I know it’s too late, that it’s already broken And I can’t turn the wheel But if I could would it be any different? Did I just make you make the wrong decision?
Это просто песня скажете вы. Но я отвечу, что это не просто какая-то очередная песня, которую вы слушаете изо дня в день, чтобы убить время или просто расслабиться. Она особенная для меня. Или все-таки для нас? Я и Вова познакомились совсем недавно, всего несколько месяцев назад. Несколько прекрасных месяцев назад. Я был счастлив получить предложение провести три прямых эфира нашумевшего песенного конкурса Евровидение. Я как раз заканчивал работу над одним телевизионным шоу. Подумаешь, просто еще одна работа. Но она превратилась нечто большее. Я обрел двух новых друзей -Тимура и Владимира, которые поначалу показались мне совершенно не подходящими на роли ведущих. Владимир — парень, который любит покривляться. Тимур связан с конкурсом уже более 12-ти лет, и прекрасно все там знает и любит, является Еврофаном. В первый день знакомства нас завели в комнату, где мы должны были подписать бумаги о соглашении. Разговор с парнями у меня не завязался сразу, потому что я не был в настроении разговаривать. Начало зимы. Холодно, грязно. Простоял в пробке битых два часа, а еще поругался с девушкой. Был просто «прекрасный» день. Нас поставили в известность, что первые репетиции начнутся через неделю и выдали бланки с предполагаемым сценарием конкурса. Моя семья устроила праздник в честь того, что я получил хорошую работу. Конечно, я был рад, но не был настроен на празднование. Моя мама приготовила мое любимое блюдо. Ну как отказать этой замечательной женщине? В тот день я рано лег спать. Неделя пролетела довольно быстро. Я приехал в студию, где была назначена встреча с Владимиром, Тимуром, сценаристом и продюсером. Мы зачитывали текст и обсуждали некоторые открытые темы конкурса. Нам сказали, что наш английский хорош, даже очень, в частности у Владимира. Но мы все равно посещали курсы иностранного. У меня и Тимура британский акцент, а у Владимира американский. Он нам сам сказал, что почти полтора года преподавал в киевском университете. За декабрь я немного узнал о парнях. Первое мое впечатление о них было обманчивым. Тимур на самом деле добродушный и веселый человек. Владимир любит много болтать, а так очень приятный парень. Курсы проходили очень весело. Мы заучивали основные фразы Евровидения, оттачивали произношение, повышали уровень разговорной речи. Снова почувствовали себя школьниками. Помимо «школы» у нас было полно дел. Сцена только разрабатывалась. Как ни странно, но нам тоже разрешили принимать участие в разработке. Мы предлагали идеи оформления самого конкурса. Но ничего масштабного мы так и не выдали. Нас с первого месяца начали таскать на интервью. Вопросы были почти везде одинаковыми и банальными. Новый год был на носу. Нам троим дали двух недельный отдых. Я планировал провести праздник с семьей, но мои планы оборвались, когда на пороге моей квартиры появился Остапчук. На мой вопросительный взгляд, что он тут делает в канун Нового Года, тот ответил, что его машина сломана, и он не может поехать в родной город Умань. Электрички и поезда были отменены в тот день из-за сильного снегопада. Через сутки наступит долгожданный 2017 год. Я не мог просто так отказать коллеге и впустил его в квартиру. Он знал мой адрес, потому что когда-то на курсах мы ими обменялись, если можно так сказать. Так как я собирался поехать к семье, то в квартире у меня не было ни намека на еду или атмосферу праздника. Решив не заморачиваться с идеями, мы заказали пиццу и китайскую лапшу. Я спросил Вову, почему он решил зайти именно ко мне, а не к кому-то еще, а тот ответил, что проходил мимо и решил не упускать такой великолепный шанс. Все в стиле Владимира — шутки шутками. Мы тупо лазили по интернету и пялились в телевизор, обсуждая планы на новый год. Остатки заказанной еды валялись в углу комнаты. Довольные и наевшиеся, мы разговаривали на тупые темы. Остапчук даже спросил у меня какой пол у колобка, на что я одарил его непонимающим взглядом. Тот выглядел вполне серьезным, но я просто пожал плечами. Странный, но веселый парень со своими тараканами в голове. Я листал ленту, пока