///
ни для кого не секрет, что каждый уважающий себя старый район на склоне должен иметь в своем распоряжении как минимум целую бесконечность кривых едва ли не отвесных лестниц длиной в пару десятков метров, которые на своей последней ступеньке ощущаются, как полжизни курения, многолетний стаж обедов в макдональдсе и пару видео с танцующими двоюродными братьями хвиёна (господи, в последний раз, как он смотрел то, что скинули чеюн и инсон, ему пришлось на два дня отказаться от слишком горячей пищи из-за сорванного от смеха голоса). хвиён проклинает тот момент, когда решил, что ему необходимо сэкономить на оплате съемной квартиры как можно больше, даже если это и означает, что придется ездить в универ из пригорода. кто же знал, что пригород сеула может быть таким. парень снова с ужасом поднимает взгляд на кажущуюся километровой лестницу, окончание которой если и существует, то теряется в темноте ночи. он мысленно просит физическое пространство сомкнуться здесь на секундочку, чтобы ему нужно было лишь перепрыгнуть сразу на последнюю ступеньку, и обещает, что, честно, никому не скажет. конечно, пространство его не слышит. но вселенная однозначно не игнорирует. – бу! – раздается откуда-то сбоку, и хвиён коротко вскрикивает, отлетая чуть в сторону. он слышит заливистый смех, в котором что-то кажется знакомым, и видит перед собой тэяна в футболке настолько чистого небесного цвета, что, кажется, она светится в темноте. младший дуется и несильно ударяет парня в плечо, чувствуя, как сердце все еще гулко бьется в груди. это от неожиданности – уверяет он себя. тэян подходит ближе и успокаивающе гладит хвиёна по волосам расслабленной рукой, бросая симметричный взгляд на лестницу. только теперь от старшего становится слышен легкий алкогольный шлейф. – я буду специально вспоминать тебя круглые сутки, пока ты не сойдешь с ума от икоты, – в шутку угрожает хвиён. судьба нарочно продолжает пересекать ничем не связанные пути в одной точке, или, быть может, это их друзья каким-то образом сговорились и решили синхронно устроить пьянки в честь летних каникул, только чтобы столкнуть их в ситуации еще более сюрреалистичной, чем прошлая. как бы то ни было, прямо сейчас они оба не то чтобы ровно стоят напротив, кажется, демоверсии пути в ад. хвиён вспоминает все пропущенные пары по физкультуре: видимо, кара за списывание никогда не приходит одна. – нам в любом случае нужно попасть наверх, – начинает младший. тэян задумчиво кивает, – и мы оба не в лучшем состоянии для восхождения на этот эверест. жесть, кто вообще поставил тут гору? – хвиён хмурится и делает даже в мыслях неровным почерком заметку написать жалобу в администрацию. – и что ты предлагаешь? – тэян спрашивает с недоумением (хотя, если честно, он и не пытался подумать). – я? а, да, у меня есть одна идея, хен, – младший заговорчески скалится и сквозь его мутные глаза все равно пробивается хитрый огонек. – мы должны сыграть в «камень-ножницы-бумага». один умирающий от усталости человек лучше двух. из двух зол нужно выбирать меньшее, понимаешь? короче говоря, проигравший понесет победителя. тэян с детства был не особо везучим ребенком. так в семь лет он оказался тридцать первым в очереди на поступление в хорошую начальную школу при тридцати доступных местах в классе. а в пятнадцать его выгнали с плавания, только потому что тот случайно задумался и со стартовым свистком прыгнул в воду на соревнованиях. все бы ничего, если бы на нем не было летних шорт и шлепок для скользкого кафеля, и главное – если бы он хотя бы участвовал в этих соревнованиях, а не сидел на трибунах, по неизвестным причинам расположенных так близко к бассейну. да и что вообще говорить о везении, когда тэян проговорился дома, что хотел бы поучиться самостоятельной жизни, и родители со смехом чуть ли не сразу же депортировали его в собственную квартиру. из сеула в пригород – чтобы наверняка. тэян ни за что в жизни не согласился бы на это предложение. ни за что бы не согласился в любой другой день, кроме сегодняшнего, когда