Однажды в Питере

Знаете, считается, что после смерти душа перемещается в другое тело и проживает новую жизнь. Она перерождается, как Феникс, и дарит миру новых людей: художников, архитектор, модельеров, писателей, бизнесменов и других. Она управляет костями и мясом, существом, называющим себя человеком. Такие мысли посещали мой разум когда я проезжал улочки Петербурга. Ведь сейчас я, как душа, переселяюсь в тело семнадцатилетнего Серёжу. Я буду спать на его кровати, сидеть на его стуле, обнимать его подушку, есть его еду, общаться с его друзьями. Но при этом у меня остаётся своё тело. Такова и его судьба. Мы вроде переселились, но продолжаем жить в том, что должно, по идеи, умереть. Ладно, к чёрту эти мысли. Наконец-то, за последние годы я сменила обстановку. Питер. Прекрасный город. Мне повезло что я здесь. Жалко, что я раньше здесь не оказалась, может, что-нибудь, да изменилось. А так я нахожусь в совершенно незнакомом месте, без семьи, друзей, чего-то своего. Больше всего мне бы хотелось, чтобы этот город подарил мне своё тепло, а не проливной дождь как сейчас. Из-за него Андрей Иваныч вынужден каждый раз дёргать за рычажок, чтобы дворники сметали капли с диапазона. Почему бы не поставить на автоматику? Внезапно он начал говорить и я отвлеклась. — Ты не обращай внимания, что сегодня такая ужасная погода. Дождь идёт далеко не каждый день. Почти… — Всё нормально, дождь… это неплохо. — ответила я, хотя на самом деле я не люблю дождь. Солнце — моя верная звезда, согревающая летними днями, и даже ночами она оставляет частичку себя, передавая своей свет через Луну. Это считаю это круто. Оно постоянно с тобой. — А в Москве, говорят, всегда солнечно. Это так? — Мне кажется погода не зависит от города. — Хах, наверно. Но почему-то же так говорят. Другие тоже говорят, что в Питере всегда идут дожди. Ну, вот, пожалуйте, дождь. Значит, погода всё же зависима от чего-то, пускай даже не от города. — От людей? — предположила я. — Какая погода, такие и люди? — По-твоему я угрюмый, серый и мокрый? — я слегка засмеялась и схватилась за ручку, когда машина повернула направо. — Нет, простите. — Ничего. Может это и правда. Ты, вон, как солнышко. Светлая, весёлая. Наверно всё же от людей многое зависит. Каков человек, такого и его окружение. Хм, видимо не я одна крутила в голове философские мысли. В скором времени мы приехали. Андрей Иваныч помог мне с чемоданами и показал квартиру. Она была очень маленькой: две комнаты, ванна, туалет, который был четвертью ванны, кухня с узким проходом. Складывается ощущение, что я попала в мышью нору. И то для мыши тут тоже тесно. Ближе к вечеру с работы вернулась Ирина Олеговна. Она приготовила нам ужин. — Я не знала, что ты обычно ешь, мало ли ты вегетарианка, поэтому решила приготовить овощи? Сойдёт? — спросила она. Ирина выглядела очень худо, то ли от усталости, то ли потому что только эти овощи ест. — Да, конечно, спасибо. И мясо я тоже ем. — я улыбнулась, пытаясь создать нужное впечатление, чтобы потом с меня не было спроса. А дело в том, что в каком городе я не была, меня всегда судили по месту жительства. Всегда, когда мои родители были не довольны сервисом на нас говорили: «Зажравшиеся москвичи». И, действительно, ведь крысы в ванной это обычное дело. За ужином мы познакомились поближе. Ирина Олеговна оказалась… мрачной и суетливой барышней. Ей всегда что-то требовалось, не успела она сесть за стол, как ей вдруг понадобилось полотенце, потом салфетка, потом другой нож, т.к. этот был тупым, затем она стала делать замечания мужу, что у него локти на столе, нож не в той руке, тарелка близко. Тарелка близко. Тарелка. Близко. Я не знаю, было ли это для меня или они всегда едят по-средневековому, но я старалась придерживаться таких порядков, дабы мне не попало. Спустя какое-то время она успокоилась и обратилась ко мне. — Лиля, а расскажите о себе. О Москве, как там? — спросила она, наткнув тушеную фасоль на вилку. Первое, что меня смутило, это обращение. «Расскажите», неужели в Питере правда все такие интеллигентные? — В Москве всегда солнечно. — вспомнила я дневной разговор с Андреем. Он усмехнулся, а вот его жена немного смутилась и подняла правую бровь. — Что ж, это хорошо, Серёжа любит солнце. А кем работают ваши родители? — Папа в банке, а мама фитнес-тренером. — Фитнес-тренером? — переспросила Ирина. Я подтвердила кивком, потому что забила рот едой, забыв о нормах этикета. Я же зажравшаяся москвичка, мне можно. — Это интересно. Наверное у вас в семье здоровое питание, режим, ведёте здоровый образ жизни, так ведь? — поинтересовался Андрей. И почему, после того как люди узнают кто моя мать, начинают думать, что вся моя семья ЗОЖники? Я раз в неделю хожу КFC и каждый день съедаю по шоколадке, моя задница трётся между стенками в проёме их кухни, разве я похожа на того, кто следит за своим здоровьем? — Да, мы питаемся по режиму, который разработала моя мама, чтобы держать себя в форме. — Она у тебя и этим занимается, — удивился Андрей Иванович, — Потрясающе. Серёжа точно не соскучится. После ужина я пошла спать. Спала я, конечно, в комнате Сергея. Это самое странное место, которое мне давалось видеть. В комнате были чёрные стены, чёрная кровать с чёрным одеялом, покрывалом и подушкой. Черный шкаф, кресло, стенд с книгами, журналами и комиксами и ковёр практически на всю комнату. Белыми были пол и потолок. Стол и комод с одеждой оказались бежевыми. Комната создавала странное влияние. С одной стороны эти стены ужасно давили, сдавливали и разрушали. С другой, когда привыкаешь, они словно открывают новое пространство. Комната будто бы увеличивается, создаёт ощущение вселенной, где ты расплываешься в небытие. Наверно, это дизайнерский подход. Что ж пора спать. Завтра предстоит тяжёлый день, нужно не облажаться.