не наткнулся на премьеру новой песни Монса Зелмерлёва, которая назвалась «Wrong Decision». Я предложил послушать ее, на что Вова с радостью согласился, так как слушал несколько его песен. С первых секунд я был тронут. Аранжировка была потрясающая, текст не банальный. Мой коллега согласился со мной. Мы оставили песню на репите. До Нового Года оставались считаные часы, моя мама позвонила мне. Я объяснил, что не смог приехать и обязательно заеду на следующий день. Я предложил Вове, чтобы тот остался у меня ночевать, так как мне не особо хотелось встречать праздник в одиночестве. Тот с радостью согласился. Остальные месяцы мы усердно готовились к предстоящему конкурсу. Я спокойно мог назвать Вову и Тимура своими друзьями. Начало весны предвещало конец оглашения заявок от стран-участниц Евровидения. У меня уже появились фавориты. В частности это были Робин Бенгтссон от Швеции и Натан Трент из Австрии. Шла усердная подготовка, готовилась арена, строилась сцена. В один день нам была назначена мерка костюмов, которые стоили дороже нас самих. По сценарию мы должны за время эфиров сменить не менее трех нарядов. На самом деле это касалось меня и Вовы, потому что Тимур будет все время находиться в гринруме с участниками. В сценарий были добавлены некоторые моменты. Первый полуфинал открывал артист Монатик со своей песней «Кружит» на английском языке. Ответ, почему конкурс не открывает победительница прошлого года, мы не получили. Это было не для всех ушей. В интервал-актах поет сама Джамала. Не сказать, что я был доволен выбором песни от Украины в прошлом году, но все же она победила. Тогда был настоящий скандал. Мы с Вовой вспоминали, что такое вокал. Потому что во втором полуфинале нам нужно было петь песни победителей прошлых лет на украинский маневр. Разминка перед пением всегда была смешная, потому что нас заставляли делать непонятные тянущие звуки, после которых мы очень долго смеялись с Остапчуком. И вот остается меньше месяца до главного события, а мы тем временем буквально поселились на основной площадке песенного конкурса. Я спал не более пяти часов, выпивал целую гору кофе. Сонное настроение спасали Вова и Тимур, которые каждый раз звонили мне, чтобы разбудить. Персональные будильники. Участники Евровидения уже во всю репетировали. Все стараются на максимум. А нам сказано выучить более ста листов сценария. Если бы я знал, что будет так много, то простоял бы в той пробке целый день и вообще поехал бы домой. Вова как всегда бросался шутками, а Тимур иногда смотрел на него осуждающим взглядом. У меня было ощущение, что я знаком с этими ребятами целую вечность. В один день нам сообщили, что на конкурсе нужен не только английский язык, но еще и французский. Сказать, что у нас челюсти до пола опустились, ничего не сказать. Продюсер видел наши растерявшиеся лица, но положение спас Вова, который сообщил, что изучал французский с времен филологического бакалавриата и может спокойно балаболить на романтичном языке. Я и Тимур скептическим взглядом одарили Остапчука. Но тот продемонстрировал вполне хорошую речь. Между репетициями участников были наши с Вовой танцы и пение. Он должен был танцевать гопак. Остапчук вечно падал на пятую точку, но вскоре смог осилить этот элемент народного танца. Начинали сие действие мы с игры на украинских народных инструментах. Вова играл на аккордеоне, а я на сопилке (это такой духовой инструмент). Мы оба окончили музыкальную школу. Я окончил класс по украинской сопилке, а затем саксофона. Вову мама отдавала играть на аккордеоне, так что игра на инструментах была настоящая. Забавно наблюдать за актерской игрой Остапчука, когда я достаю из пиджака сопилку. Во время перерывов я и Вова сидели гримерке и болтали о всякой чепухе. Очень много смеялись и делали тупые сэлфи, которые потом удаляли. Однажды у Остапчука зазвонил телефон, на котором мелодия звонка была как раз та самая песня Монса. После я спросил почему именно она, на что мой коллега ответил, что он слушает ее постоянно с того самого дня. Она ему не надоедает. Это было немного странно, потому что я тоже слушал Wrong Decision практически каждый день. Настал тот день, когда вся Европа будет болеть за своих фаворитов. Ночь