алкоголя в организме, кажется, больше, чем воды. и, конечно же, спустя минуту он уже хнычет, переступая с девятой на десятую ступеньку и подкидывая выше сползающего с него парня. хвиён прижимается грудью к чужой широкой от многолетних тренировок спине, и тэян чувствует его чуть ли не художественную худобу, которая до этого была скрыта чрезмерно объемными толстовками. от проносящихся перед глазами картинок по коже волной расходятся мурашки; он сильнее сжимает в ладонях тонкие, но явно подкачанные бедра, и от этого определенно не становится легче. хвиён чувствует, как расслабляются все мышцы при контакте с едва знакомым парнем, но отчего-то все это кажется таким правильным, что он насильно трезвеет – лишь бы не забыть это ощущение наутро, через день или через год. он случайно тыкается носом в даже в конце такого длинного для них обоих дня пахнущие шампунем волосы тэяна, которые, кажется, все того же синего цвета, хотя и тяжело сказать в темноте. хвиён молча обращается к судьбе. я хотел бы увидеть его в дневном свете поскорее. их встреча заканчивается на какой-то задумчивой и уже совсем не пьяной ноте. запутавшись в мыслях, тэян забывает устать, перетаскивая свое и чужое тела на семьдесят ступенек вверх, но младший все равно улыбается и весело благодарит за проигрыш в дурацкой игре на пальцах. расходясь в разные стороны, они оба не оборачиваются, взаимно боясь не удержаться и попросить остаться еще немного.///
хвиён в который раз за день спотыкается о свой наполовину собранный чемодан в комнате, и едва не выплескивает несколько литров воды на собственную кровать. он собирает волю в кулак, сжимает пальцы ушибленной ноги и медленно успокаивается, успевая мысленно произнести столько матерных слов, что хватило бы на целый словарь. хвиён винит во всех смертных грехах микроскопические комнаты в старых домах на этой улице и хозяйку одного конкретного здания, которая сказала обязательно вымыть всю квартиру перед отъездом. таким образом, его будущий месячный отъезд домой в пусан обернулся неделей каторги, на которой он сам же хлестал себя по спине, заставляя работать. парень ставит тяжелый ярко-зеленый таз на подоконник и залезает на него же со скрипучего, но устойчивого стула. он прикидывает, сколько будет зарабатывать в месяц, если бросит универ и устроится сразу кассиром в кофейню, дегустатором на алкогольный завод, утренним дворником, ночным таксистом и няней для собак. что угодно, лишь бы свалить из этого ада с плохой вентиляцией и ржавой водой каждую среду. он агрессивно трет одно и то же место на окне, пока не слышит какой-то сдавленный звук с улицы. хвиён замирает с тряпкой на стекле и всматривается в фигуру между деревьями, находя глазами знакомую синюю макушку. это странно, что они встречаются с завидной периодичностью, хотя до этого, кажется, ни разу не пересекались в таком маленьком районе. тэян прерывает его размышления, когда тихо чихает, прикрывая лицо обеими ладонями, щуря глаза и чуть сгибаясь. он выпрямляется, устало вздыхает, поправляет рюкзак на плече, делает пару шагов вперед, но снова останавливается и чихает. хвиён широко улыбается. кошмар, – думает он, спрыгивая с подоконника и выбегая в коридор, чудом вспомнив о чемодане и перепрыгнув его, – как человек может быть таким милым? – спрашивает он кого-то, натягивая первые попавшиеся кеды на ноги и открывая дверь, – это нереально, – думает он, выбегая на улицу и слыша, как тэян в очередной раз сгибается и хнычет после. и только тогда хвиён понимает, что на нем пижамные штаны, на этот раз с щенятами. он уже собирается незаметно сбежать обратно в дом, но старший, будто почувствовав на себе взгляд, оборачивается и тут же поднимает в удивлении брови. удивление сменяется улыбкой, как только он замечает предмет переживаний на растерянном парне. – что ты тут делаешь в таком виде? опять спешил отжать у меня рамен? – тэян смеется, шмыгая носом, и вспоминает их первую встречу. – сначала принято здороваться, – хмуро отвечает хвиён, засовывая руки в карманы штанов, от