Ты ведь тоже гном!

У Варрика всегда был хороший нюх на неприятности. Да и невозможно не отточить его до крайности, когда живешь под одной крышей с ушлым братцем и кучей родственников, так и желающих занять определенное место в торговой империи Тетрасов. В Киркволле же с его кунари, магами и храмовниками это умение обострилось до предела. В общем, стоило только Варрику увидеть того, кого три дня спустя назовут Вестником Андрасте, он уже понял, что дело швах. — Что вообще за херня здесь происходит? — орал коренастый гном с клокастой рыжей бородой, взмахами кинжалов рассеивая появляющихся из разрывов призраков. — И какого нага я вообще здесь делаю?! Варрик мог спросить то же самое. Потому что одно дело — родственнички в далеком-предалеком Киркволле, а совсем другое — представитель одного с тобой вида в самой что ни на есть близости от собственного носа. Нет, он, конечно, слышал, что солдаты нашли на руинах храма гнома, якобы вышедшего вживую из Тени. Но одно дело — рассказывать небылицы, а совсем другое — в них верить. Вот он и не поверил. Как оказалось, зря. — Ну ты это… неплохо стреляешь, браток. Ох, знал бы Кадаш, как в этот момент у Варрика зачесались пальцы надавить на спуск Бьянки. Но рядом стояла Кассандра, и пальцы ее предупреждающе лежали на навершии меча, пока еще покоящегося в ножнах, и взгляд не предвещал ничего хорошего. Так что Тетрас лишь вымученно улыбнулся рыжему гному, вешая арбалет на плечо, и предложил идти дальше, пока демоны снова не начали сыпаться на них сверху. Три дня спустя, когда приблуду назвали Вестником Андрасте, а Кассандра объявила о возрождении Инквизиции, Варрик окончательно убедился, что интуиция его не подвела. Он уже представлял себе реакцию Орлея. Подумать только: единственная надежда закрыть Брешь — в руках гнома! Какой скандал! Ах-ах, господа и дамы Вал Руайо, готовьтесь. Ибо грядет. Еще веселее стало всем, когда Жозефина изучила полученные от Лелианы отчеты о прошлом Кадаша. И — ох, жопа Андрасте! — лучше бы она их не изучала. Антиванка примчалась к Тетрасу, роняя тапки и натурально хватаясь за голову. — Варрик! Спасай! Ты ведь тоже гном. Эта фраза вбила решающий гвоздь в крышку гроба его отношений с Кадашем. Варрик привык быть уникальным в своем окружении. Хотя он и не причислял себя к породе так называемых «настоящих гномов» (как с гордостью называли себя жители Орзаммара), расу из себя — увы! — не вытравишь ничем. Если ты на одну-две-три головы ниже своих соратников и в пару раз шире в плечах, поневоле ощущаешь себя особенным. Теперь таких «особенных» было двое. И Варрику начинало казаться, что в глазах окружающих они вообще абсолютно одинаковы. Хотя видит Создатель: единственное сходство у них — рост. Все! Больше ни в чем они с Кадашем не походили друг на друга. Ни внешностью (ненависть Варрика к растительности на своем лице была обратно пропорциональна любви Эдрика к ней же), ни характером (второй отличался невероятной хитрожопостью), ни даже манерой речи. Кроме того, «Вестник Андрасте» раньше промышлял отнюдь не благочестивыми деяниями, и контрабанда лириума была лишь самым невинным из них. Кадаш выглядел как бандит, вел себя как бандит, да бандитом на деле и был. Лишь метка на левой ладони да несколько десятков зубов, точимых на него красными храмовниками, отступниками и древними богами, держали его в Инквизиции, в противном случае он бы давно уже удрал на все четыре стороны, прихватив с собой пару-тройку секретных документов — разумеется, чтобы продать подороже. В общем, как всем в Инквизиции быстро стало понятно, отношения у Эдрика и Варрика не сложились. Хотя они, признаться, и не стремились найти общий язык: держались поодаль, никогда не оказывались в одной группе в вылазках во внутренние земли, да и в Убежище толком никогда не пересекались. И обоих это вполне устраивало. Тем сильнее удивился Варрик, когда несколько месяцев спустя после прибытия в Скайхолд новоявленный Инквизитор завалился к Тетрасу с бутылью какого-то мутного самогона и попытался завязать разговор, закончившийся весьма трагично. Хотя начинался он вполне буднично. — Слушай, брат, мы не особо с тобой как-то болтали, — издалека начал Эдрик, бухая на стол бутылку и улыбаясь во весь рот. У Инквизитора не хватало одного переднего зуба, на месте которого чернел провал, от чего милая улыбка казалась слегка жутковатой. — Может, пора исправить это? — Вы слегка… невовремя, мессир, — едва удержался, чтобы не огрызнуться, Варрик. Пока Инквизитор не нарушил его покой, Тетрас как раз дописывал очередную главу своей новой книги. И он терпеть не мог, когда его прерывали. А еще больше он не любил, когда на его любовно выпестованные черновики что-нибудь ставили, оставляя на бумаге липкие круглые следы. — Ну че ты как говнюк последний… — обиделся Кадаш, плюхая задницу на стул рядом с варриковым столом. — Я же типа по-дружески к тебе. — А это не может подождать до завтра? Тетрас честно сдерживал желание наподдать рыжему хмырю как следует и выставить из своих покоев. В конце концов, нельзя же так с