первого полуфинала. Я, Вова и Тимур были предельно сосредоточенны и серьезны. Нам нельзя было допустить ошибки, потому что вырезать и что-то вставить, никак не получится. В то время, когда участники исполняли свои песни, мы повторяли сценарий, который был написан у нас на карточках. Мы разбрасывались шутками в зал и много смеялись. После окончания мы завалились в гримерку и были ужасно довольные. Я залез в твиттер, дабы почитать мнение фанатов о первом эфире. На наше с Вовой удивление новости в основном были о нас с ним. Люди писали, что мы им очень понравились и ждут второй эфир. Фанаты делали коллажи со мной и Остапчуком, на что Тимур только ржал. Вечер второго полуфинала открывали я и Вова. Изобразили игру на инструментах и понеслась! Мы пели песни и танцевали, несколько раз мы встречались взглядами и улыбались как дураки друг другу. Остапчук прекрасно станцевал вприсядку и сделал сэлфи… ну тут без комментариев — это же все-таки серьезный Владимир. После шоу Тимур отдал нам с Вовой плакат, сделанный фанатами. Тимур еле сдерживал смех, а мы истерично поглядывали друг на друга. На плакате было изображено, как я и Остапчук стоим в очень близкой позе и чуть ль не целуемся. Мы оставили плакат в гримерке, ну куда вот он нам? Разве что Тимур может забрать ради смеха и повесить над кроватью. Перед финалом я, Тимур и Вова сидели в гримерке. Мы обсуждали итоги полуфиналов. Тимур сказал, что ему нужно отлучится ненадолго. Остапчук спросил меня, как я себя чувствую, потому что он заметил, что я довольно бледный. Я и вправду был бледный. Но когда ушел Тимур, мне стало еще хуже. Я не мог спокойно сидеть с Вовой. Я не знал почему. Что со мной? После всех фанатских коллажей, шуток и слухов о нас, я начал задумываться о том, а почему все так думают о нас? Я специально пересмотрел полуфиналы. Чтобы понять, что так зацепило зрителя. Я был шокирован тем, что не замечал того, как много раз пялюсь на Остапчука и улыбаюсь как дурак. Я пытался собрать все воедино, но никак не получалось. И вот, наконец, наступил тот день, когда вся Европа объединится вместе с музыкой. Гранд финал песенного конкурса. На нас были костюмы, вышитые блестками. Ну как на нас… На мне и на Владимире, Тимур ограничился только блестящим галстуком. Странное решение стилистов, но нам было плевать. Нам хотелось уже поскорей закончить это сумасшествие. Пока готовился номер Люси Джонс из Великобритании, на экране показывали сюжет о том, как Монс Зелмерлёв обучал нас быть лучшими ведущими. Получилось очень смешно и весело. Я заметил, что Остапчук в самом начале видео обнял меня после моего якобы шикарного объявления о начале конкурса. Я и не замечал этого до того вечера. Фанаты взорвались криками, было немного неловко. Вообще он часто стал обнимать меня даже без причины просто так. Перед выходом он обнял меня и пожелал удачи. Я простоял несколько секунд столбом. Он сбрасывал все на то, что ему нравится обниматься. Но Тимура же он не обнимает так часто, как меня…Не удивительно, что фанаты так орут при виде нас, Остапчук. После окончания гранд финала, мы поздравили победителя 2017 года Сальвадора Собрала. Песня нравилась абсолютно всем. Мы с Вовой были шокированы результатами голосования жюри и телезрителей, которые сошлись ровно на одном победителе. Не спорю, песня шикарная, даже очень. Она полностью отличалась от заявок этого года. Заслуженная победа. Я решил не оставаться на вечеринке, посвященной окончанию шоу. Я сразу поехал домой и завалился на диван, на котором мы сидели с Остапчуком. И вот я сижу, вспоминая все эти месяцы работы, проведенные рядом с Вовой. Не понимаю, что со мной происходит. Такое странное чувство. Я сижу в темноте, на часах почти четыре утра. Дабы как-то скрасить тишину я включаю плеер, который подключен к колонкам.It was instant, I knew it Wasn’t ready to do it Wasn’t ready to say yes at the time
Я вздрагиваю. Играет та самая песня, которая так нравится нам с Вовой. Не знаю зачем, но я делаю громче.Hardly knew one another Favourite kind, favourite colour It’s not enough, not enough when choosing life
Еще громче.I was relieved, like a weight off my shoulders I was ok, it would soon be all over So why am I stuck here filled with doubt?