чего старший только сильнее заливается смехом и подходит. хвиён ловко уворачивается от вопроса и в ответ расспрашивает парня о его самочувствии. оказывается, тэян ездил к родителям в город за парой летних вещей и обнаружил, что те завели в его отсутствие большую пушистую собаку, о которой втайне мечтали все двадцать лет его жизни. тэян тоже очень любит собак, только вот сильная аллергия красным знаком постоянно встревает между ним и этими ласковыми животными. вот почему он не может перестать чихать вот уже два часа подряд. старший покупает им обоим по баночке бананового молока в их привычном месте (где, к счастью, не оказывается кассира с сумасшедшим блеском в глазах), потому что у хвиёна при себе нет ничего, кроме ключей. где-то на периферии тэян вспоминает, что так и не получил ответа на свой вопрос, но почему-то ему кажется, что его догадки верны. он улыбается своим мыслям, когда парни усаживаются на знакомые пластиковые стулья, пока проклятые щенята с иронией не смотрят на него с чужих ног. пушистые черти. хвиён впервые видит тэяна днем и, кажется, вселенная за что-то его таким образом награждает. солнце близится к горизонту, обливает кожу парня золотом, и это так красиво, что у младшего перехватывает дыхание. тэян прикрывает глаза, обхватывая губами соломинку, делает глоток сладости, словно бы издеваясь над собеседником, и хвиён невольно поджимает пальцы ног. он совершает титаническое усилие над собой, чтобы отклеить взгляд от парня. отчего-то компания друг друга кажется им обоим такой естественной. они обсуждают свои планы на лето; тэян радостно рассказывает о своей подработке в кондитерской, которая начинается через неделю, и они несколько минут спорят о том, какой торт априори вкуснее: шоколадный или фруктовый. а после хвиён с легким отпечатком грусти на лице признается, что через три дня уезжает домой на месяц. старший тогда восхищенно распахивает глаза и мечтательно говорит, что тоже хотел бы жить где-нибудь около моря, только вот беловолосому лучше не становится. он старается затолкнуть эту мысль как можно дальше, но на самом деле не хочет уезжать, потому что боится выпускать из рук эту магию их спонтанных встреч с тэяном. сердце хвиёна пропускает пару ударов, когда старший, будто прочитав мысли, предлагает обменяться телефонными номерами, чтобы не потеряться за лето. тэян лучезарно улыбается, создает в телефоне новый контакт, именуя его «пижамный хвиён», и отправляет младшему эмодзи, чтобы тот смог добавить его номер дома. уже лежа в кровати и немигающим взглядом уставившись на пиксельную кошку, хвиён думает, как идеально родители подобрали тэяну имя при рождении. он никогда в жизни не видел человека, который светил бы ярче.///
хвиён смотрит, как ноги с каждой прибывающей волной уходят под мокрый песок еще на пару миллиметров глубже. он видит в этом что-то символическое: это похоже на чувство влюбленности, заполняющее внутренности. с каждой волной поступков или каких-то очень правильных слов люди медленно утопают в тяжелом мокром песке, и могут спокойно выбраться только в самом начале. иногда хвиёну кажется, что его затянуло уже по самую щиколотку. их с тэяном диалог с самого первого дня превращается из единственной пиксельной кошки в километровую ленту как обычно бессмысленных споров о том, какая часть «гарри поттера» была лучше, или о том, не вредно ли для здоровья спать под пуховым одеялом в теплое время года. по утрам тэян стабильно просыпается на пару часов раньше и отправляет шуточные угрозы, будто это действительно поможет младшему встать; днем они одновременно включают какую-то популярную дораму по федеральному каналу и обсуждают безвкусную заколку главной героини; они переписываются вечером так, будто хотят обсудить все вещи на свете, о которых почему-то ленились поговорить с друзьями раньше. и только ночами их диалоги набирают некоторой серьезности, которая иногда перетекает во что-то слишком. все начинается с дурацкой конфеты. тэян рассказывает хвиёну, как случайно заметил на витрине маленького