самим милордом Инквизитором, тридцать три нага ему в задницу. Им с этим придурком еще мир спасать. Эдрик сокрушенно вздохнул, демонстративно заглянул в черновики, пробежав оценивающим взглядом по строчкам (Варрик удивился, что тот вообще умеет читать) и встал. — Ну и хер с тобой. Хуже Соласа с его набитой мусором башкой, чес-слово… — Имущество заберите. — А? — Я говорю, вы бутыль забыли, — процедил Варрик. Кадаш хлопнул себя ладонью по лбу, подхватил свое пойло и прижал к груди, как драгоценность, баюкая в надежных объятиях волосатых рук. Тетраса передернуло. — Ладно-ладно, не мурчи, — фыркнул он. — Один вопрос — и завяжу. Идет? Варрик вздохнул, проводя ладонью по лицу. Кажется, так легко от этого репья не отвязаться. Лучше сделать, как он хочет. — Идет. Задавайте. — Че любит Кассандра? Варрику показалось, что он ослышался. Он демонстративно пошуровал пальцем в ухе, склонил голову набок и воззрился на Кадаша с явным недоверием. — Простите… что? — Че любит Кассандра? — терпеливо повторил Эдрик. — Ну там, винишко какое, цветочки-шметочки… не знаю, что еще. Что вообще любят бабы, а? Варрик открыл рот, подумал и закрыл. Подозрительное пойло в инквизиторской бутылке перестало казаться таким уж лишним в этой комнате. Наоборот, как-то очень захотелось надраться. Так, чтобы наутро даже свое имя вспомнить было проблемой. — Вы интересуетесь в связи с личным интересом, — выдавил он из себя, — или… — Ну что ты мямлишь, никак не пойму? — возмутился Кадаш, хмуря кустистые брови. — Подкатить я к ней хочу — че не ясно? Так вот шоб как следует. Шикарная дамища же, — он присвистнул, — и сверху, и снизу есть на что посмотреть. Я пробовал вообще к ней подлизаться. Только вот че-то она мне врезала по морде. Зуб выбила… Он потер щеку, и Варрик действительно вспомнил, как пару недель назад Инквизитор щеголял с разбитой губой. Вот, значит, кто добавил улыбке Эдрика щербатости. Хорошо тот, видимо, достал Искательницу, раз у нее кончилось терпение. — Короче, че делать-то? Нравится она мне — ууух, не могу. Выдав все это, Кадаш в ожидании уставился на Тетраса. Тот, в свою очередь, порадовался, что сидит, ибо коли стоял бы — упал, однозначно. Мысли скакали, как Дориан на Бычке. Твою ж нажью задницу. Инквизитор и Кассандра. Бандит и Искательница. Его, мать твою за ногу, Искательница! Ладони заледенели. Варрик услышал хруст ломаемого пера, слишком сильно сжатого скрючившимися пальцами, краем глаза заметил отвратительную черную кляксу, расплывающуюся на последнем написанном им абзаце. А дальше все произошло быстро. — Эй, ты что творишь?! Звякнуло стекло бутыли, разбивающейся о каменный пол. Хлюпнул эль под подошвами сапог. Хрустнул хребет Эдрика, крепко приложенного о стену. Пинком отодвинув со своего пути мешающийся стул, Варрик подхватил Инквизитора за воротник и заставил подняться с колен. — Еще раз в ее сторону посмотришь — и не только зуба лишишься, — выплюнул он, исподлобья глядя в хулиганские, но исключительно честные глаза Кадаша. — Уж в этом можешь не сомневаться… браток. Тетрас разжал пальцы, и Эдрик живописным пируэтом отскочил на пару шагов в сторону, потирая грудь, куда пришелся удар крепкого кулака. — Фу ты, жопа Андрасте, — ругнулся бывший хартиец, с тоской глядя на темную лужицу на полу. — Я ж за нее голым по крепостной стене бегал на спор… — Он вздохнул и перевел взгляд на Варрика. Тот все еще тяжело дышал, словно пробежал пару миль без единой остановки, и взгляд его не выражал абсолютно никакого почтения к его инквизиторству. — Ты сам на нее глаз положил, что ли? — Убью, сука. Эдрик демонстративно поднял ладони, отступая к дверям. — Да ладно тебе, брат, сказал бы сразу — я б кипиш и не вздумал поднимать. Глаз бы на ее шикарную задницу не поднял. Но какая задница все-таки, согласись? Как орех… В грудь гнома уставился прицел Бьянки. Вложенная буквально мгновение назад стрела чуть подрагивала: ей явно не терпелось испытать на прочность инквизиторскую шкуру. — Увижу рядом с ней… Варрик не стал заканчивать фразу, предоставляя Кадашу сделать это самому. Ведь нет ничего страшнее тех вещей, которые способен выдумать наш разум. Судя по всему, фантазия бывшего хартийца работала на ура, так как Эдрик побледнел, заметно струхнул и с позором покинул уже давно проигранное поле битвы. Тетрас опустил арбалет и с отвращением оглядел залитый вонючей дрянью пол. Ну что ж, подумал Варрик, кажется, с этого момента даже на теоретической дружбе между ним и Инквизитором можно поставить крест. Впрочем, не такая и большая потеря, в отличие от насквозь уже пропитавшихся чернилами черновиков романа. Гном разрядил и бросил Бьянку на кровать и подошел к столу. От кропотливой четырехчасовой работы остались жалкие крохи. Вздохнув, он пододвинул стул и подтянул к себе уцелевшие листы. Надо бы переписать все заново, пока в памяти свежо. Потом немного отредактировать и отнести Искательнице в казармы. Ведь «Мечи и щиты» — ее любимая серия. И, наверное, стоит выдрать с садовой клумбы несколько роз. В глубине души Кассандра же такая романтичная натура…