1
Пока Фея Танца Ажур с ювелирной точностью выписывала своим телом витиеватые узоры, ее ноги, руки, крылышки, все ее тело источало вибрацию и свечение, Фьон, глядящяя на нее, чувствовала себя феей топора. Она топорно пыталась двигаться в такт, но не могла угнаться за прытью Феи. Никак у нее не сплеталось кружево движений, она путалась сама в себе и была угрюма и сердита, как Туча. Она негодовала и ждала конца занятий. Когда занятия закончиличь, Мама осталась на Кручения-Загибы, а Фьон, прежде чем уйти, поблагодарила Фею и улыбнулась ей, но, кажется, этого было недостаточно. Фьон показалось, что Ажур чувствовала ее негодование и ее это могло расстроить По дороге домой - а дорога была длинная - Фьон приходила в себя и вспоминала, что дело не в танце, а в ней. Если бы она переключила вовремя свое видение с напряженного на радостное, то урок танца прошел бы более приятно для нее. Погруженная в мысли, она только на середине дороги увидела, что в Долину Изобилия, где она жила, пришел Король рек и бесчинствует, затопляя ее. Тучи уютно закрыли небо над головой и Фьон в ее курточке было совсем не холодно она стояла и слушала журчание-бурчание Короля и пение полевых птичек, и ей было очень спокойно. Она полазала по последним сугробам, кидая снежные каменья с высоты в воду и слушая Большой Плюх обрадовавшегося Короля. Потом стала подражать возмущенной собаке на цепи, которая очень не понимала, что Фьон от нее хочет. Потом вернулась домой вся мокрая по колено, лохматая и задумчивая, залила червяка молочным чаем и убежала спать. Перед сном постучал и пошелестел немножко Барон фон Дождь. Фьон открыла окошко, чтобы слышать, что он там бормочет, но он быстро успокоился и ушел.2
Фьон иногда остро чувствует одиночество среди существ. Часто одиночество куда острее, если оно приходит среди толпы. Смех, ругань, веселье, пустая болтовня ни о чем, куча ртов, и в два раза больше ушей и глаз, которые внимают друг другу, говорение-говорение-говорение... Души этих существ, запутанные, растворившиеся в словах, тесно переплетаются друг с другом, они дышат единым целым, стайным, и идет процесс беспрестанного обмена мироощущений. Кажется, что встречаясь, существа срастаются в один организм. Организм, в котором тебя нет. Ты отделен, и в этом, конечно, есть и свои преимущества, вот только в такие моменты ты перестаешь их чувствовать. Как я оказалась вне?! - Думает Фьон и кажется себе серой и незаметной. Дракон и Мышь Соня напоминают о себе: мы же с тобой, здесь, почему ты чувствуешь себя одиноко? Фьон не знает. Она чувствует, что эти двое такие же осколки теней, как и она, они не в счет, когда живет и дышит такой огромный шумный организм совсем близко. Глупая Фьон. Кажется она снова забывает переключить свое видение на позитив. Ей еще учиться и учиться...3
В Академии Птичек, где учится последний год Фьон, группа Зябликов в панике. Ведь дано очень мало времени на диплом, а они все никак не могут закончить фолиантную практику по причине слабого здоровья профессора Черемухи. В результате работа над дипломом идет вперемешку с практикой. Практику сократили донельзя, а ведь нужно еще помимо написания текста и миниатюр шить саму книгу и украшать ее гербарием папоротника, кружевами паутин и лунной крошкой. Уже неделя, как Фьон работает над дипломом. На тему она взяла фолиантную роспись и целыми днями рисует миниатюры. Незадавшаяся практика ей жизненно необходима. Все Зяблики в один голос твердят, что практику сильно сократят: вынесение текста из мира идей на пергамент, прошивку фолианта, украшение дощечек отменят. Этого очень хочется и ой как нельзя. Прочим Зябликам все равно, ведь они на диплом берут другое ремесло, но Фьон очень нужно освоить именно фолианты, с которыми она хочет связать свою жизнь... Сегодня профессор Черемуха выходит на работу. Что же она скажет?4
