Обещания

Кто обещанья детские не сдержал? Помнится, помнится, что обещали мы. Раз — обещал: никогда никого не предам. Что же теперь мне дождаться от тишины? Что мне сказать, коль на лезвии я ножа: Падаю, падаю! Нет. Удержался вновь. Раны болят, но сильней обожгут слова, Тех, кто играл и вешал ярлык «любовь». Раны болят от предательств, что хуже лжи. Но каково осознать, что предатель — я? Поздно метаться, ведь в спинах торчат ножи. Я обещал не солгать — это номер два. Я говорить лишь правду хотел, но ложь В вены пробилась, кровью моей течет. Я-то привык говорить, унимая дрожь, Я-то привык лить в уши желанный мед. Я-то привык. Да вот, не привыкли вы. Вы мне не верите, мне не дано солгать. Я обещал быть хорошим — вот номер три. Как, черт возьми, я такое смел обещать? Да, я хороший. Бухаю, курю табак, Бью идиотов с размаха и прямо в нос. Матом ору, как пьяный, я после драк. Верю, что в жизни своей я себе сам босс. Да, я хороший. Можно мне героин? Номер четыре. Наркотики — ни за что. Что же мне делать, если совсем один? Только тот яд мне подставит свое плечо. Только тот яд. И значит, могу я пасть В бездну под кайфом боли и на волне. Мне все равно, что жизнь просираю. Срать. Мне все равно. Мне больно, а боли нет. Пять — «обещаю, мама, ни с кем не спать Так, как мужчина с женщиной спит во тьме». Как перестать от смеха уже орать? Кто надоумил такое сказать детей? Что ж. Не сдержал. И сплю без разбору я, Важно — защита. Имя не важно знать. Знаешь ли, баба, вряд ли с тобой — семья. Я лишь хочу свое напряженье снять. Да, я такой. Жизнь ведь всего одна. Да, это плохо. Черт возьми, я такой! «Женщин не бить, принимать, что моя вина» — Вот обещание номер — как черт — шестой. Вот обещанье. Что ж, если надо — бью. Задницу, руки, спину могу избить. Как мне еще признаться, что не люблю? Как мне ее заставить меня забыть? Но не забудет, это же их удел: Помнить жестокость, что будоражит кровь, Помнить все стоны, крики и «Как ты смел?», Помнить и верить, что это вот все — любовь. Что ж, виноваты в общем-то в этом те, Кто вдруг посмел додумать мои слова, Кто моих чувств безжизненных захотел. Номер седьмой, и я обещал никогда Не говорить то слово. И что теперь? «Нет, не сегодня», в месяц другой и век. Я не пытаюсь — не понесу потерь. Я, черт возьми, ведь тоже лишь человек. «Нет, никогда» обещанья сжигает в прах. Противоречья в детстве в мораль ценой. Только мораль существует — как жаль — в мечтах И никогда не сможет вернуться в строй. Номер восьмой: обещаю любить семью, Маму, жену, конечно, моих детей, Папу, конечно, я сильно люблю-люблю. Что обещать, что выльется в пустоте? Что обещать, если это лишь мой наив, Тот, что уместен лишь пока я был мал? Отчим — насильник, мамочка — шлюха, и Мне-то не выполнить то, что я обещал. Я же чайлдфри, и дети сегодня — зло. Жены — изменщицы, впрочем, изменник — я, Тоже не вижу смысла осесть на дно, Если мне весело и жезл любви стоял. Номер девятый. Буду закону друг. Вот еще хлеще можно уже мне ржать. Мой не замкнется драк и свиданий круг, Герыча, краж, насилия. И опять Мне все равно. Попался? Тогда дебил. Ну, а пока нормально. Весельем жить — Самое лучшее, что я всегда любил, Самое лучшее, что может в мире быть. Вот смысл той жизни, в которую я пришел. А на судей и жертв откровенно срать. Я обещал всем вокруг, «теперь хорошо Все будет». Десять. Список замкнулся — рвать! Жестко, безжалостно рвать обещанья, в пыль, В прах измельчить, сжечь, раня еще себя. Мы рождены, чтобы мир превратили в быль, Ту, что расскажут потомки своим друзьям. Мы рождены, чтобы следовать за мечтой. Мы рождены, чтобы смысл, цель и рай искать. Я обещал, что буду самим собой. Значит, мой смысл — обещанья не исполнять.