Море рома

Любопытство. Джек был прав, когда говорил о том, что он ей интересен, он действительно подогревает ее любопытство, но все дело в том, что не только любопытство. Как бы она не заставляла себя любоваться Тернером, любить его и быть преданной, мысли все равно мерно уплывают не в то море. Черное, как сама бездна. Капитан Джек Воробей — человек, который уходил от преследования столько раз, что и сосчитать невозможно, человек, который выбирался от загребущих лап смерти, а после своей манерной походкой прохаживал по кораблю и лишь взглядом заявлял «ну что, слабо?». Слабо, Джек. Элизабет никогда не считала себя слабой девушкой, но наедине с Воробьем ей казалось, что земля уходит у нее из-под ног, морская пена окутывает с головой, а мысли становятся вязкими, как после бутылки рома. Это действие Джека на ее разум она оправдывает новизной — тем, что пират для нее в новинку, такого человека она еще никогда не встречала, но признаться даже в малейшей симпатии она не может и не хочет. Когда на деле эту химию между ними видят все, помимо самой Элизабет и Уилла. Ну, а Джек просто привык к тому, что он очаровывает практически всех, кого встречает. Люди делятся на две шлюпки рядом с ним: те, которые хотят его убить, и те, которые просто его хотят (или просто очарованы, так уж и быть). Сам Джек уверен, что даже первый тип людей в тайне ночами грезит о пирате и восхищается его ловкостью. — О чем думаешь, красавица? Вкрадчивый голос пирата заставил Элизабет вздрогнуть, она поправила свою шляпу и подняла голову на гостя. — Что ты забыл в моей каюте, Джек? — Да так, попутным ветром занесло, — взмахнув кистью, съязвил пират. — Ты что-то имеешь против? — Я собиралась готовиться ко сну. — Так я не против, — развалившись на кровати, парировал Воробей. — Мне надо переодеться, — настаивала Элизабет. Ее застиг в самый неподходящий момент самый неподходящий человек. Какая же жизнь ироничная сволочь, а? Ее раздражало одно присутствие Джека в ее каюте, но это только потому, что она старалась затмить свою бушующую страсть негодованием, ненавистью, хоть чем-нибудь, что могло бы помочь в этой ситуации. — Тем более, красотка, — подмигнул Джек, — а если после этого ты приляжешь вот здесь, будет совсем волшебно. Элизабет скривилась. — Или я должен был сказать — «по-пиратски»? — прищурив кошачьи глаза, спросил капитан. — Ну, же красавица. Хватит бороться с собой. Мы оба знаем, чего ты хочешь, но ты даже не представляешь, чего ты себя лишаешь. Элизабет закусила губу. Чертов пират. — Ты сейчас похож на русалку. Не хватает хвоста и ангельского голоса. — Брось, голосок у меня под стать. Суонн закатила глаза. — Выметайся. Капитан вскочил с кровати, но вместо дверной ручки, схватил кисть юной леди (в прошлом, конечно же). Сжал покрепче, притянул хрупкое тело к себе, резво положил руку на талию и приблизился к ее губам. Он долго всматривался в ее глаза, немного раскачивая головой из стороны в сторону, будто пытаясь что-то разглядеть. Элизабет стояла неподвижно, она боялась пошевелиться, вдыхая аромат Джека, наслаждаюсь близостью, которую она может себе с ним позволить и, конечно, ненавидела его за то, что он распускал руки (старалась ненавидеть). — Черт, — выдохнул Джек. — Что? — тихим голосом спросила Элизабет. — Твои глаза — не море, а я так люблю цвет морской глади, в таких глазах не утонешь, — констатировал Воробей. Элизабет не знала, что больше задело ее, то что он сказал, или тот факт, что он все еще прижимал ее к себе такой грубой хваткой, будто она принадлежала только ему. Однако нельзя отрицать, что ей было тепло и, как бы абсурдно не звучало, в объятиях пирата она чувствовала себя в безопасности. Поддаваться романтическим настроением она не стала, уперлась своими изящными ручками в грудь пирата, прикасаясь к жесткой коже жилетки, и постаралась оттолкнуть надоедливого Воробья. — Но знаешь, — шепотом произнес пират, не обращая внимания на попытки Элизебет, — ром я тоже люблю. Немногим меньше, чем море. И поверь, в нем я искупаться тоже готов. — Тебе бы просто искупаться, мерзкий пират! — воскликнула Элезабет, но ее глаза (и тело) говорили совершенно иные вещи. Тело непроизвольно подалось вперед, руки ослабились, поползли вниз, спускались медленно, почти невесомо по одежде пирата, а в глазах было явное желание узнать, что у пирата под рубашкой. Джек ухмыльнулся, глядя на такую резвость. Она все еще пыталась вести себя как леди, но сущность чертовки на корабле брала вверх, пусть и рождена она была в благородной семье, по ней было видно, что в жилах — пиратская кровь, а в голове — развратные мысли. — Пиратка, — хрипло шепчет Джек ей в губы, прежде чем, она прикасается своими губами к его. Сначала робко, но это только первую долю мгновения. Потом будто грозовая буря вырывается наружу. Она обхватывает руками шею Воробья, трется о него своим телом, прижимаясь так близко, как это возможно, кусает губы, сжимает бандану. Конечно, пират не отставал, он схватил ее под ягодицы и пронес к койке, он неосторожно бросил ее на кровать и вжал в старый матрас своим телом. — Ты сомневаешься, красотка. Если бы это было вопросом… на самом деле, Джек видел смятение и страх в ее глазах, видел, как внутри нее борются две Элизабет, одна из которых душой и телом предана Тернеру, а вторая не хочет думать о последствиях. Джек цокнул, скривился, так нельзя. Нет, он не джентльмен, но это она должна желать его, как единственного мужчину, а так… так неинтересно. Он еще не выиграл борьбу за сердце Элизабет. Может, пиратке и любопытно, но вот леди определенно противится. — Ну, нет, — он спрыгнул с нее и встал на ноги. — Все-таки, если с ромом перебрать, умереть можно. Например, от рук Уилла Тернера, надеюсь, тебе хватит умишка, не рассказать ему об этом. — Я забуду об этом, как о страшном сне! — воспротивилась Элизабет, одергивая задранную блузку. — Ты мне мерзок. — Ох, уж эти женщины. Все вы не постоянные. А что бы ты мне говорила, если бы у тебя получилось меня раздеть? — усмехаясь над бедняжкой, спросил Джек. — Убирайся! — Любопытно, да? — улыбнулся он и скрылся за дверью каюты. — Да, любопытно, — шепотом ответила она, когда пират прикрыл дверь. В эту же секунду в проем высунулась голова Воробья, и он сказал: — У пиратов хороший слух, мисс Суонн. Смекаешь? Дверь захлопнулась прежде, чем в нее прилетел подсвечник с догоревшими свечами.