Профессор Черемуха сильно негодовала, что за время ее отсутствия студенты нисколько не продвинулись, не проявили на материале текст, не добыли пергамента, паутины, лунной крошки, растений и цветов и других компонентов для изготовления фолианта, и что все Зяблики на грани изгнания из Академии. Тем не менее, шанс успеть изготовить изделие еще есть. Профессор уже на своих материалах показывала прошивку книг. Ремесленный труд, мелкая работа с прошивкой - все это выглядело завораживающе. Расстроенная профессор за этой работой, кажется, сама преобразилась и умиротворилась. Фьон не знала, насколько приятен и удачен будет первый опыт незнакомой работы, но еще сильнее захотела поработать с фолиантами. Кажется, впереди ее ждал насыщенный день...5
Но все не так однобоко, как показалось Фьон вначале. Оказывается, многие из группы Щеглов, параллельных группе Зябликов, во время болезни Профессора Черемухи, не зная, за что браться, писали и телеграфировали ей, желая получить ее распоряжение, но она никому ни разу не ответила. А в итоге обвиняет их, студентов. Воплотить фолиант в материале - дело весьма затратное, да и в печатню студенты не успевают, тем более в дни Сатурна и Солнца печатня не работает, а экзамен Чернокнижников уже в лунный день. Делать нечего, и Щеглы вызвали Трефовую Королеву, которая всем заправляет в отделении творцов. Королева, всегда снисходящая к Птичкам, в результате распорядилась так, как изначально полагали Зяблики - сдать фолианты в мире идей, невоплощенными. Фьон же в этот день после обеда чуть на стенку не лезла от самой противной болезни - болезни живота, что сзади спины и выше на три пупка, чем коленка; ей очень не хотелось в таком состоянии мотаться по всему Городу, Залитому Солнцем, а ее дом в Долине Изобилия был очень далеко от города, она приехала к Червонной Королеве и осталась там работать.6
На отходных днях Фьон жила у Королевы Червей и Шолтая-Болтая, и рисовала-рисовала-рисовала, отрываясь только на еду. Королева ее откармливала, усыпляя бдительность. Королева очень любила кого-то кормить и укладывать спать, у нее в закромах был спрятан Ящик Пандоры - она его когда-то перенастроила исключительно на выдачу пищи. И сколько бы Фьон не ела - а ела она почти только конфеты, запасы сластей лишь прибывали... Фьон любила поесть, а плюшевый мешок в ее голове, который переваривал всю эту пищу, не очень любил. То есть, он любил, но не в таких количествах, поэтому когда она чересчур много ела, ее голова становилась тяжелой и распирала изнутри, а уши свисали, как у слона. Все это было ужасно некрасиво по-мнению Фьон, которая всегда мечтала стать чудесной принцессой, поэтому она хотела себя сдерживать в поедании всякой всячины, тем более - конфет. Фьон было сложно себя перевоспитывать в таком соблазнительном деле, а у Червонной Королевы ей было сложно вдвойне, потому что ей приходилось противостоять не только себе, но и ей. Королева была чувствительна и весьма обидчива в этом деле, она любила "ГОЛОВУ С ПЛЕЧ!!!" - то есть голову, которая валилась с плеч от переедания - на подушку. Королеву тоже можно было понять - ей хотелось кого-то кормить, а шустрый Шолтай-Болтай убегал работать быстрее, чем она успевала его догнать и усадить за стол. В день Луны Фьон пойдет на быстродвигую теловымотню - вот только будет ли это помогать в регулировке тяжелой головы и вислых вялых ушей, если это существо ходит на занятие два раза за семидницу, а кушает гораздо чаще..?7
Отходные дни ушли, куда глаза глядят, а работа за ними уйти не захотела. Как всегда, такая капризная, любит, когда ее выполняют, а сама помогать не хочет. В глубокой ночи под покровом усталости, одурманенная чужим сопением и грезами сонного пространства, которое лезло из-за всех щелей и косяков, шевелило бессильными розовыми щупальцами в поисках бодреца, Фьон сидела перед зеркалом, что отражает мир идей, и мастерила фолиант, которому никогда не суждено воплотиться в жизнь. Графема к графеме, абзац к абзацу, никаких "висячих" строк, живые колонтитулы и колонцифры, которые разбегались по шаблонам страниц, ехидно поддразнивая ее и не желая поддаваться редактированию и упорядочиванию. А также дополнительные маленькие картинки на елисеевских полях страниц, чтобы они не казались пустыми, а единороги, пасшиеся на них, не скучали. Узорчики, плясавшие вокруг колонцифр хороводы, картиночки-символы, ненавязчиво отражавшие суть каждого сказания, все