы летали в Минск?       Ах да, спонтанный полет Жени и Леши в Белоруссию. Они на неделю приехали к брату Калугина, просто потому что им так захотелось. Собрали вещи, купили последние билеты и ночью в среду улетели в Минск. В середине учебной недели, незадолго до экзаменов и без предупреждения.       Я была в шоке, а потом вспомнила, что это Женя, и расслабилась. Она и не такое вытворяла.       – Да. Катя сфоткала варианты, надо их прорешать.       – Ладно, – ответил Леша, двигаясь вперед.       – Нам двоим прорешать. Ты – первый, я – второй, – понизив голос, произнесла Женя.       Леша задумался, а потом согласился. Наверное, решил, что его девушка все сделает сама. Ага, конечно.       – Как же ИВ до меня докопалась на последнем уроке, – подал голос второй друг Лешы, Гоша. – Я двадцать минут стоял около доски. Жесть.       – Почему?       – Не мог гребанное предложение разобрать. Сложноподчиненное или сложносочиненное оно –вот нахрена мне это нужно? Этого нет в ЕГЭ.       – Вообще-то есть, – возразила Женя.       – Да?       – Да. Типа «найдите сложносочиненное предложение…»       – Зай, давай не про ЕГЭ, пожалуйста, – застонал Леша.       – Ладно.       Дальше разговор коснулся Егора Потапкина, затем мотоциклов и завершился порицанием картофельного пюре, которое сегодня было в меню. Стоило Дену увидеть эту желтую жижу, он скорчился и поставил два пальца под кадык.       – Что будешь брать? – спросила Женя, когда мы дошли до раздачи.       Я глянула меню, висевшее слева от еды, и прикинула калорийность каждого блюда.       – Куриный суп и гречку.       – Наешься этим на три урока?       – Да, наверное.       Женя кивнула и принялась заставлять свой поднос: куриный суп, салат и гречка.       – Серьезно? – покосилась я на девушку. – Я знаю, что картошку ты любишь больше.       – Надоела она, – ответила брюнетка, – хочу что-нибудь новое попробовать.       – Ахахах, ну, ладно.       Наполнив подносы, мы отправились к своему столу. Пришлось отделиться от Леши, Дена и Гоши, потому что в столовой было жесткое разделение мест и сидеть можно было только там, где стояла табличка с наименованием твоего класса. Смешно конечно, но глава столовой (или как называется ее должность?) могла поднять со скамейки и оставить без обеда, если ты сел не за свой стол.       – Хочешь в пятницу на Форсаж? – заговорила Женя, пережевывая гречку. – Я не уверена, что успею закончить, но если да, пойдешь?       – Что успеешь закончить?       – Помочь брату с переездом в другой офис. После уроков сразу пойду к нему и, думаю, до 7 буду там, а потом можно на сеанс в 19.50.       – В Синема или Матрицу?       – Синема. Он ближе к офису Егора.       Брат Жени был старшее ее на 8 лет и работал в крупной компании. Внешне Евстафьевы были очень похожи, внутренне – тоже, только энергии у Егора было меньше: он не так активничал и не улетал в другие страны по одному желанию.       – Хорошо. Напишешь ближе к делу, – ответила я.       Взяла последнюю порцию гречки и, с хрустом пережевав ее, отодвинула тарелку. Она была недоваренная и засохшая, поэтому есть крупу было тяжело, но это лучше, чем урчащий на весь класс живот.       – Отвратительная гречка.       – Ага, – ответила подруга, отодвигая полную тарелку.       Суп был съедобным, как и салат, по словам Жени, но этой еды не хватило на три урока. На обществознании мы сидели, пытаясь заглушить рев желудка водой, поэтому трижды выходили из класса, чтобы наполнить опустевшую бутылку. К концу урока я приняла решение брать с собой в школу кефир.       – Я сказала Леше, что опрос был, а он ответил, что решил только половину контрольной, – произнесла Женя, дописывая определение государства.       Опроса на самом деле не было, но только так можно было отделаться от парня с его просьбами помочь с учебой. Точнее с просьбами сделать за него домашнюю работу, написать за него контрольную или создать презентацию.       – Может, этого хватит на тройку, – ответила я.       – Надеюсь.       