магазина на автобусной остановке конфеты, которые жутко любил еще в детстве, пока по неизвестным причинам их не перестали завозить в его район. он тогда резко остановился и ломаной линией сменил направление своего движения, не обращая внимания на косые взгляды ждущих автобус людей, только чтобы купить сразу килограмм – моральную компенсацию за потерянные годы жизни без любимой сладости. хвиён просит скинуть фото, имея в виду «может, я узнаю упаковку». но тэян же не ясновидящий, чтобы угадывать чужие мысли, особенно когда парни находятся на разных концах страны. именно поэтому хвиён получает то, что получает. конкретнее – катастрофическую фотографию тэяна, лежащего в свете прикроватной лампы с чуть разметавшимися по белой подушке недавно подкрашенными синими волосами и в мягкой на вид домашней футболке с растянутым воротником, из-под которого виднеются острые ключицы. хвиён получает катастрофическую фотографию тэяна, который с полуприкрытыми от сонливости глазами показывает на языке катастрофически-желтую конфету. лимонная, наверное, – единственное, что пролетает в голове у хвиёна. хвиён, возможно, впервые так ясно понимает, что что-то в отношениях с его новым другом работает под каким-то другим механизмом – то ли совсем неправильным, то ли идеально подобранным специально для них двоих. старший отшучивается после того, как собеседник несколько минут не отвечает на сообщение (вообще-то, он в это время старается запомнить каждую деталь на фото, будто боясь, что оно может каким-то образом испариться). и тэян точно все-таки захотел бы быть ясновидящим, расскажи ему кто-нибудь, что снилось хвиёну той ночью. – пойдем, а то опоздаем к обеду! – зовет сестра откуда-то сзади, и хвиён возвращается из мыслей обратно на землю, растерянно отвечая негромким «сейчас». он напоследок смотрит на спокойное в тихой погоде море, мысленно прощаясь и благодаря за радушный прием – эта привычка приклеилась к нему еще в детстве, когда на долгие зимы приходилось оставлять ласковые волны. как бы сильно он ни любил родные места, расставаться с ними в этот раз, кажется, намного-намного легче. это из-за того, что теперь он стал старше и в жизни появилась целая гора переживаний покрупнее тоски о местах детства – убеждает он себя – и никакие синеволосые парни с красивыми улыбками не имеют к этому отношения.///
тэян пытается прикинуть, как лучше устроиться на узкой одиночной парте в неудобной лекционной аудитории, чтобы не свалиться, уснув, и не привлечь своим грохотом внимание всего факультета. сентябрь наступил быстрее, чем ожидалось; тэян может поклясться, что почувствовал проходящий по коже холодок, устанавливая будильник снова на безбожный час. именно поэтому объявление о какой-то межвузовской конференции вместо двух пар звучало для него как объявление о трехчасовом перерыве на дневной сон. он просыпается, когда со всех сторон слышатся звуки аплодисментов, нехотя отрывает щеку от собственного предплечья с липким звуком и машинально хлопает тоже, словно бы все это время внимательно слушал. тэян сдавленно потягивается и окидывает взглядом кучку участвующих в конференции серьезных студентов из разряда таких, которые посвящают все свое свободное время исследованию каких-то странных по неизвестным причинам интересных им вещей (тэян на самом деле очень уважает это, и всегда вспоминает их, когда в очередной раз проводит в скайриме пять часов без перерыва). он замирает, когда встречает какое-то подозрительно знакомое лицо. в голове тут же встает картинка пирамиды из пустых банок от энергетика, а все еще сонный мозг дорисовывает пирамиду из пирамид, пирамиду из пирамид пира– – чувак, – он несильно пихает локтем друга, который сидит слева и листает ленту новостей в телефоне. тэян знает, что тот не спал: джухо никогда не спит в общественных местах еще с тех пор, как на одной из вечеринок в школе кто-то нарисовал перманентным маркером на его лице картину не особо цензурного содержания. бедный мальчик. – не знаешь, кто это в оранжевом свитере? джухо пару