это под напряженным вниманием Фьон вставало на свои места, но все же общий вид выглядел беспорядочно, некрасиво. Фьон ела конфеты из королевских запасов, работала и кидала фантиками в щупальца сна: фантики на лету меняли траекторию движения и слаженно пикируя, атаковали розовую субстанцию, взрываясь и отпугивая ее. Все же сон брал свое; он, не подкашивая Фьон полностью, медленно сцеживал ее внимательность, которая сквозняком спускалась к полу через ноги. Проекцию обложки фолианта Фьон сфантазировала с большим энтузиазмом, нежели все остальное - и свалилась на королевскую софу, едва зайдя в соседнюю залу.8
Утром Червонная Королева, Шолтай Болтай, а также прочая придворная нечисть поднимала Фьон веки. Рыба попалась в этот раз старая, разваливающаяся, забитая существами до отказу. Но, поскольку Барон фон Дождь в этот день решил проветрить Город, Залитый Солнцем, а также залить его водой очищая его от солнечных пятен и разводов, которые он так не любил, - то выбирать повозку не пришлось, и Фьон втиснулась в раззявленную пасть, сгибаясь и держа баланс, пока рыбина скакала на брюхе по Захолустной Пойме Детства. Прекрасная рыжеволосая воительница Жанна Д'арк с горькой и злой ироничной усмешкой поглядывала на сидящих меченосцев в легкой броне, в то время, как мадонны, согнувшись под низким рыбьим хребтом, стояли, их трясло, и они с каждым прыжком рыбы летали по всему ее брюху, как шахматные фигуры. Жанна наливалась праведной яростью и глядела глазами хищника, отсчитывающего секунды до прыжка на презренных меченосцев, те в свою очередь робко и не очень смотрели, как она прекрасна в своем кипящем негодовании, как в огненных коротких волосах играет закатное солнце - оно там спряталось от барона. Рыба остановилась на нужной Жанне станции - и Жанна, выйдя, лопнула от гнева до следующего раза. Фьон в этот день пошла одна из первых к профессору Черемухе на казнь. Та медленно мучительно проверяла в зеркале каждый заусенец, каждое предательски развалившееся елисеевское поле, каждого сбежавшего с него единорога, вензель, виньеточку, картиночку, колонциферку, которые уже осознали всю тяжесть их шалости и дрожали под взглядом профессора - взглядом не суровым, а каким-то печально разочарованным, отчего он был еще более тяжел и невыносим. Все эти декорации на елисеевских полях, все эти графемы, литеры, абзацы виновато потупили головы, потея, краснея, пуская скупую предательскую слезу, стыдясь себя. В общей ситуации все было не так уж и плохо - и даже выигрышно хорошо по сравнению с другими Зябликами. Их тоже казнили, но кажется еще мучительнее. Фьон получила пряник, который украсил ее неидеальный аттестат - и на том учеба ее завершилась, а впереди ее ждала одна только работа над дипломом...9
Недавно поссорились Дракон и Мышь Соня из-за того, что Дракон уделяла слишком много внимания Фьон. Фьон чувствовала вину перед Соней, а Дракон возмущался, что это все полуночный бред, и Мышь слишком обидчивая - ей только повод дай. И правда, Мышь казалась Фьон довольно замкнутым существом. Из-за того, что она долгое время жила с Драконом в одной пещере, она замкнулась на друге, и боялась потерять с ним связь. Фьон чувствовала, что таким невниманием и многими другими с виду мелочами они с Драконом ранили чувствительную Соню. Возможно, это и глупо, и мелочно, но все же Фьон сама была такой. Ей ничтожного толчка хватало, чтобы почувствовать себя забытой, покинутой, ненужной, некрасивой, серой... Она чувствовала внутреннюю связь с Мышью. Мышь порой сама ее обижала или напрягала своим странным поведением, но сейчас Фьон, вспоминая это, тем острее чувствовала, как они похожи, чем грубее снаружи и нежнее внутри оказывалась при ближнем рассмотрении Соня.10
В этот прекрасный день Меркурия Барон фон Дождь отступил, и Солнце, дотоле прятавшееся в рыжих жестких волосах Жанны Д'арк, выкатилось и заняло свое законное место в Городе, Залитом Солнцем. Стало совсем тепло, и Фьон, сбросив кожу, ползла к Дому Богатств. Под солнечным натиском Король Реки постепенно отступал, журча своими ручьями напоследок, чтобы никто не посчитал это отступление позорным. К сожалению на эту браваду обращали все меньше внимания, нежась в лучах еще ласкового доброго Солнышка. Фьон настолько размякла, что решила пообедать печенькой прямо во дворе, где к ней лезли эти навзязчивые блызни: коза Фея на привязи и маленький Орливый Горлум, хотящий забрать у Фьон еду, но оба были оттеснены и удовлетворились поглаживанием и почесыванием.11
