Жили-были старик да старуха, у них был милейший, умнейший сынишка Персивалюшка да приемыш дурачок Криденсушка.
Старик тот со старухой померли. Остались Персивалюшка да обскурыш одни-одинешеньки. И молвил тогда Персивалюшка:
— Раз уж померли старики, пора тебе и правду узнать, Криденсушка. Не братец ты мне, пожалел я тебя, в дом привел, а своим сказал, что за питомца у нас будешь. Так и прижилось, привязался я к тебе, сердцу не прикажешь! Теперь уж величай меня тятькой Грейвзушкой!
Не опечалился и не удивился Криденсушка, вскрикнул лишь от радости и бросился целовать и обнимать названого отца. Так и повелось у них с того дня, Грейвзушка заботится об обскурыше, а мальчик его тятей зовет.
Пошел как-то Персивалюшка на работу и Криденсушку с собой взял. Идут они по пути дальнему, по полюшку широкому, и захотелось обскурышу пить.
— Персивалюшка, я пить хочу!
— Подожди, дойдем до колодца.
Шли-шли — солнце высоко, колодец далеко, жар донимает, пот выступает. А посреди тропы коровье копытце полно водицы.
— Тятя, хлебну я из копытца!
— Не пей, Криденсушка, теленочком станешь!
Послушался обскурыш, пошли они дальше, за руки держась.
Солнце высоко, колодец далеко, жар донимает, пот выступает. А посреди тропы лошадиное копытце полно водицы.
— Грейвзушка, напьюсь я из копытца!
— Не пей, родной, жеребеночком станешь! — громко и ясно молвил Персивалюшка, а шепотом добавил: — Хоть и не против я.
Вздохнул обскурыш, ведь услышал все до последнего слова. Промолчал, крепче обнял Грейвзушку, и опять пошли они дальше.
Солнце высоко, колодец далеко, жар донимает, пот выступает. А посреди тропы козье копытце полно водицы.
Криденсушка говорит:
— Персивалюшка, милейший, мочи нет: напьюсь я из копытца!
— Не пей, дурак, козленочком станешь!
Не послушался приемыш-дурачок и напился из козьего копытца.
Напился и стал козленочком...
Зовет Грейвзушка мальчонку, а вместо обскурыша бежит за ним беленький козленочек.
Зарыдал тогда Персивалюшка, сел на травушку-муравушку — плачет, а козленочек возле него скачет.
В ту пору ехал мимо купец тварей заморских:
— О чем, добрый молодец, плачешь?
Рассказал ему Персивалюшка про свою беду-бедушку.
Купец ему говорит:
— Поди за меня замуж аль женись. Я тебя наряжу в злато-серебро, и козленочек будет жить с нами.
Грейвзушка подумал, подумал и согласился пойти в мужья купцу.
Стали они жить-поживать, и козленочек с ними живет, ест-пьет с Персивалюшкой из одной чашки, купца не бодает, тятю своего пуще прежнего обожает.
Один раз купца не было дома. На охоту за тварями невиданными уехал. Откуда ни возьмись, приходит колдунишка Геллерт-поганец: стал под персивалюшкино окошко и так-то ласково начал звать его купаться на реку.
Привел колдунишка Персивалюшку на реку. Кинулся на него, привязал Персивалюшке на изящную шейку камень и бросил в воду. А сам оборотился Грейвзушкой, нарядился в его одежи, пришел в его хоромы. Никто перевертыша Геллерта не распознал. Купец вернулся — и тот не распознал, ибо дураком был, только о тварях загадочных заморских думу думал.
Одному козлёночку-обскурышу все было ведомо. Повесил он голову, не пьет, не ест, купца-дурака бодать желает. Утром и вечером ходит по бережку около воды и зовет:
— Персивалюшка, тятенька!..
Выплынь, выплынь на бережок...
Узнал об этом колдунишка и стал просить мужа — зарежь да зарежь козлёнка...
Купцу жалко было козленочка, привык он к нему. А Геллерт-перевертыш так пристает, так упрашивает, — делать нечего, купец согласился:
— Ну, зарежь его...
Велел колдунишка разложить костры высокие, греть котлы чугунные, точить ножи булатные.
Козленочек-обскурыш проведал, что ему недолго жить, и говорит названому отцу:
— Перед смертью пусти меня на речку сходить, водицы испить, кишочки прополоскать.
— Ну, сходи.
Побежал козлёночек на речку, стал на берегу и жалобнехонько закричал:
— Персивалюшка, родненький!
Выплынь, выплынь на бережок.
Костры горят высокие,
Котлы кипят чугунные,
Ножи точат булатные,
Хотят меня зарезати!
Персивалюшка из реки ему отвечает:
— Ах, мальчик мой Криденсушка!
Тяжел камень на дно тянет,
Шелкова трава ноги спутала,
Желты пески на груди легли.
А Геллерт ищет козленочка, не может найти и посылает слугу:
— Пойди найди козленка, приведи его ко мне.
Пошел слуга на реку и видит: по берегу бегает козленочек и жалобнехонько зовет:
— Персивалюшка, родненький!
Выплынь, выплынь на бережок.
Костры горят высокие,
Котлы кипят чугунные,
Ножи точат булатные,
Хотят меня зарезати!
А из реки ему отвечают:
— Ах, мальчик мой Криденсушка!
Тяжел камень на дно тянет,
Шелкова трава ноги спутала,
Желты пески на груди легли.
Слуга побежал домой и рассказал купцу про то, что слышал на речке. Собрали народ, пошли на реку, закинули сети шелковые и вытащили Грейвзушку на берег. Сняли камень с шеи, окунули его в ключевую воду, одели его в одежи красы невиданной. Грейвзушка ожил и стала прекрасней, чем был.
А козленочек от радости три раза перекинулся через голову и обскурнулся мальчиком Криденсушкой. Бросился тогда он тятьку Грейвзушку обнимать и молвит:
— Персивалюшка, горя я не знал и полюбил тебя. Не могу я сыночкой твоим притворяться, сил моих нет!
А Персивалюшка ему в ответ:
— Да как же я теперь с тобой буду, в мужья меня купец взял, хоть и не люблю я его, но обязан всем.
Услышал купец, да печалиться не стал, отпустил Персивалюшку с обскурышем. А колдунишку Геллерта привязали к лошадиному хвосту и пустили в чистое поле.