секунд смотрит с недоумением, но в природе не существует способа как-нибудь адекватно объяснить причину вопроса, поэтому тэян просто не сдается и с ожиданием смотрит в ответ. одногруппник лениво проводит глазами по выступающим и находит яркое оранжевое пятно. – это же председатель студсовета, – он отвечает так, будто это что-то само собой разумеющееся. тэян внимательнее всматривается, проверяя, нет ли среди них никого другого в еще более жутком оранжевом свитере, но таких не находится. он безуспешно пытается переварить полученную информацию и сдается, все-таки решая, что да нет, это невозможно, в корее же не один миллион людей, да и что бы ему делать здесь, в центре сеула, если он работал в самом глухом пригороде, который, кажется, только можно найти. тэян встряхивает голову от сумасшедших мыслей, открывает сообщения на телефоне и проверяет пару диалогов, пытаясь отвлечься, но все идет крахом, когда волей судьбы наступает очередь доклада того самого парня. знакомый голос дает тэяну по ушам, словно бы внутри его головы вырастает маленький круглосуточный магазин и все звуки отражаются эхом об его стены. жуткий свитер, представляя свою работу, называет себя ли санхеком и презентует свое исследование по социальной психологии, в котором рассматривает культуру потребления среди молодежи в различных частях города. тэян едва не задевает челюстью пол, когда начинается часть про его район, и с облегчением стирает влагу со взмокшего лба, не услышав ничего о себе или хвиёне и их дурацком ночном рамене на двоих. доклад заканчивается, но даже на фоне оставшихся выступлений тэян видит только прожигающий глаза оранжевый цвет и, как действительно оказывается, председателя студсовета – чертового актера, гениального засранца – который серьезно что-то периодически записывает и осмысленным взглядом водит по сменяющим друг друга слайдам с диаграммами и какими-то графиками. направляясь вместе с несколькими одногруппниками к выходу из здания после окончания пары, тэян видит огромную фотографию не-давона прямо в холле на доске с информацией о факультетах: тот все это время ежедневно смотрел на него, маскируясь под круглыми очками. синеволосый чувствует себя как в очень дурацком сне и просит джухо ущипнуть его на всякий случай. окончательно убедившись в том, что это реальность, тэян фотографирует стенд и заранее начинает придумывать какое-нибудь логическое объяснение всему этому для хвиёна.///
хвиён ловит себя на том, что бежит на встречу с тэяном, хотя до назначенного места где-то между их домами идти пару минут, а вышел он, когда оставалось еще пятнадцать. он сбавляет обороты, мысленно давая себе пощечину, чтобы прийти в чувства. они не виделись, кажется, целую вечность и еще немного, и хвиён готов распасться на атомы от волнения. на самом деле он вернулся из пусана еще две недели назад, но, как бы ни хотел увидеть старшего, он отчего-то боялся, что они еще не настолько близки, чтобы целенаправленно собираться вместе. все эти дни перед сном хвиён мечтал каким-нибудь образом наткнуться наутро на старшего, поэтому менял свои привычные пути до университета, как сумасшедший, обходя прямые дороги дворами. и какова была его радость, когда тэян запросто предложил составить ему компанию в вечернем тепле сентября. хвиён не может сдержать закипающего внутри восторга, когда, завернув за угол, видит ровно настолько же запыхавшегося тэяна с очаровательным румянцем на щеках. они не говорят ни слова, но взглядами договариваются взаимно сделать вид, что ничего не заметили. ни один родитель в здравом уме не остался бы в этом районе с ребенком, обрекая его на взросление в антураже пыльных тропинок, наседающих друг на друга домов и, кажется, вымирающей инфраструктуры. именно поэтому единственные качели, лет которым больше, чем тэяну и хвиёну вместе взятым, покрылись несколькими слоями ржавчины, но отчаянно просят, чтобы ими воспользовались. тэян не любит отказывать, поэтому прихватывает младшего за очередную мешковатую кофту и тащит вперед, как только замечает