Свет от фонаря проникает в мое окно, без него было бы совсем темно. На горизонте уже можно увидеть будущее зарево. И сейчас во мне борются два противоположных чувства. Одно хочет, чтобы побыстрее закончилась эта песня, а второе кричит — не выключай!I’m not ok
Все так запутано.I’m not ok
Я опускаю голову на колени и начинаю рыдать, именно рыдать. Горячие слезы предательски капают на мои ладони.I’m not ok
Что со мной?I’m not ok
Я не в порядке. Нет. Прекрати реветь, сволочь! Ты знаешь, что все не так. Ты знаешь, что он даже не задумывался о тебе. Ты знаешь, что ты полный идиот. Ты знаешь, что ты противоречишь себе. Ты знаешь, что… Это невозможно.Are you holding together? I know you’ll always remember I remember the day I caught your eye
Я хватаю сумку и со всей силой бросаю ее в неизвестном направлении. Вспышки ярости бурлят во мне кипящей лавой. Он остался на вечеринке и даже не попрощался со мной, я его не видел.Don’t regret it a second How you got my attention But it was not my intention to lose a life
Я вытираю слезы и глубоко вздыхаю. Почему все повернулось именно так? Почему он? А если я никогда не узнаю, что на самом деле он чувствует ко мне? Порция новых слез вырывается из моих глаз с большей силой. Я не могу сидеть здесь, пока эта темнота убивает меня. А что если мы больше никогда не увидимся? Работа выполнена, все возвращаются к своим делам. Я хочу увидеть его. Хочу. Плевать, если это будет наша последняя встреча. Я просто хочу посмотреть в его глаза. Монс допевает последние строчки песни, а я срываюсь с места и бегу туда, где пару часов назад был главный праздник Европы. Едва не забываю закрыть дверь от квартиры и несусь со всех ног на улицу. Я растерянно гляжу по сторонам и пытаюсь сообразить, как добраться до МВЦ. Я несусь на проезжую дорогу и пытаюсь остановить такси. Первый проехал мимо меня. Я выбежал на улицу в джинсах и рубашке. Майский вечерний ветер дает о себе знать. Меня знобит. Но я уверен, что это не от холода. Я все-таки ловлю машину, сажусь и быстро бросаю водителю адресс МВЦ. Теребу нижнюю часть рубашки и никак не могу справиться с нервами. Успокойся, болван. Как только машина затормозила перед ареной, я не глядя вытащил купюры, бросил в сторону водителя и со всех ног побежал на встречу неведанному. Я даже не знаю, сколько денег вытащил из кармана джинсов, это неважно. Я бегу через весь холл. Люди оглядываются на меня. Кто-то орет мое имя, явно удивляясь моему эпичному появлению. Я добегаю до комнаты, где проходит торжество, и пытаюсь найти того, кто так нужен мне сейчас. Где ты? До моего плеча кто-то дотрагивается, я вздрагиваю от неожиданности резко повернувшись. Тимур. Он стоял с обеспокоенным лицом. — Скичко, ты чего такой запыхавшийся? Ты же вроде не захотел оставаться, — сказал мужчина. — Я… Я… — я пытаюсь связать слова в предложения, но ничего не выходит. Я все еще глубоко дышу после бега. — Ну-ну, парень, ты лучше присядь и скажи, что случилось? — Тимур выглядел обеспокоенным. — Я… Мне нужно увидеть Вову… Владимира, — говорю я, озираясь по сторонам. — Я должен с ним поговорить, это срочно. Обеспокоенное лицо Тимура превратилось в удивленное. — Саш, он не появлялся здесь с самого начала вечеринки. Я думал, что вы оба очень устали и отправились по домам. Я взглотнул. Не появлялся? Но… Музыка играет слишком громко, может я ослышался? — Ты не знаешь, где он может быть? — спрашиваю я. — Понятия не имею. Возможно, он дома. Дома. Я снова срываюсь с места и выбегаю из комнаты, даже не сказав Тимуру «пока». Опять бегу по холлу. На улице начинает светать. Я чувствую, как на мою руку что-то капнуло. Дождь. Я несусь по улице, машинально вспоминая адрес дома Вовы. Я молился — в первый раз в жизни. Понимаю, что это похоже на разговор со стеной, но только бы он был дома. Дождь усиливался, а я бежал. Бежал по безлюдной улице. Мне станет