Фьон тянула гузку далеко назад, напрягая все лапки, и в противовес вперед тянула тяпки. Подлапковые троссы наливались тяжестью, рычали и гавкали, но Фьон почти прилежно приземлялась и поднималась вместе со всеми вымотниками. Проходила ежелунно-ежемеркуриевая быстродвигая теловымотня. Протягивая выкрученную тушку в купол башни, она видела, как на пиках ее пальцев играло проворное Солнце, подглядывающее и забавляющееся над всеми попыхивающими измотниками. Солнце расщепилось на зайцев и скакало по всей башне, тем самым даже подбадривая и заряжая силами быстродвигов. Совершенно прилежно заниматься Фьон не могла, когда в ней вдруг находился предел, и тогда она, задрав лапки вверх, буксовала и бессильно жужжала, ерзая крылышками по половицам. Стрела каждый раз демонстрировала новую брюшколапую магию, отчего Фьон не успевала привыкать справляться с колдовством над старой. И ей становилось даже совсем странным, что остальные вымотники орудуют грузиками потяжелее... А вообще ей хотелось уже познакомиться и подружиться с некоторыми постоянными обитателями тренировочной башни. Например с одним существом совсем молодым, тихим, серьезно относящимся и серьезно выматывающимся...12
Мама была очень ответственна и обязательна. Она любила чистоту, порядок во всем и книги про блызней. Она любила в существах авантюризм, конкретность желаний и действий, силу духа, горение и умение вести за собой. В какой-то мере, а может быть во всем своем скрытом существе она жаждала и сама быть пройдохой и авантюристкой, частью своей преступной группировки и с дружной сплоченностью, слаженностью действий наводить справедливость там, где шныряют крысы в дырах закона. Все это было либо глубоко спрятано в Маме, либо этого не было вообще. Фьон вообще очень мало знала о мечтах Мамы, и хоть о Папе она вообще ничего не знала, все же более спрятанной для нее казалась Мама, поскольку она редко говорила о том, что она хочет - а только о том, как надо и как надо бы. Возможно она и не думала о своих мечтах, поскольку о них слишком много думали Фьон и Папа, а закон равновесия оттягивал Маму на другую чашу весов - чашу всего конкретного и материального. Зато она чтила Закон Мадонн, с удовольствием вышивала гобелены, любила Сад Явств, цветы и очень-очень радовалась редким в ее жизни конным прогулкам. Вообще осчастливить Маму было проще простого - не оттого ли, что настолько мало она получала что-то от существ, а особенно от родной блызни?13
Спустя две семидницы, когда профессор Гарпия была довольна миниатюрами для гримуара, она вдруг огорошила Фьон, говоря, что что-то нужно изменить, когда та уже успокоилась и надежно знала, в каком временном ритме и исполнении ей работать. Между тем Мисисс Филин ждала герб для своей Тренировочной Башни.14
В сей день Фьон проснулась от верчекручего пестрого верещания динозавриков... Долину Изобилия заливало утреннее Солнце... Не смотря на то, что из-за непонятного вчеравечера Фьон должна была проснуться в непонятном настроении, ослепительное утро не разрешило этому быть. Верещание залило комнату так, что Фьон в его радужно-розовом с медовыми оттенками переливе поднялась к потолку, покачалась на волнах какое-то время, между тем посмотрела на шныряющих внизу рыбок, которые роились возле ее шкафа, а потом когда стекло в окне лопнуло, выплеснулась из окна со всем содержимым и осмотрелась. Утро было самых удобоприятных тонах и оттенках теплой прохлады. Фьон отвязала козу Фею, и , привязав к ее шее ремешок, отправилась с ней гулять по Долине. Коза сначала рвалась и трепыхалась, но потом немного успокоилась и несильно тянула вперед, изучаяя запахи проклевывающихся поползней и гоняя переливчивых динозавриков. Позже за чаепитием Мама и Папа говорили о народах и рыцарях Запада и их нравах. Вчера они оба спасали залившегося Сурка, и сегодня были слегка невыспанными. Впереди ждала сложная для Фьон процедура облиза дома. Такой ежесемидничный обряд часто ссорил Фьон и Маму. Мама любила вылизывать дом до облысения, а Фьон любила посидеть за зеркалом, и чтобы ее не трогали. Такое несовпадение любвей приводило к раздраженным перетряханиям и ругве...15