печальную чуть скрытую деревьями площадку. младший не то чтобы сопротивляется. они усаживаются на опасно поскрипывающие доски, и тэян мысленно благодарит кого-то за двойные качели и за то, что между ними с беловолосым нет и метра расстояния. он чуть поворачивается в сторону, делая вид, что не умещается на сидении, и украдкой бросает взгляды на младшего, пока тот открывает непонятно откуда и зачем взявшийся рюкзак (тэян забывает поинтересоваться или хотя бы удивиться, потому что слишком занят рассматриванием знакомых черт, по которым так сильно скучали глаза). все встает на свои места, когда хвиён выуживает оттуда два рожка и блестящими глазами смотрит на старшего. – завалялись в морозильнике, вот, решил захватить, – деланно безразлично он пожимает плечами и протягивает один тэяну, отводя взгляд. тэян смотрит на шоколадный рожок и вспоминает, как в одном из их наполовину шуточных споров младший сказал, что между жизнью в шоколадном доме и жизнью на помойке предпочел бы второе из-за своей аллергии на всеми любимую сладость. старший пронзительно смотрит на ироничную этикетку, стреляет взглядом в хвиёна, уже раскрывает рот, чтобы смутить парня – но натыкается на заранее красные щеки и мысленно пинает себя ногами за одно только желание поиздеваться над этим ребенком. он молча разворачивает этикетку и кусает. сладко. они обсуждают прошедшие дни в университетах, без зазрений совести ворча и смеясь о новых и старых преподавателях, потому что в разговорах друг с другом им обоим кажется, что остальная планета вокруг на время отключается, и никто на свете не может услышать их. даже изредка проходящие мимо люди проносятся неразборчивыми пятнами. тэян видит перед глазами падающие с неба золотые монетки, которые с цифровыми звуками собираются в копилку достижений в его жизни, когда он заставляет хвиёна засмеяться всей грудью. оказывается, у младшего есть привычка прикрывать губы ладонью во время смеха. синеволосый не замечал этого раньше, но сейчас – под давлением полутора месяцев с геометрической прогрессией нарастающего желания увидеть парня снова – тэян понимает, насколько сильно ему нравятся эти мелкие черты: как тот вечно прячет в карикатурно-длинных рукавах красивые тонкие ладони; как иногда задумывается с застывшей на губах глупой улыбкой; как всегда слушает так внимательно, будто не существует ничего важнее. хвиён вертит в руках свой телефон, играясь пальцами с чехлом в углу, и внезапно бросает хитрую ухмылку старшему. он отклеивает от едва заметной трещины вверху экрана маленькое красное сердечко (господи, – тэян в мыслях одновременно закатывает глаза и пищит от восторга), прося старшего прикрыть глаза на минутку. синеволосый смотрит с подозрением, но быстро сдается под источающей радость аурой парня. хвиён тыкает старшему пальцем куда-то в щеку, и тэян вздрагивает от прикосновения, а после понимает, что на его лице теперь красуется, ну, конечно, маленькое красное сердечко. он распахивает глаза, видит смущенно хихикающего парня и не может сдержать гигантской волной накрывающего прямо с головой жидкого уюта. они решают расходиться, когда солнце заходит глубоко за линию горизонта, и хотя теперь за спиной не стоят родители, которые начали бы обеспокоенно названивать – учеба заменяет их скромные фигурки гигантской страшной тенью. проще говоря, хвиён не хочет проспать стоящую первой завтра лекцию, на которую из-за своей любви к полуночным перепискам (интересно, с кем же) до сих пор так ни разу и не смог попасть. тэян, честно, прикладывает все силы, но все равно не удерживает себя от того, чтобы обхватить парня в крепкие объятия. хвиён растерянно выдыхает сначала, и старший крепко зажмуривается, боясь сейчас увидеть что-нибудь осуждающее, непонимающее, расстроенное в чужих глазах, но светловолосый развеивает все страхи, когда смело проскальзывает ладонями по чужой спине, будто хочет взять от их связи по максимуму, и обнимает в ответ. он кажется маленьким и плюшевым в сильных руках тэяна, и старший слышит шум, с которым все мысли