Леша плохо учился, писал с ошибками и не понимал интегралы, но он хорошо разбирался в политике и экономике. Он знал, наверное, всех министров России поимённо и понимал, почему доллар подорожал, так что назвать его глупым у меня язык не поворачивался. Еще он любил спорт, кататься на скейтборде и сноуборде, и в целом двигаться и попадать в сложные ситуации. Это и был клей, скрепляющий Женю и Лешу: общее пристрастие к приключениям.       – Он ушел с Гошей и Дэном с урока и сейчас они в магазине. Спрашивают, купить ли нам что-нибудь.       – Да, кефир.       Женя кивнула и принялась строчить ответ. Она минуту била по экрану, поэтому я спросила, почему она так долго пишет слово «кефир».       – Я отвечаю Косте по поводу воскресенья. Он на шашлыки зовет, – брюнетка перевела взгляд на меня. – Хочешь пойти?       – А кто там будет?       – Девочки, вы записали последние определения? – послышалось за спиной.       Я передала тетрадку Ане, сидящей сзади, и подождала, когда она сфотографирует последние записи. Блондинка долго фокусировала камеру, постоянно убирая свои кудрявые волосы назад. Они были длинные и все время падали вперед на тетрадь.       – Все, спасибо, – наконец произнесла Голубева и вернула мне записи.       – Там будут брат Кости, Лежа, Бурый, Миша и Таня. Пойдешь?       Я задумалась: деревья, насекомые, малознакомые подвыпившие люди и отсутствие телефонной связи – ответ был очевиден, но для Жени я сказала, что подумаю.       Вскоре урок закончился, и мы довольные вышли из класса. Спустились вниз, где с покупками нас ждали ребята, и буквально выхватили у них еду. Открыли полулитровые бутылки и раз выпили весь кефир, чем изрядно удивили Гошу.       – Пипец вы хлебаете, – заключил он.       Женю это улыбнуло, а меня заставило смутиться.       – Ты полтора литра колы за раз выпил на прошлой неделе, – отбилась подруга.       – Так это кола, а это гребаный кефир. Как вы вообще его пьете?!       Женя закатила глаза и перевела взгляд на своего парня.       – Олег писал?       – Да, говорит, все уже там.       Мы стояли около выхода, поэтому мимо нас проходили ребята, покидающие школу. Кто-то шел, а кто-то бежал, выражая тем самым свою радость по поводу окончания уроков. Компания мелких, что-то крича по-английски, вприпрыжку промчалась мимо нас, чем вызвала мою и Гошину улыбки.       – Где там? – вернулась я к разговору.       – В скейт-парке, – ответил Ден. – Мы туда сейчас идем.       – Я думала, ты только с Лешой будешь гулять, - покосилась я на подругу.       – Мы до 5 будем в парке, а потом вдвоем. Но, как и договаривались, ты ко мне приходишь в 6. Только купи себе поесть, а то у нас дома из еды борщ и макароны.       – Хорошо.       – Отлично. Тогда до вечера.       Девушка обняла меня и поцеловала в щеку – я ответила тем же. Выпустив свою толстую подругу из объятий, она взяла Лешу за руку и пошла вперед, а парни двинулись за ней. Она повернулась, чтобы напоследок помахать мне и получить ответное движение рукой.       Получила.       Отвернулась и спокойно пошла вперед, а я осталась не месте, дожидаясь, когда четверка пройдет через черную калитку и исчезнет за поворотом.       Женя не знала, что я стою на месте, пока она не пропадет из виду окончательно. Что неотрывно смотрю на удаляющийся силуэт, оттягивая момент разлуки. Если бы девушка повернулась, если бы заметила меня, провожающую ее взглядом, обязательно спросила, что не так и чего я жду, но этого не случалось. Она была уверена, что у меня есть жизнь за пределами нашей дружбы, что я существую и общаюсь с другими людьми. Наивно верила, что кто-то другой зовет меня «Киса» и гуляет со мной по вечерам, поэтому и не оборачивалась.       Но когда Женя уходила, когда шла гулять со своими многочисленными друзьями, когда отправлялась в лес, чтобы нарваться на приключения и пополнить копилку памяти новой веселой историей, я оставалась одна.       Потому что за пределами Смольно-Евстафьевской дружбы меня не существовало.       Потому что я была пустым сосудом.