В первую половину дня Фьон убирала двор. За зиму собралось в саду много ненужностей, которые стоило убрать, и за последние две семидницы это все хорошенько сварилось в подогретой Солнцем воде. Фьон собирала ненужности неспешно, роясь руками в грязи, грея спинку на Солнышке, слушая перепады настроения клолкочущей орливой соседской мухи. Муха прилетела на днях жить в гости к соседям, почему-то мухам не нравился гостевой домик, который построил для них Папа. К счастью Фьон, муха бурлила переливами достаточно громко, и ее было слышно с открытой иллюминацией.16
На вторую половину дня Фьон достались полы всего Дома Богатств. Полы были уложены паркетом из можжевеловых корней, отчего даже в такой теплый денек в доме было холоднее. Фьон в этот день была особенно рассеяна, и облиз дома у нее никак не шел. Раньше ей помогали уйти в себя цикады в ушах, которые подстрекали ее к уборке, отвлекали ее звоном, - и она работала, забывшись, но сегодня рыбы, что плавали утром по комнате, уже успели сожрать цикад. Лучше всего, как учил Фьон дедушка Шаман, любое дело нужно делать вовлеченно - полностью сосредотачиваясь на ней - и тогда и ты будешь счастлив, и работа пойдет, как по маслу. К сожалению, тело Фьон устроило бойкот и вовлекаться в эту сырость и неинтересность не желало. Она тянула за собой засосного краба на поводке, а сама в мыслях была где-то очень далеко, в дебрях мироздания, поэтому клешня-присоска часто пропускала мусор на полу, и приходилось возвращаться и добирать. Клешня ходила по хаотичной траектории, краб возмущался и хотел отказаться от совместной работы с Фьон, та только рассеянно пожимала плечами - Мама занята окнами - перемыть после утреннего потопа и склеить. После краба приходилось еще нуднее и скучнее елозить медузой по полу. Та фосфорицировала и оставляла разводы, похожие на звездные галактики. Пол между тем уже устал, измучился и ходил ходуном. Работа шла из рук вон медленно, и все же она закончилась, и Фьон, как освобожденный крепостной, побежала к зеркалу проявлять миниатюры...17
Перед Ночью Сияющего Огня Фьон работала над гербами для Тренировочной Башни миссис Филин, с удовольствием играя образами тотемного животного телесных метаморфозов для теловымотников - гусеница-куколка-бабочка. По сравнению с предыдущим, день прошел на удивление быстро, и завершил собою снегогон-луну. А под вечер в Доме Богатств собрались гости. Были Морская Свинка, Сурок, Горностай, а также прилетела Канарейка, и с прилету начала заливаться в щебетании, пока не почувствовала себя не в своем гнездышке рядом другими гостями, ибо они не были знакомы. Все, кроме Фьон и Канарейки весело и оживленно обсуждали чаепитие в Доме Сурка на прошлой ночи Венеры. В ту ночь, когда все гости залились чаем, Сурок и его хищные гости начали ссориться из-за неразделенных куска пирога и мнения а также из-за невыказанного почтения Сурком и его друзьями этому ощетинившемуся гостю. В ту ночь Сурку пришлось несладко, и даже Мама с Папой Карло, которые уже хотели ложиться спать, пришлось встать, одеться в доспехи, запрячь коня и понестись его спасать. В рассказах, переполненных общим участием, пережитыми приключениями все гости, кроме Канарейки, захлебывались и беспрестанно делились своими невысказанными в тот момент мыслями, и придуманными уже после шутками. Все за столом переживали ту ночь чаепития... Канарейка же вся поблекла, крылышки повесила и моргала скучно в свое зеркальце, ибо у нее было полно своих интересных приключений - только не в Долине Изобилия, а в центре Залитого Солнцем Города, где она свила свое уютное гнездо для музыкантов, творцов и существ, которым есть что сказать, чем поделиться и чему научить, и где между тем она угощала всех своим непревзойденным птичьим молоком.