в голове растекаются по своим местам. – я скучал, – хвиён говорит так тихо, что старший скорее интуитивно разбирает его слова. руки сжимаются еще на толику сильнее. тэян понимает, что в этот их момент откровения он может сказать все, что угодно – он получил на это негласное разрешение. но отвечает только «я тоже, мелкий», и это значит больше, чем можно представить, и вместе с тем содержит все, о чем он когда-либо хотел сказать. вышагивая жутко громко по уснувшей и будто вымершей улице, тэян во все еще звенящем шуме расчистившихся мыслей предельно четко видит одну, горящую красным светом: он влюбился в чей-то открытый и добродушный взгляд.///
в одну из суббот заканчивается дорама, которую парни привыкли обсуждать сообщениями, лениво обедая в своих комнатах, и, заметив падающее от своеобразной потери настроение хвиёна, тэян судорожно пытается придумать, что ему сделать. он не находит ничего лучше приглашения к себе домой и зовет младшего поиграть во что-нибудь на запылившейся от нечасто бывающих у него гостей приставке. и только когда тэян спустя полчаса пропускает младшего в комнату, кротко проводя взглядом по линии чужой шеи, он вспоминает свой вчерашний внутренний монолог о том, что я слишком устал, могу позволить себе побыть неряхой хотя бы день. так что теперь хвиёна торжественно встречают хозяйский трон в виде незаправленной постели и, видимо, королевская свита – вчерашние смятые джинсы на полу с торчащими из них носками. – э-э-э, – тэян резко хватает с полки первый попавшийся томик манги, по обложке которой скользит глазами, не особо всматриваясь и тут же всовывая его в руки младшему. – вот, кстати, очень интересно, моя любимая, почитай как-нибудь, не пожалеешь, – тараторит он, пинком вбрасывая одежду в шкаф и в несколько секунд пряча местами скомканную простыню с мишками под лаконичным синим покрывалом. лишь облегченно вздыхая во время полета прямо на заправленную кровать, тэян, как в замедленной съемке, снова смотрит на обложку манги, которую хвиён вот-вот собирается открыть, и вспоминает тот раз, когда роун – придурочный сосед снизу – в шутку подарил ему на день рождения самую настоящую мангу для домохозяек. «чистая – мать ее – романтика». – а! – тэян вскрикивает, отчего томик выпадает из рук вздрогнувшего хвиёна. младший смотрит на него с недоумением, ожидая объяснений долгие две секунды, – а будешь колу? я сейчас налью, – он подбирает официально худший-в-мире-подарок™ с пола, кидает его в ящик стола и за руку усаживает своего гостя на кровать. господи, надо было идти в армию вместо универа, – устало думает тэян, – а не вот это вот все. тэян доходит до кухни, где нервно стирает выступившую на лбу испарину и пытается успокоиться, но тут же понимает, сколько еще компрометирующих вещей можно найти в его комнате, и самым быстрым в своей жизни шагом проносится обратно с двумя стаканами и бутылкой в руках. младший удивляет его, когда сообщает, что никогда до этого не пробовал настоящую колу. тэян смотрит широко распахнутыми глазами и мысленно задается вопросом, чем занимался этот ребенок, раз никогда не пробовал до зубовного скрежета любимую современными детьми газировку. он открывает чуть взболтанную при быстрой ходьбе бутылку с шипением, и хвиён в предвкушении облизывает губы. старший наливает колу в стакан, и хвиён с удивлением охает, когда обильная пена спадает, оставляя в стакане совсем немного. тэян находит его очаровательным. – классно, – говорит младший, отпив немного сладкого напитка, и радужки его глаз вспыхивают чистым восторгом. тэян находит хвиёна слишком очаровательным. хвиён усаживается на пол перед приставкой, складывая ноги по-турецки; старший смотрит на его белоснежные, как у ребенка, носки, и заранее сдается. он специально проигрывает четыре раза подряд, профессионально поражаясь умениям парня, на самом деле используя его незнание. только к пятой игре блондин замечает, что тот иногда лишь водит пальцами по клавишам, но не нажимает их, и он грозно бросается с щекоткой на тэяна, аккуратно отложив