Что для тебя Агапе, Виктор?..

      Яркое заходящее солнце заливало мягким малиновым светом небольшой японский городок Хасэцу. Сейчас в этом тихом и ничем не примечательном месте обосновался известный русский фигурист - Виктор Никифоров с двумя своими учениками Юриями. Так уж вышло, что приехав в Японию тренировать Юри Кацуки, Виктор никак не ожидал, что его юный друг и товарищ теперь уже по сборной Юра - последует за ним и потребует выполнения обещания, о котором фигурист уже десять раз позабыл. Двадцати семи летний парень и представить не мог, что быть тренером так трудно, особенно не просто из-за внезапно возросшего числа учеников с одного Юрия до двух. И ладно это был бы простой Юрий, так нет же, именно Плисецкий - восходящая звезда фигурного катания из России - решил свалиться на его лысеющую голову.        Уже конец дня, а он и Юра до сих пор отрабатывают его технику Исполнения Агапе. Юрий Плисецкий - надежда старшего поколения (Якова в первую очередь после ухода Виктора) - совершенно не понимал, что именно не нравится Виктору. И вот он уже семнадцатый, за последний час, раз пытается это сделать. - Стоп! Стоп! - Виктор отрицательно помотал головой, так что серебристая челка взметнулась в воздух, и отключил музыку. - Хмм... - он задумчиво приложил указательный палец к губам, глядя на запыхавшегося и до нельзя злого Юрия, - Что-то здесь неправильно. - Виктор, я делаю так, как ты мне показал! - подросток изо всех сил пытался себя сдерживать, но слова все равно больше напоминали звериный рык, чем человеческую речь. Он безумно устал и сейчас, оперевшись руками о свои колени и тяжело дыша, размышлял о том как бы не врезать своему новоиспеченному наставнику. - То, как ты делаешь это сейчас - показывает твою жадность. Нет чувства безусловной любви. - невозмутимо продолжил Виктор толи намеренно, толи ввиду своей невменяемой и немного наивной натуры, не замечал испепеляющих взглядов парня. - Хорошо иметь уверенность, - чуть погодя снова начал он, словно прибывая сейчас где-то далеко, - но в этой программе ты не должен ее показывать. - Что?! - это, казалось, было последней каплей для Плисецкого, - Но это ты катаешь любую программу с абсолютным чувством уверенности в себе! - фигурист сорвался на крик, на какое-то время вернув Виктора с небес на землю и ввергнув в полное замешательство. Юрий просто уже не мог себя сдерживать, его настолько переполнял гнев, что для понимания того, о чем говорил тренер просто не хватало сил и он снова огласил своим рычащим криком каток: - Тогда что для тебя Агапе, Виктор?! - этот вопрос повисает в воздухе, эхом раздаваясь в голове старшего фигуриста.       Что для него Агапе? Хмм... Да он не задумывался об этом. Для каждого своего выступления Виктор каждый раз подбирал музыку, готовил хореографию и каждый раз с неподдельным чувством и искренностью исполнял программу. Он никогда не задумывался, что именно придает каждому движению эту самую искренность. Откуда в нем есть все эти чувства? Они просто были. Были и все тут. А где находится их источник? В катании? В этом захватывающем, почти невесомом скольжении по льду? В зрителях? В стремлении к победе? В нем самом?.. Что для него Агапе?       Чувство безусловной любви. К чему или к кому его испытывают? Виктор любил каток, коньки, товарищей-фигуристов, тренера Якова. Еще в детстве, когда проснулся его невероятный талант, не смотря на неудачи, ноющи мышцы и сбитые коленки после тяжелых тренировок, он любил кататься и до сих наверное любит. Каждая медаль или даже самая маленькая победа, оглушительные аплодисменты и похвала скупого на доброе слово наставника, яркие вспышки фотокамер и восторженные крики обожающих тебя всем сердцем поклонников - все это заставляло сердце трепетать от радости, а душу петь. Да, Виктор определенно любил и спорт, и свою блистательную карьеру фигуриста, и фанатов. Но это ли его Агапе? Врятли.       Может тут что-то другое, более условное и абстрактное? К примеру любовь к родине. Виктор всей своей душой любил Россию. Ее холодные снежны зимы, когда люди одеваются тепло-тепло и то скользят по гололеду на тротуарах, то тонут в метровых сугробах, выпавших за ночь. Любил жаркое знойное лето, когда даже в Питере выдавались теплые погожие денечки и можно было не боясь заболеть гулять в одной майке по набережной Невы и лизать фруктовый лед. Любил добродушных русских людей, которые хоть и могли показаться колючими и неприветливыми, но никогда ничем не отказывали. Любил и свой город, не смотря на скверный климат, Петербург был его домом, родным уголком. Если бы ему предложили, он бы никогда и низа что не променял бы свою Родину ни на какую другую страну. Но есть ли эта привязанность к родной стране - Агапе. Скорее нет, чем да...       Внезапно размышления Виктора прервал звук распахнувшейся двери и выехавший на лед Юри в своем привычном черном спортивном костюме. Юра же еще пуще разозлился из-за того, что его теперь уже откровенно игнорируют и продолжал посыпать Никиорова различными ругательствами то на английском, то на русском, а то и на ядерноя смеси обоих языков.       В тот момент в голове Виктора будто что-то щелкнуло. Мысли, будто самую темную и непроходимую часть леса, осветил лучик понимания. Это было что-то такое просто невероятно очевидное, что хотелось с силой хлопнуть себя по лбу с глупым возгласом: "Ну и дурак!"       Юри Кацуки, парень-неудачник потерявший казалось всякую надежду после проигранного финала Грант При, который смог исполнить программу Виктора Никифорова так, что сердце на какие-то доли секунды замирало, а затем вновь заходилось в удвоенном темпе, парень который вновь вдохновил его и заставил сорваться в Японию, переполошив пол мира, парень своим телом создающий музыку. Он. Он - Юри Кацуки, что так мило краснеет при одной только попытке Виктора нарушить личное пространство или отчаянно сдерживает ломящегося в его комнату тренера для того что бы поспать вместе, в наивной надежде скрыть от любопытных голубых глаз постеры с его изображением. Тот Юри, что всем сердцем любит кацудон, море, лед и больших собак, осень и ночные просмотры прямых трансляций выступлений любимого фигуриста. Тот Кацуки, что робко открывает этому миру свою душу и сердце с помощью танца на льду. Эта открытость делает его уязвимым, но не слабым. Хочется всегда быть рядом, оберегать ото всех и всего, что может ему навредить. Если упадет - Виктор всегда подаст ему руку, если будет плохо - обнимет и никуда не отпустит. Быть невидимым щитом, поддержкой, видеть с каким обожанием, заботой и искренней любовью он на него смотрит. Да, это оно. Точно. Его Агапе.       Виктор утратил странное наваждение и вновь обратил свое внимание на все еще пылающего праведным гневом Юру. По его взгляду стало ясно, что нужно все-таки что-то ответить на его вопрос. И желательно не то, о чем он только что думал.       Еще с секунду поразмышляв, Виктор одарил его радостной, обаятельной улыбкой и сказал: - Агапе - это чувства, конечно же. - он взглянул на затормозившего неподалеку Юри, с интересом вслушивавшегося в их, разговор. В голубых глазах блестнуло что-то, непонятное наверно даже самому Виктору и он продолжил, смотря прямо в карие глаза чуть смущенного парня: - И я, скорее всего, никогда не смогу выразить эти чувства словами...