Не нужно меня кусать!

В жаркий полдень, когда горизонт сливается с небом, плавясь под палящим солнцем, церковь на окраине города будто погрузилась в дрему. В ней не скрипели половицы, не звучала проповедь или молитва прихожанина. Лишь в углу, на скамье, где тень густая и напоминает по цвету горячий асфальт, можно было заметить легкое шевеление. Там, млея под горячими руками холодного создания, пытался устроиться поудобнее Джесси Кастер, мысленно пославший к чертям любого, кто возжелает войти в церковь. Очевидно, деревянные лавки были придуманы не для проповедника, к чьей шее постепенно приближалась полупьяная-полусонная угроза по имени Кэссиди. — Кэс, только не укусы… Не снова, мне нечем их скрыть… Черт возьми, Кэс! — со свистом выдыхая шипящую «с», стонет Джесси. — Да ладно тебе, падре, кто еще позарится на такого святошу? — шепчет мужчине в шею ирландец, широко облизывая первую отметину. Что же мог сделать с собой вампир, когда крышу сносило от одного запаха Кастера, от его живого тепла, тихих стонов и безоговорочной податливости? Даже перспектива трудностей при ходьбе не являлась весомым аргументом для Кэссиди. Да и, к чему лукавить, нежность он любил только применимо к падре. Именно поэтому сейчас, чувствуя, как Джесси медленно выдыхает ему в макушку, Кэс легко прикусывал основание шеи Кастера. В какой-то момент, когда вампир выцеловывал кадык своего любовника, где-то на чердаке обрушилось нечто тяжелое, что заставило Кэссиди вздрогнуть и прикусить кожу Джесси чуть сильнее, чем планировалось. Замерев с открытым ртом, в ожидании шлепка или иного признака неудовольствия, Кэс никак не ожидал услышать громкий стон и фразу: — Чертов ублюдок, ты меня с ума сводишь! Знатно прихуев, ирландец решил: кто не рискует, тот не трахается! — и прокусил острыми клыками кожу под ухом проповедника, обводя языком отверстия, оставленные его же клыками​. В этот момент Кэссиди почувствовал, как сильные руки стиснули его талию, а затем ловко перевернули, вдавливая в жёсткую поверхность скамьи. — Я же просил не кусать меня! — хрипит Джесси, глядя черными глазами на окровавленный рот вампира. Кастер с усилием сглотнул. — Что-то не заметил особого сопротивления, вот странность, — ухмыльнулся Кэссиди, поведя бровью, а затем и бедрами, вызывая всхлип Кастера. — Ну, ты напросился… Посмотрим теперь, кто будет прятать засосы, — тихо рычит проповедник, вовлекая ирландца в болезненный, мокрый поцелуй. Кто бы мог предположить, что клыки и отсутствие совести могут привести в постель (да и не только в постель) к Джесси Кастеру, самому дрянному проповеднику из всех ныне живущих? Ведь совершенно неважно, что грохот на чердаке — это тот самый кондиционер, который теперь можно не чинить. Из церкви Кэссиди уйдет только с Кастером.