контроллер в сторону. синеволосый заливисто смеется, но уже спустя несколько секунд просит пощады, прикрываясь руками. хвиён победно усмехается и слезает с парня, смотря, как тот поднимается со сбитыми волосами. он поправляет их, неряшливо пройдясь рукой по голове, и теперь только одна единственная прядь упрямо выбивается на затылке старшего. хвиён уже было заносит руку, чтобы поправить, но в последний момент отчего-то трусит. тэян бросает вопросительный взгляд, но после пожимает плечами и начинает новую игру, на этот раз проигрывая по-честному. через полчаса они лениво укладываются на ковер и спорят, кто должен встать и налить еще немного газировки. и тогда хвиён вспоминает их первые встречи, находя в памяти их привычный способ решать все проблемы. – на «камень-ножницы-бумага». тэян вспоминает тоже, и в спину ему ударяет осознание, как много времени уже прошло с их знакомства и как сильно вещи перевернулись или набрались совершенно разных оттенков между ними. сколько неожиданных решений он принял с этим парнем, сколько улыбок украл с красивого лица и сколько собственных подарил за это время. хвиён вытягивает раскрытую ладонь и радостно вскрикивает. выигрывает бумага. тэян представляет себе белоснежный лист и впервые после окончания школы понимает, каким образом происходит дисперсия света: как белый свет расслаивается в настоящую радугу, преломляясь в глубине стеклянной призмы. их белое, в противовес стоявшей тогда ночи, знакомство преломилось фиолетовым на дурацком рисунке пижамных штанов хвиёна, из синих волос тэяна перетекло в его небесно-голубую футболку в подножии бесконечной лестницы, оттуда в жуткий зеленый таз около окна и в возможно-лимонную любимую конфету старшего, в единственный оранжевый свитер в кучке участников межвузовской конференции, в красные румянец блондина и его смешную наклейку в форме сердечка. каким-то образом эта радуга собирается обратно на белоснежной ткани носков никогда не пробовавшего колу фаната больших толстовок и фруктовых тортов хвиёна. хвиён делает все еще более невыносимо сахарным, когда все-таки поправляет жутко раздражающую выбившуюся прядку на синем затылке. старший поддается невидимому импульсу и застывает в нескольких сантиметрах от чужого лица; вместе с ним замирают и звуки колышущихся во дворе желтеющих листьев, заставки в игре и шумно закрывающего свою входную дверь соседа сверху. – я победил, – едва слышно произносит светловолосый, боясь раньше времени задеть своими губами чужие на этих словах. тэян знает, что тот говорит совсем не о том, кто сейчас встанет, чтобы налить газировку, когда на лице младшего медленно вырисовывается хитрая улыбка. он действительно победил. в десятке недолгих игр на приставке, в еще паре сражений на пальцах и, самое главное, в их молчаливой битве о том, кто первым подастся вперед. тэян принимает поражение, не чувствуя себя ни на секунду проигравшим, и придвигается еще чуть ближе, наконец-то пробуя на вкус чужую перманентно стоящую на лице улыбку. все вдруг перестает иметь для него значение: и насмешливый взгляд недавно заметившего его в коридоре председателя студсовета, и жутко пушистая собака родителей, и кажущийся бесконечным путь до универа по утрам. он готов устроить лазерное шоу для не-давона, готов добровольно обниматься с мохнатым животным – и все это во время хоть десятичасовых утренних поездок на межгалактической ракете. если только это станет валютой, которую можно будет обменять на хвиёна. тэян чувствует смыкающиеся за своей шеей ладони и позволяет себе примостить руки на чужой талии, притягивая ближе. отстраняясь и тут же встречая в невозможной близости разморенного хвиёна с раскрасневшимися губами, синеволосый понимает, что бессмысленная игра на пальцах, возможно, все это время работала в обе стороны. тэян прикидывает, сколько денег сможет сэкономить, если с этого самого момента он на всю жизнь откажется от сладкого и даже от своих любимых конфет: вряд ли он найдет теперь что-нибудь, что было бы слаще сияющего парня в его руках.