Ее улыбка.

«Она всегда смеялась так искренно с меня, с моих совсем не смешных шуток. Шутила сама, хоть и другого плана были ее потехи и шалости, но она заставляла меня краснеть. Не думаю, что я стыдилась ее... Просто ее шутки были с неким намеком, я не всегда понимаю, что она имеет ввиду, рассказывая мне очередную, поддевая меня или одергивая на слове, провоцируя на эмоции. И вновь я краснею.» — Ева, а, Ева, кто твой Адам? — смеясь, говорила она. «Помимо шуток, она бывает милой... Как-то раз она принесла мне чай и плед, говоря при этом, что не пустит меня домой. Она так улыбалась, когда я согласилась, а я отвернулась, ведь вновь покрылась красной окраской. Почему-то пробегают мурашки, когда ее рука касается меня. А ее улыбка... Почему мое сердце так трепещет, когда я смотрю на эти милые ямочки?» — размышляла все девушка, пока из этого транса не вывел знакомый голос. — Ева, опять в облаках витаешь? — щекоча подругу, произносила Лилит, когда замечала, что подруга очень долго ничего не говорит. — Какие облака? Ничего я не витаю... — отвечала ей та, сомкнувши руками краснеющее лицо, думая, что Лилит не заметит ничего. Лилит, не переставая смеяться, взяла Еву за руки. — Не закрывайся от меня, прошу. Ева открывает глаза и вновь смотрит на ее улыбку. «Почему она улыбается?» — мысленно спрашивает темноглазая, глядя на повязку, скрывающую взор подруги. — Как ты можешь так? — уже вслух пробурчала темноглазая. — А, ты о чем? — недоумевающе протянула Лилит. — Как ты можешь быть такой счастливой? — Это легко, когда рядом есть любимый человек, — откликнулась слепая, решительно обнимая подругу. — Что? — Ты можешь видеть за нас двоих... — уже с надеждой проговорила Лилит. — Конечно, — обнимая в ответ, шептала Ева, когда на глазах наворачивались слезы.