лучше, если я его увижу. Или я умру прямо там… На пороге его квартиры. Я добегаю до подъезда его дома и поднимаюсь по лестнице на нужный этаж. И вот я у двери. Я пытаюсь отдышаться и прийти в себя. Обратив внимание на дверь, я вижу, что она не заперта. Она наполовину приоткрыта. Почему она не закрыта? Должен ли я зайти туда? Так или иначе у меня нет пути назад. Я вхожу темную квартиру и замираю. Я пытаюсь вспомнить когда мое сердце испытывало нормальное сердцебиение. Оно стучит так, что вот-вот готово разорвать мне грудь. С моих волос капает вода, я вымок. Я впервые был здесь. В квартире тишина. Неужели его здесь нет? Мои размышления прерывает тихий всхлип из конца квартиры. Я вздрагиваю. Это… Это он? Я иду в сторону звука наперегонки со своими страхами. Дверь в комнату открыта, зарево немного освещает комнату. Здесь беспорядок. Вещи раскиданы, какие-то бумажки разорваны и смяты. Я смог разглядеть жирную надпись Евровидения. Это сценарий, только теперь разорванный в клочья. Я захожу в комнату и поворачиваю голову. Не помню, когда в последний раз чувствовал такой сильный страх. Грудь сжимало, комок в горле не дает нормально взглотнуть. Я вижу его… Он лежит на кровати ко мне спиной, обнимая подушку. Я снова слышу этот всхлип. Что мне делать? Я пытаюсь отступить назад, но моя нога натыкается на что-то твердое, и я теряю равновесие. Тишину прерывает мой грохот на пол. Владимир резко оборачивается и вскакивает с кровати. — Кто здесь? — довольно громко спрашивает Остапчук. Как только его взгляд натыкается на меня, его лицо превращается сначала в удивленное, а потом в страдальческое. — Уходи. Он снова оборачивается ко мне спиной. Я пытаюсь подойти ближе. — Я сказал, убирайся отсюда! Уходи! — Вова, я… — пытаясь подобрать слова, я все-таки подхожу к кровати и тихонечко сажусь на нее. Он был домашней одежде. Серые штаны и такого же оттенка толстовка. Я дотрагиваюсь до его плеча и чувствую, что играю с огнем. Тот издает протяжный страдальческий стон и снова начинает плакать. — Почему ты плачешь? Нет ответа. — Прекрати плакать, пожалуйста. Глаза начинает жечь. Ну давай, ты, еще, тряпка заревешь! Я подавляю приступ слез и ложусь рядом с Остапчуком. Я знаю, что эта кровать не предназначена для двоих. На ней слишком тесно, но это не мешает мне обнять парня. Он лежит в моих объятиях полностью разбитый на кусочки. И кажется, я понимаю почему. Я держусь, хотя дышать все труднее. Скажи мне хоть что-то, скажи мне хоть что-то, прошу. Я умру прямо здесь. — Не отпускай меня, — тихий, немного хриплый голос Вовы звучит как ток по моему телу. Я секунду молчу, а затем отвечаю: — Никогда. Всхлипы больше не слышны. Я еще больше прижимаю к себе парня. Я не знаю, сколько прошло времени, но мы все еще лежали на кровати. — Алекс, ты знаешь, что ты подонок? — О чем ты, Вов? — Я не знал куда себя деть все шесть месяцев. Он поворачивается ко мне лицом так, что наши носы почти соприкасаются. Свет восходящего солнца падает на половину лица Вовы. Я смотрю на него. Розовые и покусанные губы, голубые глаза. Я никогда не смотрел в них. Сейчас я корю себя за это. Мы так близко. Тесная кровать, объятья, тишина — это все что нам нужно сейчас. — Я думаю, я должен заставить тебя принять неправильное решение, — говорит Остапчук. Я осмысливаю сказанную фразу и вспоминаю, что это строчка из песни Монса. — Почему неправильное? — Но это… Это ведь неправильно, ты… — Я думаю, что я уже принял решение. И оно правильное. Мои губы касаются губ Вовы. Они влажные и соленые от слез. Я чувствую, как он углубляет поцелуй, и я обнимаю его еще сильней. Он закидывает свои пальцы мне в волосы, которые до сих пор мокрые от дождя.I always had my doubts about it Wondering what it would be like Looking into your eyes
Теперь я в порядке. Я обнимаю самого важного человека, а он меня. И пусть, если даже, это только на одну ночь.